Фаня Шифман - Отцы Ели Кислый Виноград. Второй Лабиринт

Миней развалился в кресле и важно, удовлетворённо кивал. В голосе Моти сквозили устало-унылые нотки. Вдруг, слабо оживившись, он воскликнул: "Кстати… Я хочу обратить ваше внимание на кое-что. Я тут применил одну свою старую идейку. Пока что я не могу сказать точно, что там происходит, но что-то такое варится, это точно!.. Как раз перед приходом сюда я этим занимался. Я же говорил вам, шеф, что вот-вот ухвачу!.." – "Ухватишь, обязательно ухватишь! Ты у нас талант! Но таланту не мешает немножко развеяться! Ты пей, пей кофе, оно взбадривает, сил прибавляет!" – ласково улыбнулся Мезимотес, подмигнув сначала Моти, а потом, обернувшись, и Арпадофелю. "А что это за картинки мелькают в виртуальном небе? – строго спросил Коба, сверля правым неподвижным, словно стеклянным, глазом главного специалиста, – как будто облака показывают детские мультики. Нужно ли нам это?" – "Мультики и есть! Это я попробовал использовать рисунки моей дочери, её комиксы, – жгуче покраснел Моти. – Почему нет?" – "Действительно – почему нет!

Пусть на первых порах будет побольше положительных эмоций у посетителей новой "Цедефошрии"!

Ещё мы дадим концептуальный "Петек Лаван", квартет одной гребёнки – он у нас озвучит устье. Эта группа отлично вписывается в струю… Как и эти картинки А значит – то, что нам необходимо!" – поддержал Мезимотес.

Моти слабо улыбнулся: поддержка босса означала, что его дизайнерская идея оформления виртуальных небес "Цедефошрии" ширлиными облачатами не будет отвергнута. Он только спросил, как бы между прочим: "А что это за "Петек Лаван"?" – "А… не бери в голову… Военный ансамбль, квартет одной гребёнки, свежо и оригинально… Молодые ребята, очень многообещающие!.. Как раз в струю!.. – небрежно обронил Миней и с многозначительной ухмылкой прибавил: – Одна гребёнка – это всегда в струю!" Арпадофель недобро сощурил левый глаз, и губы его сложились в тонкую криво змеящуюся полоску: "Ага-а! У тебя ещё и дочка гениальная! Ну, конечно, почему бы не воспользоваться своими полномочиями и свободным доступом к нашему проекту, не пропихнуть своих деток… А не превращаем ли мы нашу "Цедефошрию" в семейный балаган?" – "Ну, что ты, Кобушка! Немножко, как ты называешь, балаганчика не помешает! Положительные эмоции при требуемой нам массовости охвата ой как необходимы! Особенно поначалу, пока народ привыкнет… Да и здесь же нигде не сказано, чьё художественное оформление используется для того или иного завитка.

Не можем же мы публиковать полный список дизайнеров, музыкантов, композиторов!

Из музыкантов мы обнародуем только Ад-Малека и Куку Бакбукини. С ними у нас контракт. Все знают, кто они такие! Ну, ещё Виви Гуффи! Их имена только прибавят популярности как-у-всехной "Цедефошрии"! Более никого мы, естественно, не рекламируем, даже авторы текстов у нас в тени. Виви Гуффи – он, и только он – в нашем представлении! – автор и музыки, и текстов! У нас никто не сможет снискать славы больше, нежели… э-э-э… с нашей точки зрения… он заслуживает. На всех желающих присосаться к нашему Проекту никаких премий не хватит! – добродушно усмехнулся Миней, при этом как-то странно, заговорщицки сверкнув глазами в сторону Арпадофеля. – А ты, Мотеле, не волнуйся – дадим тебе знатную премию, сможешь дочурке купить конфет, красивых туфелек…" И он густо захохотал. Моти от изумления чуть язык не проглотил: странные шутки пошли у босса…

Больше о деле не говорили. Миней выставлял на стол всё новые и новые сорта коньяка, но Моти сидел, задумавшись, в основном помалкивал и почти не пил, а только пару раз пригубил из своей рюмочки. Миней удивился, но ничего не сказал.

Его немного беспокоил усталый, измочаленный вид этого известного в "Лулиании" красавца и умницы. Арпадофель поигрывал своим бокальчиком, вращая его на столе, как волчок, и исподлобья кидал на Моти тяжёлый стреляющий взор левого глаза, напоминавшего загадочную, как бы подёрнутую белёсым инеем трясину.

Вдруг Моти встал из-за стола и, ни слова не говоря, направился к выходу. "Ты куда, Моти?" – озабоченно спросил Миней. Но тот, рассеянно глядя куда-то внутрь себя, не ответил и скрылся. "Наверно, в туалет приспичило!.." – неприятно усмехнулся Арпадофель, поразив этой репликой своего босса, который укоризненно покачал головой: "Ну что ты, Коба, всё о своём, о заветном?" – "А ты что, против?

Это же наша новая эстетика на основе японской, или ещё чёрт знает, какой культуры! Понимать надо!" – объяснил ему, как непонятливому, Арпадофель.

Покидая свою комнату и направляясь в беседку, Моти забыл выключить компьютер.

Вернувшись, он услышал тихое подвывание пассажа силонофона, словно бы налившееся зловещей мощью. Изображение на экране компьютера как бы плавно покачивалось на волнах, а сам экран стал ощутимо больше и объёмней. Почему-то стало неудобно держать мышку, которая ни за что не хотела помещаться в его отнюдь не маленькой ладони. Приходилось приноравливаться. А ведь до ухода на совещание ничего подобного не было!.. "Не иначе – заработался…" – подумал Моти и снова уставился в мерцающую глубину экрана, которая как бы поглощала, затягивала, засасывала его… "Не хуже, чем зловещие глазки Арпадофеля…" – мелькнула и тут же испарилась шальная мысль. Он даже не заметил, как сидя в напряжённой, неудобной позе, уснул, провалился в тяжёлое забытьё прямо возле компьютера.

Вынырнул из странного забытья, когда в комнате были притушены все лампы, остался только свет маленькой лампочки при входе, да экран загадочно мерцал, и из новеньких акустических колонок раздавался всё тот же силонокулл-пассаж, скачущий из одного регистра в другой… Голова гудела, и чуть-чуть подташнивало. Наверно, от голода, подумал Моти. Он даже не знал, сколько времени просидел возле компьютера в сонном забытьи и неудобной позе. Он не подумал, что сегодня забыл пообедать, и его "обедом" оказались острые бурекасы да кола, да кофе и чуточку коньяка, которыми их потчевал Мезимотес на очередных кофейных посиделках.

В здании никого не было, только сторож ходил по тихим коридорам и позванивал ключами. Моти вскочил, не соображая, где он и что с ним, лихорадочно запихнул бумаги в сумку и выскочил из комнаты, забыв выключить компьютер и свет, и даже закрыть дверь.

Прошло несколько суматошных дней, наполненных непрерывными и утомительными бдениями над неуловимо раздувающимся компьютером под несмолкаемые завывания в различных регистрах одного и того же пассажа, плода неуёмной и недоброй фантазии загадочного Ад-Малека. Но Моти непостижимым образом не замечал никаких изменений в своём компьютере, уставившись в который сидел целыми днями.

"Адони! Шеф Моти! У нас Че-Пе!" – к вошедшему поутру в просторный вестибюль "Лулиании" Моти бросилось несколько коллег из его сектора, явно растерянных и напуганных. – "Ну, что у вас? Программы позависали? Компьютеры поотказывали?" – "Да нет! Хуже!.." – "Или не знаем, что…" – наперебой взволнованно, на грани паники и истерики, заговорили его коллеги: – "Ваш компьютер вырос до гигантских размеров. И воет, воет… Завывает силонофоном… Вы вчера оставили его включённым, а сегодня мы пришли, дверь распахнута…" – "Мы уж прикрыли – зачем народ пугать-то!.." – "А дисплей… уже во всю стену величиной, и изображение на нём объёмное!.." – "Клавиатура как бы срослась с мышкой и превратилась в какое-то гигантское чудовище. И клавиш громадное количество, гораздо больше, чем у вас и без того было!" – "А вместо мышки – гигантский крысиный хвост, весь светится и переливается чем-то тёмным…" – "Как будто Ад-Малек с силонофоном в нём спрятался! Только и звучит один и тот же ужасный… э-э-э… восхитительный… пассаж из последнего концерта – по очереди во всех регистрах!.." Моти поначалу застыл, слушая то, что ему взволнованными голосами наперебой говорили коллеги, а потом, забыв про лифт, рванул по лестнице на второй этаж, бормоча по пути: "Клавиатура, совмещённая с мышкой? Как в ноут-буке? Или… Ну, пошли, поглядим…" Он нёсся по коридору и слышал винтообразные завывания из комнаты… наверно, на всё здание пассаж силонофона – тот самый, который так любят его мальчики, а дочка не может слышать без чувства дурноты и головной боли. Он на секунду застыл перед дверью, потом, сделав глубокий вдох, рывком распахнул её и сделал шаг чуть дрожащими ногами – и сразу увидел пугающую картину разгрома.