Дмитрий Стародубцев - Шерас. Летопись Аффондатора. Книга первая. 103-106 годы
Забили калатуши, сквозь их раскатистый бой прорезались сигналы рожков. Копьеносцы опустили копья, и перед монолитом выросла неприступная колючая стена. Воины первой шеренги издали боевой клич – со всей свирепостью, на которую были способны; его подхватили во второй шеренге, потом в третьей…
Неожиданно один из новобранцев откинул щит и побежал прочь. Его место тут же занял тот, кто стоял сзади. Несколько конных цинитов-наставников, наблюдавших за маневрами со стороны, бросились наперерез, настигли беглеца в ста шагах от фаланги и сбили с ног…
Буйволы наконец увидели препятствие и в растерянности замедлили бег. И только гордый вожак, в гневе раздувая ноздри, продолжал мчаться вперед, выставив рога.
За мгновение до удара, почувствовав в холодном блеске бронзовых наконечников смертельную опасность, передние животные попытались остановиться, но инерция мчащегося стада понесла их вперед – прямо на копья. Послышался исступленный рев раненых буйволов, треск ломающихся копий, глухой стук ударов о щиты. Вожак в последний момент дрогнул, хотел было повернуть, но споткнулся, упал и, пропахав брюхом глубокую борозду, врезался мордой в щит. Граненый клинок умбона вошел ему точно в глаз. Бык захрипел, дернулся всем телом и замер.
Под напором стада некоторые воины первой шеренги были сбиты с ног и попали под копыта. Но, вопреки ожиданиям ДозирЭ, большинство новобранцев устояло; монолит на несколько мгновений утратил жесткие очертания, но выдержал натиск. Павших заменили другие циниты, строй восстановился, заблестели клинки выхваченных из ножен мечей.
Буйволы заметались, их напор ослаб.
Раздался новый боевой сигнал, и фаланга медленно двинулась вперед, тесня животных. Воины пронзали копьями их толстые шеи и взлохмаченные бока, рубили мечами. Еще немного, и обезумевшее стадо повернуло и двинулось в обратную сторону. Погонщики бросились врассыпную.
Монолит остановился. Музыканты заиграли победу. На бурой от крови земле остались лежать полсотни бьющихся в агонии буйволов и грузная туша мертвого вожака.
ДозирЭ с самого начала понимал, что это учение, тренировка, и всё же с облегчением вздохнул.
Вскоре молодой человек уже въезжал на территорию лагеря Тертапента, пораженный его величием. Огромные пространства, которые он занимал, были исчерчены грунтовыми дорогами, окружены земляными валами; к нему примыкали искусственные водоемы, поля для учебных сражений с укреплениями для тренировочных штурмов и осад. Это был целый город, состоящий из самостоятельных шатровых лагерей, окруженных двойным частоколом, старинных казарм, построенных из песчаника еще во времена Гномов, военных Атлетий, оружейных мастерских, храмов Инфекта, конюшен, кузниц, купален, могилен. Его территория простиралась на многие итэмы, отнятые у лесного приволья и диких пастбищ.
ДозирЭ явился к казармам, где шел отбор, и с ужасом обнаружил многотысячную толпу себе подобных. Новички стояли друг за другом в десятках длинных очередей. Некоторые сидели группами вокруг костров, переговариваясь и возбужденно жестикулируя. Иные отдыхали, лежа прямо на земле. Здесь были грономфы, бидунийцы, тафрусцы, юноши со всех авидронских территорий. Многие, громко ругаясь, уходили прочь.
Очень быстро будущий воин узнал, что набор в партикулы новобранцев закончился несколько дней назад. Широкоплечий великан в грубой шерстяной парраде и истоптанных сандалиях сообщил грономфу со счастливым видом:
– Лагерь Тертапента переполнен. Принимают только белитов из Де-Вросколя.
– Чему же ты так радуешься? – удивился ДозирЭ.
– Я – Тафилус, житель этого несчастного города.
Расстроенный грономф завистливо покосился на довольного собой гиганта. Молодой девросколянин улыбался, демонстрируя ровные белоснежные зубы.
– Эгоу, Тафилус, меня зовут ДозирЭ, и я из Грономфы. Скажи же мне, почему все эти люди не уходят домой?
– Многие из них поклялись не покидать этого места, пока не попадут в партикулу, – ответил новый знакомый. – Они ждут уже два дня, и все уговоры военачальников не образумили их.
ДозирЭ прикусил губу. Вот чем обернулись его глупые поступки! Сначала кратемарья, потом красавица Андэль… Теперь придется возвращаться в Грономфу с повинной головой…
– Внемли, рэм Тафилус! Ты будешь храбрым воином, и многие награды Инфекта не обойдут твою шею и грудь. Но выслушай меня, несчастного грономфа, которого постигло горе. Отдай мне свои свитки и позволь воспользоваться твоим именем. Тебя же примут в любом лагере, ты быстро пройдешь Испытание и, несомненно, станешь воином монолита. И тогда отомстишь иргамам за родной город!
При этих словах ДозирЭ достал кошель и высыпал на ладонь монеты, которые получил от отца.
– Возьми все, что у меня есть, только позволь мне воспользоваться твоим именем!
Пока молодой грономф говорил, Тафилус смотрел на него с непонимающей улыбкой. Но вот его взгляд упал на монеты, и на щеках у него заиграли желваки. Подмена имени каралась в Авидронии самым строгим образом, но девросколянин решил сам вершить правосудие. Он поднял руку, сжал пальцы в огромный кулак, развернул плечо и со всей силы ударил грономфа. ДозирЭ не успел увернуться, попал под сокрушительный удар, отлетел на несколько шагов и упал на спину. Отцовские монеты рассыпались по земле…
Прошло четыре дня. На пятое утро ДозирЭ вошел в тесное помещение, где находился пожилой десятник и несколько писцов. Они увидели молодого грономфа с голодным взглядом и исхудавшим лицом, украшенным безобразным кровоподтеком.
Десятник с равнодушным видом выслушал этого очередного просителя. Вот уже десятый день он в поте лица разбирался с новичками, вместо того чтобы заниматься привычными обязанностями. Все юноши мечтали попасть в лагерь Тертапента, у каждого авидрона были с собой родовые жезлы и всевозможные рекомендательные свитки: от известнейших эжинов, из военных ходесс, Липримарий и Ресторий. И всё же он отказывал им: лагерь был переполнен. Такого наплыва желающих влиться в ряды доблестной авидронской армии он не помнил на своем веку.
Впрочем, этот изможденный долгим ожиданием грономф со шрамом над губой и заплывшим глазом чем-то напомнил опытному воину самого себя. Много лет назад он тоже пришел в этот лагерь, босиком, в изношенной одежде, и попросился в конную партикулу – высокий, худой, с лицом, опухшим от ударов, полученных в кулачных стычках с другими новобранцами.
– Я ДозирЭ, сын Вервилла из Грономфы, – гордо сказал молодой человек и протянул десятнику онисовые трубочки.
Старый воин просмотрел свитки, в которых содержались достойные рекомендации. О чем-то подумав, он поднял на молодого человека вопросительный взгляд. Старая боевая паррада с поврежденными медными пластинами показалась ему как будто знакомой. Ну да, когда-то такие доспехи носили воины нескольких легковооруженных авидронских партикул. В одной из них был цинитом и он.
– Уж не тот ли это Вервилл из Грономфы, который участвовал в походе на Бионриду и первый взобрался на стены форта Нозинги? – спросил десятник, впрочем, без всякой надежды на положительный ответ.
– Он и есть, – обрадовался ДозирЭ.
Писцы подняли головы и с любопытством посмотрели на вошедшего.
– Так ты, грономф, – сын Вервилла?
– Истинно так.
Десятник был несказанно удивлен. Он прогнал писцов вон и усадил юношу напротив себя.
– А я – Схай, и я прекрасно знал твоего отца. Скажи, чем боги порадовали храбреца Вервилла после его возвращения домой?
ДозирЭ не мог и поверить в такую удачу. Он поведал Схаю об отце, обо всех его радостях и печалях. В заключение будущий воин со слезами на глазах просил десятника оказать помощь и определить его в подразделение всадников.
– Что ж, ДозирЭ, сын Вервилла. В память о твоем отце я помогу тебе попасть в лагерь Тертапента. Но о конной партикуле не может быть и речи. Сначала ты будешь воином монолита. Да и за это благодари Божественного. Но сейчас я не смогу вписать твое имя в Главный регистр – нужно подождать, пока освободится место. Я это сделаю позже, когда до меня дойдет печальная весть о случайной гибели новобранца или о казни провинившегося. К несчастью, это происходит каждый день.
– Благодарю тебя, о славный воин! – Молодой человек бросился в ноги десятнику.
– Поднимись, юноша. Иди к лекарю – он должен удостовериться, что твое тело готово снести все тяготы, которые с этого дня лягут на твои плечи. И, друг мой, – остановил Схай новобранца у двери, – если тебе доведется вновь увидеть отца, напомни ему о лучнике Схае и расскажи, как он помог тебе сегодня.
Глава 6. Лагерь Тертапента
ДозирЭ приняли в лагерь Тертапента, и, конечно, это окрыляло его. Забыв тут же обо всём остальном, подведя под своей предыдущей жизнью черту, да так, как будто это была и не жизнь, а какое-то преддверие жизни, он всеми мечтами теперь стремился на поле брани. Ему мерещились дальние походы, кровавые сражения, победы и доблестные схватки. Известные военачальники перед строем восхищенных воинов повязывали на шею храброму грономфу наградные платки и крепили на его груди золотые фалеры. ДозирЭ в своих мечтах из цинита-новобранца в течение года превращался в полноценного воина, а еще через несколько лет добивался звания ветерана, самого почетного звания цинита, которое обычно получают после десяти-пятнадцати лет безупречной службы. Надолго не задерживаясь в цинитах, будущий воин в своих фантазиях уже произвел себя в десятники и получил под начало десять воинов-головорезов, совершая с ними отчаянные ошеломительные подвиги. Молодой грономф, перепрыгнув через звание главного десятника, быстро становился сотником-аймом и так далее, и тому подобное, и в том же духе, до тех пор пока мечтательный юноша не достигал высшей воинской должности Авидронии – Великий Полководец.
