Марина Дяченко - Оскол

- Вряд ли...

Писец вдруг прервал работу. Встал, молитвенно складывая перепачканные чернилами руки:

- Господин... Велите... наказать... Только... дружок мой, вроде как брат... Под воротами... другой день... помирает.

- Знаю, - сухо отозвался Оскол. - Дальше?

Писец трясся - но с упрямством, достойным лучшего применения, продолжал:

- Помилования... прошу. Для брата... Дурак он, ну дурак, ну так все мы дураки... Все мы дети ваши дурные, не губите... пожалеть бы... милости...

Писец осекся. Под взглядом хозяина скорчился, сник и вернулся к работе; девушка, ослабев, согнула наконец свою гордую спину. Опустила лицо на сплетенные пальцы.

- Вам дадут возможность помыться и отдохнуть, - негромко сказал Оскол. - И приготовьтесь к тому, что мы будем часто видеться. Очень часто и подолгу. С утра и до вечера... Закончил? - последний вопрос обращен был к писцу.

Писец деревянно поклонился. Оскол принял бумагу, бегло просмотрел и остался доволен. Коснулся маленького гонга, призывая слугу:

- Письмо отправить с голубем - немедленно... Этот, у ворот, не помер еще?..

...Тот самый парень в грязной кожаной куртке, странно скособочившись, шагнул через порог. Схватил воздух ртом, застонал, грохнулся на пол, так что полетели в разные стороны комья засохшей глины. Оскол поморщился, наполовину брезгливо, наполовину сочувственно, подошел к коленоприклоненному и крепко взял за всклокоченные волосы.

Серое лицо парня, понемногу расслабляясь, наливалось краской. В молчании, нарушаемом лишь скрипом сверчка, прошла минута. Парень вздохнул; по физиономии его растекалось теперь неописуемое блаженство.

- Ты... милостив...

- Я рационален, - Оскол убрал руку, вытер ладонь шелковым платком. - Теперь мне понадобятся люди... Ступай. Впредь будь умнее.

Девушка смотрела с ужасом.

*

Грузный мужчина с седеющими висками катал по столу шарики из воска. Свечи трещали, оплывали тяжелыми каплями, воск жег мужчине пальцы - но он не замечал боли, желтые шарики множились на столе, собирались грудой, как черепа на старом поле битвы.

- Сколько времени понадобится Осколу...

- Чтобы привязать ее... полностью? Она молода... и порывиста... Хватит и двух недель.

Собеседник грузного сидел в темном углу, отблеск свечей играл на его выдающихся скулах.

- Привязать, - проговорил грузный медленно и внятно. - При-вя-зать...

Слышать его было страшно, но собеседние не испугался. Оплывали свечи.

- Десять лет назад... - скуластый помолчал. - Мы дрались с Осколом против общего неприятеля, дрались спина к спине. Наших ребят полегло с полсотни, а те, что выжили... часть захотела остаться с Осколом, часть - со мной. Он сказал тогда - "Вы пожалеете"... Мы не слушали. Ведь он пришел издалека... мы не знали тогда, ЧТО он такое.

Новый шарик лег на желтую груду; мужчина с седеющими висками прикусил губу:

- И?..

- Нас было девятнадцать, - его собеседник усмехнулся. - Спустя десять дней в живых осталось двое. Прочие перемерли, призывая Оскола, как мамку... И мы пожалели, ох как пожалели... что ушли от него. А пуще - что повстречали его на свете...

- Ты выжил, - сказал грузный.

- Да... Я и еще один парень, мы с ним побратались... Мы выжили. А год назад мой побратим, Лабан, явился к Осколу, хотел наняться воеводой, возомнил... что свободен... Одной встречи хватило. Теперь это самый жалкий из его рабов. Потерял и душу и волю, не умеет даже петлю на шее затянуть... То же ждет и меня, господин. Я не могу встречаться с Осколом. Никогда.

Заколебались огоньки свечей - это грузный втянул в себя воздух:

- Ты отказываешься, Сотка? Ты оставляешь меня?

Скуластый отвернулся:

- Придется заключать с ним союз, господин.

Желтый шарик скатился со стола в темноту.

- Я мало берег Яну, - глухо проговорил грузный. - Все гадалки пророчили ей счастливую судьбу... Гадалки врали.

- Мы заключим союз, господин, - с нажимом повторил скуластый. - Оскол или кто другой... Все равно пришлось бы отдавать ее. А Оскол силен и щедр.

Тяжелый кулак с грохотом опустился на стол, и брызнули во все стороны восковые шарики. Разлетелись, застучали по полу дробным дождем.

- Я не в рабство отдаю свою дочь, - проговорил грузный, овладев дыханием. Что станет с ней, если этот мерзавец раньше времени сдохнет?! Ведь он старше ее на двадцать лет! Что, если его пырнут кинжалом или угостят отравленным стилетом? Что станет с моей дочерью?!

Скуластый молчал.

- Иди на замок, - сквозь зубы сказал грузный. - Бери войско и ступай.

Свечи догорали.

- Все его люди, - раздумчиво проговорил скуластый, - от воеводы и до грязного дворового мальчишки... предпочтут умереть. Чтобы взять Оскол, надо идти по трупам.

- Значит, ты пойдешь по трупам, Сотка.

Скуластый помедлил и встал:

- Как будет угодно светлому князю.

*

"...была подобна рыси - столь же необуздана, дика и непокорна. И рвалась она из рук надсмотрщиков и заботливых соглядатаев, и не принимала пищи, и не желала видеть рядом господина своего похитителя - но на любую рысь найдется клетка, на любую птицу плетется сеть. И проходили дни; и ужас поселился в душе юной пленницы..."

*

Среди ночи она оторвала голову от горячей подушки. Она не спала и секунды; у тлеющего ночника несла вахту красивая бесстрастная женщина, компаньонка и страж в одном лице. Монументальные черты и полная неподвижность делали ее похожей на статую, и только пальцы, сновавшие над рукоделием, разрушали столь зловещее впечатление.

- Эй...

Женщина не шелохнулась, только большие глаза ее блеснули белками.

- Это ПРАВДА, что про него говорят? Истинно так? И ты тоже?..

- Я люблю господина, - ловкие руки ни на мгновение не прерывали работы. - Я знаю, что умру в его отсутствие. Все мы умрем без него.

Девушка криво усмехнулась:

- Скоро сюда явится Сотка...

Полные губы рукодельницы чуть дрогнули:

- Никому не взять Оскола... Здесь каждый сражается за себя. Здесь никому не нужно помилование...

- Никому не нужна свобода?!

Замок жил ночной жизнью. Далекие скрипы. Приглушенные шаги.

- Зачем свобода руке, если пробито сердце... - женщина опустила глаза. Свобода вырванного глаза, отрубленного уха...

- И ты его любишь?!

- Не только я люблю господина, но и господин любит меня... Это просто...

Девушка долго маялась, прежде чем задать следующий вопрос:

- А я... тоже умру? Я теперь... как все вы? Я ЗАВИСИМА от него? Да?!

Рукодельница помедлила. Даже работа в ее руках чуть приостановилась.

- Вы - нет, - сказала она наконец. - Вы еще не успели... привязаться к нему. Привыкнуть. Должно пройти время...