Александра Усманова - А дело было летом...

Да, теперь можно сколько угодно карать себя, только не изменить ничего. А как хорошо всё начиналось! Отпуск, долгожданное море, тихий, словно сказочный, городок. Да, много приезжих, но местные жители ещё не избалованы туристами, не делят людей на «своих» и «отдыхающих».

Прогулка по морю, гроты, пещеры, история городка, двое славных ребят Игорь и Славик — экипаж «Куража». Первое, что понравилось Нине, щелчок по носу товарищам "клиент-всегда-прав".

— На судне слово капитана — закон, — сказал Славик, пока не отдали швартовый. — Не нравиться — есть куча лодок и катеров, где хозяева не столь щепетильны. Я же отвечаю за жизнь и здоровье каждого пассажира.

Он выдержал солидную паузу, но никто не покинул «Кураж».

Затем, когда Игорь закончил свои "посмотрите направо, посмотрите налево", Нина, успевшая облазить половину окрестных гор, стала задавать вопросы. Разговорились, пошутили, посмеялись, поговорили серьёзно, и стали приятелями. Славик сперва недовольно оглядывался на помощника, но на обратном пути девушка нашла общий язык и с капитаном. Это так просто, когда любишь море, морских обитателей, годеры, парусники, хокку и танка, легенды и мифы, футбол и рыбалку…

После этой поездки Нина могла в любой момент запрыгнуть на борт «Куража», и ей там были рады.

Эх, только зачем она сделала это сегодня? Ведь вышла на берег попрощаться с морем, скалами, несколькими друзьями, а вместо этого дёрнула кататься.

Но ведь ничто не предвещало шторма. Старые морские волки и все собаки побережья, что чуяли бурю за день, были спокойны, как… как море! Будь оно всё неладно!

Катер весело бежал по волнам, и вдруг — откуда только он взялся! — шквал. Второй, третий. Пенные гребни, свинцовые тучи, что за минуту занавесили небо, дождь. «Кураж» забился в грот и встал на якорь. О да, здесь есть пресная вода, харчи можно растянуть на несколько дней, но время! Неумолимое время бежало вперёд, круша все чаяния Нины.

Вот ведь как может случиться: случайный попутчик по дороге на море — машинист. Хороший дядька, спокойный, неторопливый, искренний. Про таких говорят — надёжный. А Нина, как в детстве была хулиганкой, так и осталась сорвиголовой, даром, что окончила институт и работает в серьёзной конторе. И потому, когда машинист предложил "постоять у руля", её сердце на секундочку остановилось, а затем пошло снова, часто и гулко гупая в рёбра.

И они пожали друг другу руки, скрепляя договорённость.

Боже, как Нина ненавидит опаздывать и нарушать слово! Она может умчаться из дому с температурой, потому что пообещала. Маме остаётся только вздыхать:

— Ох, Нинка, добегаешься ты когда-нибудь!

Когда шторм немножко утих, «Кураж» вернулся домой, а мрачная Нина поплелась на квартиру. Ей никак не успеть, даже на такси — поезд ушёл час назад.

Явление четвёртое: Последнее

Оно победило в себе торопливую дурь.

Пётр Иванович зажмурился, теряясь в догадках, что за Зверька такая, когда почувствовал на плечах нечто пушистое, практически невесомое.

— Зверька, — выпалил машинист, дивясь сам себе.

Мужчину переполнила радостная уверенность. Теперь уж точно всё будет хорошо! Зверька прикоснулась лапками к векам мужчины, а зычный голос весело спросил:

— Ты чего, Иваныч? Гони!

Руки сами метнулись вперёд, словно стоял он не на веранде затерянного степного домишки — на рабочем месте. Так и есть! Его любимая «девятка», его любимый участок пути, где можно разогнаться так, что держись!

Лицо мужчины преобразилось, проявился тот самый мальчишка, который с первого класса мечтал стать машинистом.

Ветер свистел в ушах, заглушал стук колёс; тёплые лапки Зверьки держали его веки, пушистое тело приятно грело шею и плечи. Иванычу хотелось петь.

Нина печально брела вверх по улочке, взгляд бесцельно скользил по сторонам, пока не запнулся о непонятное.

Под солнечными часами сидел человек. Абсолютно сухой, хотя весь город был вымыт до последнего камушка.

Нина посмотрела внимательнее, и удивилась ещё больше. Это был не человек.

— Эй, — сказала она, — ты кто?

— Время, — откликнулся странный незнакомец и добавил после паузы: — Не местное.

— И долго ты тут сидишь?

— Не знаю.

— Но ты же Время!

— Не местное, — устало повторило оно, а затем посветлело лицом. — Скажи, который час?

— Не знаю, — вздохнула Нина. — Часы пришлось подарить морю.

— Ну, хоть примерно!

Слёзы стояли в его глазах, и Нина не смогла отказать.

— Если тебе не надо с точностью до минуты, тогда сейчас где-то шесть тридцать вечера; день недели — вторник; число — первое августа 2006 года от Рождества Христова. Такая информация тебя устроит?

— Устроит! Ещё как устроит!

Время вскочило на ноги и радостно заплясало вокруг девушки.

— Ты первая, кто так со мной поговорил! — радовалось оно. — Все остальные сообщали часы и минуты по своим «тикалкам»! Я бы их!

Нина печально улыбнулась и пошла своей дорогой, когда запоздалое прозрение посетило её.

— Постой, — от волнения закричала она, — так ты, правда, Время? Не врёшь?

— Время-не-местное,   — растягивая слова, пропело Время.

— Так что же мы тебя теряем? В смысле, время теряем? Я давно должна была ехать домой, а тут эта буря! Время, миленькое, выручай!..

— Не могу, — прошептало оно, разом сникая.

Улыбка увяла, погасли смешинки в глазах, плечи ссутулились, руки опустились, голова упала на грудь.

— Я ведь не местное, я застряло тут, я не могу найти выход…

— Это же сущий пустяк! Жди меня здесь, слышишь?

Надежда творит чудеса. Нина взлетела наверх, схватила рюкзак, попрощалась с хозяйкой и вернулась к песочным часам.

— Фух, ты ещё здесь! Руку!

Время, как зачарованное, глянуло на уверенное лицо девушки, загорелую, исцарапанную руку, сильную ладонь, и робко вложило в неё свои пальцы.

Хватка у Нины отменная, шаг — широкий, и бедное Время едва поспевает.

— Вот и все! Проще простого! — сказал Нина.

Счастливое Время никак не могло отдышаться, а потому заговорило минут через пять.

— Держись, — сказало оно. — А ещё лучше — закрой глаза.

Нина послушалась. Вроде бы что-то щёлкнуло. Девушка открыла глаза… Да ведь она в поезде! И он только-только собирается отправляться.

Рюкзак — на третью полку, самой — на вторую. А Время шепчет:

— Глаза закрывай!

Нина слушается. Щелчок. Ночь, два пятнадцать. Вот так перескочили! Тихонько, чтобы не разбудить соседей, Нина идет по вагону и замирает в тамбуре.