Танец теней (СИ) - Полина Ледова
— Пятнадцать минут до выхода! — крикнула Леда.
— Что я могу сделать? — прошептала Эльпис самой себе.
Хотя бы что-то я могу. — Решила она уверенно.
***
Выступление началось без задержек. Когда под шум аплодисментов Эльпис вышла на сцену, Ника почувствовала, как у неё ёкнуло сердце. Что-то странное было в лице музы. Полчаса назад она была в ярости, как загнанный в клетку зверь, которому оставалось лишь безысходно метаться из угла в угол на потеху толпе. Теперь же её лицо выглядело на удивление спокойным и решительным. Что-то недоброе затаилось в её глазах, словно она была готова сигануть в бездну, стоя на самом краю крыши.
— Добрый вечер! — Сказала она, подойдя к микрофону. Ника сразу ощутила кожей разницу между собравшимися в зале кириосами и их обычной публикой. Если вторые ловили каждое слово и вздох Эльпиники, прощали ей любые ошибки, то эти смотрели на сцену, словно стоя на верхней ступеньке стремянки. Нет, они вообще не превозносили её, они превозносились над ней. — Я рада приветствовать вас всех сегодня. Чтобы этот вечер стал незабываемым, я спою для вас песню.
Ника направилась ближе к сцене. Кроме неё, никто не стремился подойти так близко, большинство гостей чопорно стояли в центре зала, с бокалами вина и внимательно следили за происходящим. Эльпис положила руки на микрофон, и что-то в её пальцах привлекло внимание Ники.
Что это?
Она подошла вплотную к сцене. Пламенная искра. Её руки были испачканы красной краской.
Музыканты заиграли мелодию «Песни о китобоях». Ника поймала взгляд Эльпис. Попыталась задать ей немой вопрос. В ответ на него Эли лишь решительно кивнула и вдруг запела в такт:
Жадные руки в горло вгрызались
И сеяли дурман.
Они удушали и насмехались,
Ставя хищный капкан.
Ложные мысли буйством цветочным
Засеяли поля,
Они прорастали и вытесняли
Мою веру в себя…
Нет! Только не это! Ника остолбенела. К горлу подкатила страшная тошнота. Она переписала текст песни! Выходка Эльпис вызвала в ней одновременно и восхищение, и страх. Что она задумала?
Они нагнетали нам час молчанья
И рвали все языки,
Но в час тишины я спою вам песню —
Эту песню войны.
Эльпис вошла в припев, полностью отдавшись захватившей её волне, закрыв глаза и мягко покачиваясь под музыку, словно огонёк свечи. В каждую строчку она вкладывала столько смысла и боли, что у Ники сковало горло.
Я буду петь
Песню мёртвых детей,
Я буду петь
Песню живых матерей,
Я буду петь
Песню о гневе людей.
И я не замолчу
В этом танце теней.
Она открыла глаза и обожгла взглядом зал. Казалось, что ей удалось посмотреть в глаза каждому, кто собрался здесь сегодня. Второй куплет был ещё более дерзким и смелым, чем первый, в нём Ника слышала ничем нескрываемый вызов.
Вам не заставить меня измениться
И изменить себе!
Я воспарю, как вольная птица —
Спою о своей борьбе.
Клич о свободе и о надежде
Я посею в миру,
Мир будет моим, будет как прежде,
Я его отберу!
Вдруг она посмотрела вниз, на Нику и подмигнула ей.
И только вместе мы выживем в зиму,
Мы доживём до весны,
Чтоб в свете солнца я спела вам песню —
Песню моей войны!
Последний припев Эльпис пела на надрыве. Слившись вместе с музыкой в единый организм, став продолжением каждой ноты, она произносила страшные роковые слова:
Я буду петь
Песню из груд костей,
Я буду петь
Песню безумных вождей,
Я буду петь
Песню тысяч смертей.
И я не замолчу,
Я не стану твоей!
Ника знала Эльпис уже много лет, но ещё никогда не видела её такой, как в финале «Песни о войне». Она была великой, мощной, страшной и грозной, как истинная богиня. Как только стихла музыка, она громко зааплодировала своей музе, но тут же осеклась. Позади весь зал пребывал в тишине. На миг Нике даже показалось, что все разошлись, что они одни во всём здании, а может, во всей Харибде. Она обернулась. Лица зрителей выражали смятение, обеспокоенность. Эльпис же задыхалась после такого сложного эмоционального выплеска. Она изумлённо оглядывала собравшихся. На памяти Ники это была первая песня, после которой Эльпиника не была удостоена аплодисментов.
На сцене нарисовался Пигмалион. По его лицу Ника не могла ничего понять. Он улыбался, участливо распростёр руки на встречу к Эльпис и приобнял её, когда она, обессиленная, практически легла в его объятья. Пигмалион отвёл её за кулисы и, подойдя к микрофону, провозгласил:
— Иногда всем нам необходимо выпустить пар. — Попытался смягчить он углы. — Наслаждайтесь вечером. Специально для вас организован банкетный стол в Малой галерее. — Вся его напускная самоуверенность не скрыла нервно дрогнувшего голоса. У Эли получилось! Ей удалось самое главное — смешать ему карты. Или даже лучше — Унизить его! Весь риск этой выходки стоил вида Пигмалиона на сцене, того, как он извивался, будто угорь, подбирая слова, способные загладить неловкий момент.
Ника была уверена, что сегодня вечером они с Эли будут праздновать победу. Триумф воли над послушанием.
Осталось лишь дождаться её после концерта. Ника хотела поздравить подругу немедленно. Она караулила служебный ход и ждала.
Через четверть часа вышли музыканты.
— Где Эли? — спросила Ника, поспешив к ним.
Махаон и Гермес, молча, пожали плечами.
— Понятия не имею, — обронил Каллимах.
— В смысле? Вы только что были на одной сцене! — Напряглась Ника.
— Пигмалион, наверное, задержал её. — Негромко ответил ей Евр с таким видом, словно не хотел, чтобы кто-то ещё его услышал.
Ника заметила, что парни двигались вниз по лестнице.
— А куда вы идёте? — Спросила она, удивившись их странному поведению и преградив путь.
— Домой. — Ответил Махаон. — Нас именно туда и направили.
— Где Эли? — Волнение Ники резко усилилось.
— Евр сказал тебе… — начал было Каллимах, но Ника остановила его, схватив за грудки пиджака и заглянула в глаза.
— Я спрашиваю: где она? — Повторила Ника.
— Ники… — позвал её Гермес, вызвав вспышку гнева.
— Сначала меня не пускают в гримёрку, потом вы выходите без неё и с беззаботным видом идёте на выход. Я не отстану. Говорите, где она!
— Ники, слушай, — Каллимах снял её руки с лацканов пиджака. Он хотел было что-то ответить, но тут переменился в лице в последний момент. — Мы не будем говорить об этом здесь. Тебе нужно ехать домой.
— Я никуда не поеду без неё. — Заверила его Ника.
— Ники, —
