Мария Николаева - Хаос дорог
Вот и хорошо. Главное, что жертв сумели избежать и при этом не сильно соврать. Жаль, что совсем без лжи в моей жизни не обойтись.
Я с клавиатуры ввел десять знаков своей «альксаны». В отличие от тех, которые носят рядовые члены Ордена, у моей номер состоял не только из цифр. — Код принят. Уровень приоритетный. Подтвердите. — Подтверждаю. — Начинаю загрузку нулевого уровня…
И все‑таки, чувствую, завис я здесь надолго. Жаль, что не додумался поужинать, пока была такая возможность… — Все. Я выдохся. Если мне еще кто‑нибудь скажет, что системы Изначальных самовосстанавливающиеся, – прибью к двуликим. — Фи! Как некрасиво. Тем более что теперь они действительно справятся сами. Спасибо, Владыка, – Даризи поклонилась, благодарно прижав руку к груди. Что ж, хоть кто‑то из нас счастлив. Хотя кое во что внести ясность не помешает. — Хватит звать меня Владыкой, danely, у меня ведь есть имя. — Правда? А разве ты представился? — Ксан, – проигнорировав явный упрек, сказал я. — Ксан? – Даризи удивленно уставилась на меня, как на нечто чудное. – И кто же дал тебе это имя? — Я сам его взял, когда ушел из Дома. Думаю, оно в полной мере мне соответствует, – безразлично пожал плечами я. Имя как имя, ничего особенного, но оно действительно очень подходит бродяге. — Даже не представляешь, насколько. Ты хоть знаешь, что оно означает, Лорд? — «Xsan» – это дорога, но дорога как бы еще не проложенная.
Даризи лишь сокрушенно покачала головой. Кажется, никогда прежде она не встречала настолько безответственных и безалаберных в главном Владык. — Ты не совсем прав. Руна «xsan» означает полное отсутствие дорог, когда каждый шаг – это и начало, и конец маленького пути. Это хаос, ставший судьбой, или судьба, вдруг ставшая хаосом. Лорд, вы выбрали себе очень капризное имя. С такими вещами шутить опасно, но вас это, кажется, забавляет. — То есть? – Я не совсем понял ее, так что сформулировать свой вопрос точнее не мог. — Это значит, что ты сам чертишь свой путь. Так же, как эти игрушки, – Даризи изящным пальчиком коснулась прозрачной крышки, под которой неясным золотистым бликом замерла «альксана», – ты находишься вне времени и вне судьбы. И не думай, что это просто слова. Запомни, ничего хорошего это имя тебе не принесет.
Ну вот, называется, обнадежила. — И что же в нем плохого? — Прежде всего то, что любой желающий может вмешаться в твою жизнь и изменить ее по собственному усмотрению. Или тебе нравится вечно зависеть от чужих решений? Быть сорванным листом, который куда ветер дует, туда он и летит? — Ну не думаю, что у меня получится что‑то изменить, danely. Да и кому будет интересна жизнь провинциального переводчика? — Ты безнадежен, Князь, – обреченно вздохнула Даризи, но меня это нисколько не тронуло. Не в первый раз я слышу эту фразу – и, думаю, не в последний. Я такой, какой есть. И я не хочу меняться. Ведь никто не знает, в какую сторону я изменюсь… Пусть будет так, как есть. Это безопаснее. — Я же просил не называть меня подобным образом, – не менее безнадежно произнес я. – Я утратил право и на титул, и на власть, которую он дает. — Ладно, пусть будет Ксан, – обреченно согласилась она, – но ты хоть скажи, каким именем тебя обозвали Северные. — Алесан, – мрачно буркнул я, предчувствуя неизбежный разбор этого имени на смысловые составляющие. А их здесь немало.
Странно, но я ошибся. Даризи не стала делиться со мной своими знаниями в древнем наречии, она просто посмотрела на меня, но посмотрела так, что я невольно перестал дышать. В ее взгляде теплые искорки удивления смешались с чем‑то болезненно–темным и вязким, а еще на самом дне, в глубине зрачка, неуверенно забрезжили колючие звездочки надежды. Слишком необычная реакция на вполне заурядное имя, не правда ли? — Тот, кто тебя так назвал, видимо, сильно любил тебя. Или не менее сильно ненавидел. Когда‑то давно так звали лучшего из сотворенных, вот только одна его ошибка превратила героя в монстра. Кстати, он тоже был Двуцветным… Самым первым из вас, как говорится, опытным образцом. Ты зря отказался от этого имени. Уж оно бы тебя вывело на истинный путь.
Я упрямо качнул головой. Не знаю, кто мне дал это имя и что он при этом испытывал, но сильно сомневаюсь, что им руководила любовь. Для моей семьи как бы ни был хорош Двуцветный, он навсегда останется монстром. И надо сказать, не без причины. Взять хотя бы моего предшественника, ведь из‑за него погибло почти все население этого города. В один миг перестали существовать без малого десять тысяч человек… И все это лишь из‑за того, что Двуцветный не сумел взять под контроль свой дар. Ошибка его, а вот расплачиваться за нее пришлось другим.
Я в этом плане оказался умнее. Нельзя победить, ничем не пожертвовав, а значит, чтобы перестать зависеть от других, надо отказаться от силы, не делая исключений на ее происхождение. Да, это существенно сокращает срок жизни, я бы даже назвал это медленным затуханием, но…
Возможность провести несколько лет в спокойствии того стоит. Я устал вздрагивать от каждого шороха, устал беспрекословно выполнять волю Совета, устал зависеть от чужой энергии… должно быть, я просто устал от своей двуцветной жизни. — Не зря, иначе бы не дожил до этого дня. — Дурак ты, Ксан. Двуцветный. Но этого уже не изменить. – Странно, но мне показалось, что за ее улыбкой спряталась неподдельная нежность. Но может ли город испытывать что‑то такое?.. – Иди спать, Лорд. Скоро уже рассветет, а твой рыжий друг наверняка пожелает разбудить тебя пораньше. Кстати, смотри не заиграйся с ним, будь хорошим мальчиком. И помни, я за тобой присматриваю. – На этот раз ее улыбка была далеко не столь безоблачной. Даризи просто напомнила мне, что она такое.
Все верно. Мне действительно не стоит забываться. Я здесь не в кр угу семьи. В конце концов, семьи‑то как раз у меня никогда и не было.
«Тьма. И снег.
Кажется, что крупицы света падают с неба и исчезают, стоит им только коснуться моей ладони…
Ненавижу снег. Всем своим существом ненавижу эти маленькие мерцающие пушинки, которые так легко уничтожить.
Наверно, мне не стоило забираться на Погодную башню, да еще и в преддверии бури, но и оставаться внизу, среди остальных членов семьи и их слуг, сейчас было бы ошибкой. Седьмой день года. День моего рождения. И день Ее смерти. Сегодня мне просто не стоит попадаться им на глаза – они и в обычные дни относятся ко мне как к вещи, а уж сегодня и вовсе могут прибить. Нет, не до смерти – я им еще нужен, – но рисковать не хочу. Они слишком сильно любили Тамилу. И столь же неистово ненавидят меня…
На башне ветрено. К утру должна разразиться буря, но пока еще было терпимо. Как же хорошо, что в этот день им не до меня! Даже начинает казаться, что я еще волен принимать решения самостоятельно. И если я сейчас сделаю шаг в пропасть – мне никто не сможет помешать. Иллюзия. Обманчивая, но такая притягательная.
Я никогда не решусь сделать этот шаг – я для подобного слишком труслив. Я могу сколько угодно раз говорить, что лучше умереть, чем жить так, но это всего лишь слова.
И самое ужасное, что они это знают, поэтому и позволяют мне время от времени сбегать.
Злые слезы жалили лицо. Ветер, смеясь, швырял в меня хлопья снега. А я только и мог, что стоять на вершине Погодной башни и жадно вглядываться во тьму ночного неба. Когда‑нибудь оно меня примет. И я, оставив все страхи и сомнения, сделаю этот маленький, но такой важный шаг.
Когда‑нибудь…» — Ксан. Ксан! – Кто‑то с удивительным упорством тормошил меня. Чувствовать чужие прикосновения было неприятно – кожу словно покалывали острые искры электрических зарядов. — Не трогай меня. Пожалуйста, – тихо попросил я, с трудом сдерживая внезапно пробудившиеся инстинкты. Пойми я всего на секунду позже, кто так неосторожно ко мне приблизился, и я бы ударил в полную силу. Везучий мальчик. Даже более того… ибо кошмары случаются и у меня.
Мейлон, заметив, что машинально продолжает меня тормошить даже после того, как я открыл глаза, смутился и поспешно отдернул руку. Я с трудом удержался от того, чтобы не потереть плечо. Чужое прикосновение до сих пор чувствовалось слишком остро. — Ксан… – Голос Рыжика звучал как‑то неуверенно и слабо.
Боги, что еще могло у него случиться?! Вот уж поистине неуемное создание! — Что? – намеренно резко спросил я, надеясь, что Мейлон признает свою ошибку и уберется ко всем двуликим. Впрочем, что‑то мне подсказывало, что от своих вопросов это солнечно–рыжее создание уже не откажется… — А разве у тебя были такие глаза? — Какие? – сразу же насторожился я. И Даризи, и мое тело вполне могли преподнести мне внеплановый сюрприз. — Черные и словно бы пустые… И кажется, что они затягивают вглубь… Вот только по ту сторону нет ничего, кроме щемящего одиночества и боли…
Я поспешно спрятал глаза под светлым кружевом ресниц и отвернулся. Вот только начавшего вещать эльфа мне сейчас и не хватает для полного счастья!
А глаза у меня голубые. Как были у Тамилы. Вернее, когда‑то были такими, теперь же они – просто еще одно подтверждение моих грехов – чернильно–черные. Правда, на особенную глубину раньше никогда не претендовали. — Ксан, что это было? Мне до сих пор не по себе, словно зовет что‑то, просит перейти незримую грань и… Но ведь там ничего нет, только пугающее своей абсолютностью безразличие. Хотя и с другой стороны оставаться не хочется… слишком больно… Ксан, это… страшно!
