Питер Бигл - Оклендский драконий блюз

— Так ведь именно это я и хочу сделать! Давайте, кстати, познакомимся для начала. Я — офицер Гуэрра, Майкл Гуэрра, но люди прозвали меня Майк-О, не знаю уж почему. А вас как зовут?

«Всегда надо начать звать друг друга по имени, — внушали наставники, — и чем раньше, тем лучше. Этим подчеркивается ваша общность как человеческих существ. Результат бывает изумительным».

Ага, вот бы заставить кого-нибудь из авторов пособий вести переговоры с огнедышащим хищником, явившимся прямым ходом из мифологии.

— Ты не смог бы произнести мое имя, — ответил дракон. — Даже попытка его выговорить изувечила бы тебя.

Тем не менее дракон поднялся на лапы, причем Гуэрре показалось, что для этого ему понадобилось немалое и даже мучительное усилие. Внутренне трепеща, полицейский повел сказочного монстра подальше от перекрестка, в боковую улицу, где стоял его сине-белый патрульный автомобиль. Движение немедленно возобновилось, и, хотя иные по-прежнему давили на гудки и ругались, многие высовывались из машин и аплодировали Гуэрре.

— Наручники на него надень! — жизнерадостно крикнул какой-то водитель.

— Оштрафуй за неправильную парковку! — посоветовал другой.

Дракон же наполовину шел, наполовину полз рядом с Гуэррой — послушно, как собака на поводке. И только красные, как у злой птицы, глаза время от времени косились в сторону полицейского, и тогда Гуэрра вздрагивал от чего-то, подозрительно напоминавшего наследную память.

«Эти ребята на нас когда-то охотились, как на кроликов. Охотились, я точно знаю».

Висевший на поясе телефон издал раздраженный звук и завибрировал, стукаясь в пряжку ремня. Гуэрра кивнул дракону и сказал извиняющимся тоном:

— Мой босс звонит, лучше снять трубку.

И точно, из динамика требовательно загнусавил голос лейтенанта Канкеля.

— Гуэрра, ты? Слушай, что за чертовщина у тебя там в вашей маленькой Эфиопии происходит?..

Лейтенант на полном серьезе ждал, что эритрейские повстанцы где-то в течение недели устроят в Окленде выступления со стрельбой.

— Просто здесь была ужасная пробка, лейтенант, — ответил Гуэрра, следя, чтобы голос звучал по возможности беззаботно, и одновременно присматривая за драконом, который презрительно обнюхивал его патрульный автомобиль. — Теперь все под контролем. Больше никаких проблем.

— Ну ладно, — отозвался лейтенант. — А то нас тут забомбили звонками: не то какой-то психованный дракон, не то НЛО, не то вообще неизвестно что. Можешь что-нибудь сказать по поводу всего этого дерьма?

— Ну… — начал Гуэрра. — Вообще-то нет, лейтенант, наверное, просто время такое, час пик, ну вы знаете. Пробки, народ психует, вот кое-кому и начинает мерещиться. Массовая истерия, общие галлюцинации, об этом в книжках написано.

Что касается общих галлюцинаций, мнение лейтенанта Канкеля по этому поводу сперва расслышать не удалось. Потом удалось, но довольно невнятно. Когда же речь лейтенанта обрела стопроцентную ясность, на Гуэрру обрушились столь несравненные по диапазону и выразительности языковые богатства, что он прижал телефон ухом к плечу, выхватил из кармана блокнот — и все равно не поспел записать даже доли отборнейших слов и речевых оборотов.

Гуэрра, надо отдать ему должное, считал необходимым совершенствоваться во множестве областей. Однако все имеет пределы.

Иссякнув наконец, лейтенант дал отбой. Гуэрра убрал блокнот, повесил на место телефон и сказал дракону:

— Хорошо, хорошо. Крутой мужик, уж что говорить! В общем, ты теперь отправляйся себе дальше, или домой, или куда ты там путь держал… и забудем, что тут вообще было. Всего тебе доброго… договорились?

Дракон не ответил. Прислонился к патрульной машине и задумчиво уставился на Гуэрру странными красно-желтыми глазами. Он был очень велик — Гуэрре для сравнения приходила на ум исключительно армейская бронетехника — и казался полицейскому очень старым. Чешуи на его теле были тусклого зелено-черного цвета, когти передних лап выглядели сточенными и тупыми, словно у черепахи. Невысокий пурпурный гребень, тянувшийся по спине дракона от ушей до кончика хвоста, был в нескольких местах порван и, вместо того чтобы гордо стоять дыбом, безвольно лежал на спине. Даже шипы на конце хвоста были обломаны.

И в промежутках между огненными выхлопами дыхание дракона хрипело и застревало, словно у него заржавели легкие. Что касается громадных пурпурных крыльев — оставалось предполагать, что они еще работали. В сложенном виде их состояние оценить было нелегко, но и они выглядели изрядно потрепанными. Вот именно, потрепанными. Лучшего словесного определения состоянию дракона дать было нельзя.

— А тебе, я вижу, последнее время нелегко приходилось, — помимо осознанной мысли выговорил Гуэрра.

— Видишь? — переспросил дракон. Его черные губы дернулись, и Гуэрре на миг показалось, что чудовище готово было заплакать. — В самом деле видишь, Майк-О? Ты хоть отдаленно можешь представить, как у меня спина болит? Все время, без передышки, вон там, за горбом. Как она устала от черных, жестких железных дорог этого мира! Можешь ты вообразить, с каким трудом я переношу смрад ваших улиц, да что там, ваших рек и ручьев, вашего побережья? Твои соплеменники на вкус точно часы, смазанные угольным маслом, а дети — горькие, как серебро. Дети когда-то были лучшим лакомством, куда вкуснее антилоп и диких гусей, а теперь я себя заставить не могу к ним прикоснуться! Я годами был вынужден ловить кошек, собак и гадостных белок! Я, привыкший обедать рыцарями… ах, этот рыцарь на половинке его скорлупы, обжаренный прямо в доспехах… в собственном соку, ах… извини, извини меня, просто я до ручки дошел.

И к полному и окончательному ужасу Гуэрры, дракон в самом деле заплакал! Плакал он тихо, зажмурив глаза и опустив голову, изумрудно-зеленые слезы едва уловимо пахли порохом.

— Эй, погоди, не плачь, — сказал Гуэрра. — Только не плачь, пожалуйста, хорошо?

Дракон шмыгнул носом, но все-таки поднял взгляд и с немым изумлением уставился на Гуэрру. После чего проговорил неожиданно сурово:

— Ты только что стал свидетелем редчайшего зрелища на этой земле. Ты увидел слезы дракона. И все, что ты имеешь по этому поводу сказать, — это «только не плачь, пожалуйста»?.. Не понимаю я вас, людей. — Тем не менее плакать он прекратил и даже издал звук, какой получается, когда ворошат головни. Гуэрра решил, что это мог быть смешок. Дракон же сказал ему: — Я, должно быть, смутил тебя, Майк-О?

— Послушай, — заново начал Гуэрра. — Тебе лучше всего убраться отсюда, и чем скорее, тем лучше. И так уже слухов будет невпроворот. Обещаю, что с лейтенантом я все улажу. Или с кем там еще, без разницы. Просто улетай, хорошо? — И, выждав секунду, добавил: — Пожалуйста.