Бесправыш. Предземье (СИ) - Рымин Андрей Олегович

— Не так быстро!

Но окрик лекаря запоздал. Колени мальца подогнулись, и он рухнул на пол.

— Сначала осторожнее надо. Мышцы ослабли. Понадобится время, чтобы силы вернулись.

— Спасибо! Спасибо!

Халаш уже встал на колени. В глазах ни слезинки — даже счастье не способно заставить нашего Халаша плакать — но сияет, как летнее солнце. Вейка рядом — пытается подать руку. Куда там. Отмахнулся, опёрся о лавку, сам встал. Вдоль стены — шаг за шагом ко мне.

— Я знал, что не врёшь.

Добрёл, стиснул в объятиях.

— А я говорил, что мне помощь нужна. Всё не свалишь на баб. Чтобы через неделю барашком скакал.

— Поскачу. Обещаю!

И, пока мелкие облепили вернувшего себе ноги мальчишку, снова перевожу взгляд на лекаря, что с улыбкой молчит, наблюдает за нашими нюнями.

— Ну, что, сударь, как у вас с даром? На второго паци… поци… больного осталось?

— Есть немного, — кивает тот. — С такой мелочью должны уложиться.

Это очень хорошо. Если бы не хватило у лекаря силы, мне пришлось бы доплачивать и через неделю опять кошелёк открывать. Так же в золотой, сколько стоит его полная порция лекарства, уложусь, как и было задумано.

— Вея, будь добра, подойди.

— Я? Что? — удивляется дурочка.

— Ваш черёд, барышня, — манит её к себе лекарь. — Надо вашу улыбку подправить. Такой красавице негоже своего смеха стесняться. Прошу.

* * *

Таким чёрным, как смоль, волосам впору и Вепрю завидовать. Толстая тройная коса, что спускается ниже тонкой осиной талии, переплетена голубыми лентами. Брови — уголь, ресницы — сама густота. В глазах тёмная зелень хвои, губы — алая кровь, зубки — бель, без единой желтинки. Столь красивых женщин я в жизни не видел. Грудь полна, ног под юбкой не видно почти, но понятно, что длинные жуть. Сама тоже стройна, высока. Спина ровная, руки — один к одному ноготочек острёный с губами по цвету. Ничего тут не скажешь — Вепрю пара достойная.

— Познакомься, Китар — это Лина. Айка мать, моя женщина.

Будто я не знаю. Не раз уже видел. Не говорил прежде только, и за руку так вот подводят впервые.

— Очень приятно, сударыня, — отвесил я земной поклон. — Сын ваш вот такой парень, — разогнувшись, выставил я большой палец. — Спасибо, что позволяете ему помогать нам.

Женщина рассмеялась.

— Позволяю? Ну, насмешил. Это он позволяет Хайдару делать вид, что с его указания с вами возится. Айк у нас сам себе хозяин. Помогает вам лишь потому, что сам хочет помочь. Кажется, девушку Веней зовут…

— Веей, — поправил я.

Теперь ясно от кого Айку его, что весёлость, что чернявость достались. А голос у неё красив, как и всё остальное.

— Нет, я точно их имён не запомню, — повернулась женщина к Вепрю. — Их пятнадцать же?

— Столько, — кивнул охотник. — Но всех запоминать и не надо. Вот этого только, — хохотнув, ткнул в меня пальцем Вепрь. — Все имена на бумаге записаны. Ты же только на бумаге для них опекунша. Так Китар сам со всем разберётся. Ты на рост не смотри. В этом детском тельце прячется взрослый мужик.

Опекунша… Как так-то? Вепрь же наш опекун.

— Да я знаю. Мне Айк уже с этими детьми все уши прожужжал.

Руки Лины легли мне на плечи.

— Не переживай, мальчик. Надоедать вам не буду. Живите, как хотите, и дальше. С Айком вы, похоже, сдружились. Если что-то будет нужно — поможет. Если возникнет нужда — не стесняйся обращаться ко мне. В память о Хайдаре не откажу.

— В память о Хайдаре, — невесело пробурчал Вепрь. — Вот не начинай только снова. Не на Небо ухожу. На Землю. И ты знала, что этим закончится, женщина. У меня одна жена — Путь. И тебя не обидел, небось.

— Дурак! — шмыгнула носом женщина и, прикрыв лицо ладонью, отвернулась от нас. — Была рада знакомству, Китар. Не прощаемся.

Лина смахнула рукой набежавшую слезу и быстрым шагом двинулась к ведущей на второй этаж лестнице.

— Как сказал, что пора нам, так она и ревёт третий день, — проводил Вепрь взглядом подругу. — Всегда знала, что уйду и ничё, а тут слёзы рекой. Бабы… Что с них взять?

Пора… Так вот оно что. Уходят на Землю. Но почему же так рано?

— Так вы уже, дядя Вепрь? — в растерянности задал я вопрос, на какой уже знаю ответ. — Так у тебя же ещё больше года в запасе.

Вепрь хмыкнул.

— А смысл тянуть, если готовы уже? Если выйдем сейчас, до зимы на последний причал успеваем. Да и семян нам в Империи докупить надо. В Граде всё выгребли. На остаток ломить цену начали.

— Понятно, — протянул я.

Ну вот и пожил под опекой первого охотника Муна.

— Тебе тоже наука, Китар. Никогда не оставляй ничего важного на потом, если можешь это сделать сейчас. Особенно на последний момент. Ладно, пойдём с мужиками прощаться. Машут уже.

И действительно, с углового стола, за которым мне с ними уже довелось посидеть, Андер с Чопаря нас зазывают руками, чтобы не орать на весь зал. Хотя день, и в трактире по пальцам людей. Впрочем, нынче и вечером тоже не людно. Только-только начался хмурень — первые дни осени. Вот к концу грудня, с морозами попрёт народ толпами. Айк мне уже рассказал, как гуляет Град в межсезонье, когда охотники дома торчат, маясь всю зиму бездельем.

— Это, что за чистюля в нарядной рубахе? — стиснул мою ладонь Клещ. — Где наш деревенский пацан?

— Град его сожрал, — загоготал Бочка, прижимая меня к себе мощной лапой.

— Рад тебя видеть, Китар, — обнажил лошадиные зубы Чопарь.

Меня усадили на стул, сунув кружку. Они снова пили.

— Айк говорит, у вас хорошо всё, — плеснул мне Вепрь из кувшина морса. — Он та ещё вошь, но вошь честная. Держись его и не пропадёшь. Ты же, как я понимаю, и дальше охотиться?

— Моя сестра на Земле.

Сказал и, как камень с сердца упал — сразу легче.

— Чего? — непонимающе прищурился Вепрь.

— Его сестра, которую украл тот фальшивый барон, — подсказал Чопарь. — Кит ещё думает, что у неё тот же фокус с отмером, что и у рыжего пацана в сундуке.

— А, точно. Вспомнил. Но, почему на Земле?

Нет, я не надумал им рассказывать про Леора. Просто очень захотелось, чтобы они знали, что я тоже решил встать на Путь. Почему-то сейчас мне это показалось очень важным. Как будто мой выбор нас ещё больше сроднит.

— А где ещё? — пожал я плечами. — Вы помните сколько тому злодею было лет? Он землянин. Куда бы он ещё увозил украденных детей, как не к себе домой?

— Логично, — подтвердил Чопарь. — Я тоже об этом думал. Просто не хотелось расстраивать. Земля — это очень далеко. То есть, даже скорее — долго.

— Земля — это значит, что мы ещё встретимся, — стукнул по столу кулаком Вепрь. — Да, Китар?

— Да, — улыбнулся я. — Мне надо на Землю. Я буду охотиться. И когда-нибудь встану на Путь.

— Не прощаемся, значит, — опустил мне на плечи свою тяжеленную руку Бочка.

— Не прощаемся, — серьёзно кивнул я.

— Но “до свидания” всё равно придётся сказать, — принялся наполнять друзьям кружки Вепрь. — На завтрашнем пароме отчаливаем. Давайте за то и поднимем, чтобы под этим небом увидеться.

Кружки звякнули. Спасибо, что в этот раз у меня свой напиток.

— У меня семя есть. В звон обернёте?

— А как же? — встрепенулся Клещ. — Два золотых дадим. Как положено. А то тут некоторые шакалы уже по три ломить стали. Тащи.

— Позже сбегает, — усадил меня Вепрь взмахом руки обратно на стул. — Давай лучше одарим сначала. Как раз домой всё снесёт.

— Это да, — расплылся в улыбке Клещ. — Тогда я первый чур. Кит, дружище! На память безделушку прими. Чтобы добрым словом вспоминалось.

В протянутых руках коротышки лежал нож в простых кожаных ножнах. Не маленький, не большой — обычный охотничий нож, вроде того, что на поясе у меня висит.

— Спасибо, дядя Клещ, — принял я с поклоном подарок.

— Ты не смотри, что ножны неказистые и рукоять небогатая. Его одарённый закаливал. Ножу износа нет — ни затупить его, ни сломать. Острый — жуть просто. Смотри не порежься случайно.