Чернокнижник. Три принципа тьмы (СИ) - Бердникова Татьяна Борисовна

Худой Искандер задергал, затряс прутья клетки, когда Пьетро проходил мимо, и почти сразу же успокоился, когда страж углубился во тьму.

— Во дурак… — преступник покачал головой, — Ну че, братва, делайте ставки! Через сколько Акуто его порешит?

За спиной послышались выкрики — заключенные, получившие маленькое развлечение, называли время. Пьетро краем уха услышал, что самое большее, сколько ему дают — это три минуты, — и незаметно усмехнулся. Дурачье. Знали бы вы, кто пришел к вам сейчас…

Факел над дальней клеткой не горел — человек, содержащийся в ней, был обречен проводить свои дни во мраке. Это имело определенные неудобства — рассмотреть замочную скважину, куда надо было вложить камень, было затруднительно.

Пьетро приблизился и, приподняв подбородок, окинул оценивающим взглядом фигуру сидящего на полу человека. Он сидел, обхватив колени руками, уткнув в них голову, украшенную многочисленными неопрятными косами, собранными в толстый хвост и, казалось, не слышал ни разговора заключенных, ни шагов подошедшего человека.

Пьетро подошел вплотную к клетке и, остановившись, покачал головой. Прежде, чем выпускать зверя из клетки, следовало наладить с ним контакт.

— Акуто…

Убийца, не поднимая головы, дернул плечом.

— Ставь еду и убирайся.

Голос у него был низкий, хриплый, какой-то рычащий, очень напоминающий приглушенный рев хищника.

— Я пришел вытащить тебя отсюда.

Акуто медленно поднял голову. Пьетро вздрогнул. Кожа лица, отвыкшая от солнечного света, белела в темноте, как полотно, а глаза казались двумя черными провалами. Чудилось, что смотришь на морду ноофета или еще какой твари похуже… Впрочем, может быть, последнее предположение не было лишено смысла.

— Я не люблю глупых шуток, страж. Ты рискуешь, стоя так близко.

— Я не шучу, — слуга Доната торопливо сглотнул, заставляя себя побороть страх, — Я открою клетку, и ты выйдешь отсюда. Выйдешь, чтобы убивать… во славу Неблиса.

Его слова на убийцу особенного впечатления не произвели.

— Путь крови привел меня в клетку. Я не хочу больше идти им. Тем более во славу того, кого даже не знаю. Кто такой Неблис?

Говорил Акуто отрывистыми, короткими предложениями, и Пьетро подумал, что за время, проведенное за решеткой, этот человек попросту разучился связно мыслить.

— Неблис — Кровавый бог, один из, — он досадливо поморщился: объяснять было не время и не место, — Я служу его жрецу, Донату, он послал меня вытащить тебя. Я открою клетку, и мы уйдем… Не бойся, стражи спят, нас никто не остановит.

— Ты хочешь, чтобы я служил Донату, — утвердительно откликнулся убийца, — Я не знаю его. На каких условиях?

— Он сам объяснит тебе все! — Пьетро почувствовал, что теряет терпение и, недолго думая, распахнул уже вынутую из кармана коробочку, добывая белый камешек, — Вопросы потом, Акуто, сначала я должен вытащить тебя.

Собеседник безразлично пожал плечами, и предатель неожиданно заметил, насколько они широки. Да, пожалуй, этот человек мог бы и голыми руками ему шею свернуть, если бы вдруг что-то пошло не по его…

Он сглотнул и торопливо засунул холодящий пальцы камень в темнеющее отверстие замка на металлической пластине посреди дверцы. Послышалось шипение. Металл побелел, начал пениться, пузыриться и медленно потек, подобно растаявшему мороженному, сползая вниз по прутьям, растворяя и их. Пьетро закусил губу и, действуя очень аккуратно, коснулся одного из прутьев выше замка, потянул… Дверца распахнулась.

Акуто, внимательно наблюдающий за происходящим, уперся рукою в пол и медленно поднялся на ноги, делая тяжелый шаг вперед. Внутри у его спасителя все похолодело.

Убийца был выше него на голову, много шире в плечах, да и вообще казался человеком, можно смело сказать, не слабым. Связываться с таким громилой, встречаться с ним на узкой дорожке, да и вообще вызывать его недовольство как-то очень не хотелось.

— Ты открыл замок магией, — резюмировал Акуто, быстро оглядев растворенное железо и, покинув клетку, встал рядом со спасителем, — Твой хозяин — маг?

— Вроде того, — недовольно буркнул Пьетро, не глядя на собеседника. Он отчаянно пытался нащупать в недрах коробочки последний — серый — камешек, чтобы с его помощью переместиться в Искъерду, но, увы… темнота играла против него.

— Придется выйти на улицу, — он, наконец, сдался и, тяжело вздохнув, захлопнул коробочку, — Даже если я найду этот проклятый камень, бросив его под ноги, я не сумею различить, куда наступать. Следуй за мной.

— Я знаю, куда идти.

Акуто шагнул вперед первым, отодвинув освободителя в сторону, и тот, не рискуя спорить, заторопился следом.

Среди заключенных появление освобожденного убийцы восторга не вызвало. Они молчали, переглядывались и, косясь на шагающего следом за вызволенным преступником Пьетро, крутили пальцами у виска. Экс-страж, косясь на них в ответ, только мысленно вздыхал и мимолетно жалел, что Стальной Аш когда-то вытащил его из дома Потерянных душ. Пожалуй, сейчас он бы не отказался вернуться туда.

Миновали маленький отросток коридора, прошли по основному тоннелю и, наконец, поднялись по короткой лесенке.

Акуто, пригнув голову, вышел наружу и заслонил глаза рукой от яркого солнца.

— Ты оставил дверь открытой. Опрометчиво.

— Стражи все равно спят, — Пьетро пожал плечами и, выудив из кармана коробочку, открыл, было, ее… но неожиданный громкий вопль прямо впереди заставил его вздрогнуть, едва ли не роняя ее.

Прямо перед ними, ощетинившись, как еж, замерло самое странное и удивительное животное, какое только мог вообразить предатель.

Оно походило на огромную — в половину человеческого роста — кошку, но хищным не казалось. Наоборот — расцветка животного изобличала в нем обычную дворовую мурлыку, однако, размер и жесткая, торчащая иголками во все стороны шерсть лишала его этого сходства. Морда его скорее напоминала мордочку ежа, а длинный хвост с торчащими в стороны шерстинками показался Пьетро похожим на обезьяний.

Животное открыло рот и вновь издало дикий вопль, душераздирающий, замогильный вой, заставляя растерянно отступить.

Акуто остался спокоен.

— Я слышал его крики ночами, — очень ровно произнес он, — Не думал увидеть. Это казер.

— Я знаю, кто это! — огрызнулся слуга жреца и, злясь на самого себя за то, что испугался безобидного зверька, яростно замахнулся, чтобы пнуть его, — У, скотина! Пошел прочь отсюда!

Мысок сапога ударился во что-то твердое. Пьетро, ничего не понимая, опустил взгляд и, обнаружив крепкую, сильную ногу, которую случайно пнул, поднял глаза.

Акуто замер прямо перед ним, сверля спасителя до такой степени холодным взглядом, что предатель как-то сразу активно замерз.

— Он ничего тебе не сделал, — тихо произнес убийца, — Животные лучше людей. Не тронь.

Казер, по-видимому, не понимающий, что его только что защитили, попятился, шипя и, открыв рот, вновь завыл.

Где-то вдалеке послышался топот тяжелых сапог. Пьетро в сердцах сплюнул себе под ноги.

— Ничего не сделал! Эта тварь позвала подмогу! К черту, уходим отсюда, — он торопливо вытащил из коробки серый камешек и, отбросив ее, опустевшую, ухватил Акуто за запястье. Камень полетел на землю, и слуга Доната уверенно наступил на него сапогом.

Взметнулся уже привычный вихрь, поднял, закрутил их и повлек куда-то вдаль, далеко-далеко от темницы. Подбежавшие стражи, успев заметить его, проводили потрясенными взглядами.

Кто-то из них аккуратно гладил казера, предупредившего об опасности.

***

Милена сразу поняла, что это — ее судьба.

Когда он шел между домами — совершенно неотразимый в своем черном камзоле, с темными волосами, собранными в хвост, и сияющими синими глазами — все девушки на выданье провожали его восхищенными взглядами. Но шел он к ней.

Да, он шел к ней, только к ней, и осознание этого заставляло сердце нежно сжиматься и плавиться, как масло на сковороде.