Джей Болтон - Жрец Тарима

Он проснулся с рассветом, но не оттого, что не хотел больше спать, а от странного беспокойного чувства тревоги. Даже сквозь сон Конан уловил этот звук — то ли приглушенный конский всхрап, то ли неосторожное позвякивание удилами, но, чтобы то ни было, оставить его без внимания он не мог. С нечеловеческой быстротой варвар оказался на ногах, и встал во весь свой исполинский рост, не скрываясь, оглядывая предрассветный горизонт. Таиться и осторожничать не имело смысла, все равно бежать ему некуда. Разумнее сразу себя показать, не вызывая подозрения соглядатаев. Пусть знают, что он здесь один и не имеет враждебных намерений.

Кровавый солнечный диск показался краешком над ближайшими барханами. Тяжелые облака, словно слитки червонного золота, повисли над пламенеющим востоком. Почти сразу Конан заметил чеканный черный силуэт лошади с всадником на вершине песчаного холма, резко выделяющийся на фоне рассвета. Повернув головы, лошадь и человек пристально всматривались и оазис — животное, почуяв близость воды, а человек в упор из-под руки смотрел на киммерийца. Затем к всаднику присоединилось еще двое верховых. Они о чем-то коротко посовещались и, подхлестнув коней, скрылись за противоположным склоном бархана.

Конан, в напряжении ожидавший развязки этой сцены, вздохнул с облегчением и принялся раздувать подернутые пеплом угли костра.

Их было трое — он один, если бы ему угрожала опасность, они бы непременно напали. Но кто были эти внезапно появившиеся здесь всадники, киммериец не успел рассмотреть. Это точно не его люди и вообще не зуагиры, хотя, судя по одежде, кто-то из жителей пустыни, возможно, хауранцы — тогда он мог рассчитывать на помощь.

Сейчас Конан ждал появления каравана, поскольку не сомневался, что трое верховых были разведчиками — проводниками. Но как мог забрести караван в эти гиблые, проклятые богами пески, вдали от торных обжитых путей, оставалось для киммерийца загадкой?

Он не ошибся в своих предположениях.

Сначала киммериец услышал привычные звуки, что непременно сопровождают передвижение караванов: перекличку верблюдов, тяжелое похрапывание лошадей, утомленных долгим ночным переходом, бряцание оружия и амуниции, редкие гортанные окрики погонщиков, Конан даже узнал несколько слов на шемском и хауранском языках. Затем над барханами заклубилось облако пыли и показалась голова каравана.

Впереди шел вожак стада, громадный одногорбый самец с гордо поднятой головой, широкой мощной грудью, не обремененный тяжестью поклажи. Рядом с ним суетился маленький хауранец в длинном полосатом халате. Он прыгал вокруг величественно шествующего верблюда, хлопал в ладоши и звонко покрикивал, думая, наверно, что тем самым заставляет гиганта идти, но сильно ошибался на этот счет. Вожак уже давно почувствовал близость оазиса и ускорил шаги, а вслед за ним потянулся и весь караван Оазис — это вода, пища и долгожданный отдых, и старого опытного верблюда не надо было лишний раз подгонять.

Придерживая по бабки утопающих в песке лошадей, вперед вырвалась группа верховых, направляя коней прямо к Конану.

Киммериец поднялся им навстречу, в приветственном жесте вскинув руку, открытой ладонью наружу — в знак мира и гостеприимства. Не доезжая шагов десяти, наездники придержали коней, четверо спешились, но остальные остались в седле. Кони беспокойно переступали ногами и нервно постригивали чуткими ушами, при виде чужака. Их неудержимо тянуло к воде, но крепкие, безжалостные руки наездников удерживали их на месте. Четверо шагнули вперед, открывая ладони в ответном жесте.

Двое шемитов с резкими обветренными чертами лиц, смуглокожих и черноглазых, и двое хауранцев с обтянутыми кожей, выступающими скулами высушенных солнцем мумий, с лицами, полуприкрытыми полотняными масками от песчаных бурь. От внимательных глаз киммерийца не ускользнула ни одна деталь: и то, что большинство воинов носили на себе следы свежих ран, усталость и скованность движений, их воспаленные покрасневшие от недосыпания глаза — все говорило о том, что они лишь недавно вышли из боя и провели всю ночь в седле.

Хотя в отряде было равное число хауранцев и шемитов, командовал караваном шемит, выступивший вперед. Он держался увереннее своих спутников и смотрел на Конана открытым изучающим взглядом, остальные лишь ждали, что скажет их командир.

— Да будут долгими твои годы, незнакомец, и пусть позаботятся боги об удаче на твоем пути, — произнес шемит на наречии жителей пустыни традиционную формулу приветствия, приняв Конана по одежде за одного из кочевников-зуагиров. — Мое имя Варух, я командир охраны этого каравана, — и вслед за этим шемит по очереди представил остальных.

Варвар порадовался в душе, так как плохо знал язык шемитов и почти не мог связно изъясняться на гортанном наречии хауранцев.

— Пусть же и твой путь будет легким. Живи сто лет, почтеннейший Варух. Меня зовут Конан, но я не зуагир, я родом из далекой Киммерии — страны, что далеко на севере Хайбории, — соблюдая все правила вежливости, учтиво ответил варвар и жестом пригласил воинов к своему костру.

Шемит о чем-то быстро заговорил с верховыми, махнув рукой в сторону приближающегося каравана, а сам вместе с тремя своими помощниками принял любезное приглашение киммерийца. Всадники с гиканьем понеслись навстречу верблюдам.

Гости чинно расселись на кошмах напротив хозяина огня. Конан взял глиняную чашу и, наполнив ее водой из тыквенной баклаги, отпил сам и передал в руки шемита.

Он проделал это еще трижды, пока каждый из воинов не испил воды из его рук. Пили они с достоинством, маленькими глотками, словно смаковали изысканное вино, но Конан видел, как предательски дрожали их руки, принимая от него воду.

«Да, немало им пришлось натерпеться в последние дни», — с жалостью подумал киммериец.

Затем последовало угощение, но вяленная конина не произвела на гостей впечатления, хотя каждый из них, чтобы не обидеть хозяина, сделал вид, что остался доволен. Зато сам Конан уплетал с аппетитом, которого не было у него уже несколько дней.

Наконец, с церемониальной часть было покончено и пришло время поговорить открыто.

— Да не сочтут почтеннейшие назойливостью мое любопытство. Но я был бы счастлив услышать рассказ о вашем путешествии, — первым заговорил Конан. — Как вы здесь оказались, ведь караванный путь в Туран лежит за много лиг к северу от этих мест?

— Ты прав, любезный хозяин. Мы сбились с пути из-за непогоды. Истинно, что это был гнев богов, наславших на нас ужасную песчаную бурю. Мы шесть дней шли по пескам, не ведая дороги, и только чудо привело нас в этот дивный оазис, — охотно отозвался Варух.