Андрей Гальперин - Лезвие страха

Туман поредел. Пространство над каньоном пронзила бледно-зеленая вспышка. Вонь сразу исчезла. Воздух наполнился тяжелыми цветочными ароматами. Мерриз заставил себя сделать еще пару глотков, потом осторожно перегнулся и посмотрел вниз. Сквозь разрывы в тумане можно было заметить, как далеко внизу медленно перемещаются плотные бурые массы. Гораздо ближе к обрыву мелькали странные черные тени, словно там кружила целая стая огромных безголовых птиц. Все это продолжалось какие-то мгновенья, потом где-то в скалах пронзительно взвыл ветер, туман сдвинулся, заклубился и потянулся на север. За ним уже накатывала плотная масса пурпурных облаков.

"Пусть вычтут из имени моего знаки Хаоса. Страх отступит тогда, и будет мне видение длани, раздвигающей первозданное Ничто, и увижу я Бесконечность, и это будет Истина. Истина Неизменная. Отторгая пятна лжи, избегая буйства, постигая Порядок я приду к очищающей длани, и будет мне даровано спасение…

Ненужный канон. Спасения нет, и поэтому не нужно боятся. Хаос не дает надежды – Хаос дает понимание Неизбежного. Понять Неизбежное – значит понять основополагающий закон. А стремление к Порядку это всего лишь попытка спрятать свой страх, стремление переложить это бремя на чьи-то плечи, и отдаться всемогущему Хаосу в неведении. Познание истины должно включать в себя и познание запретного Хаоса. Бессмысленно отрицать очевидное – значить сделать себя еще слабее".

Мерриз с трудом разлепил веки. Его голова раскалывалась от боли, словно кто-то методично вбивал ему в виски раскаленные гвозди. Тяжелый воздух, насыщенный испарениями ужасной бездны жег горло, и каждый вдох превращался в пытку. Морщась от боли, Мерриз смочил ладонь водой и вытер лицо, затем нащупал в волосах толстую серебряную цепь и одним движением сорвал ее.

"Мне нужны силы, для того чтобы двигаться вперед. Идти день и ночь, и еще день и еще ночь. Мне надо пройти там, где человек в принципе пройти не может. Не убегать от страха, а победить его. Не бежать от Хаоса, а понять".

Он уже чувствовал. Он чувствовал голод, древний голод, притаившийся на дне. Зов тысячи ртов. Он чувствовал тени, скользящие в скалах, притаившиеся в пучинах. Он почти видел ни с чем не сравнимые сооружения, вытянутые словно чудовищные струны, с тысячами мертвых окон. Он чувствовал энергию, пульсирующую, чуждую и равнодушную.

"Мне не нужны оковы веры. Этот мир имеет два полюса, и глупо было бы раболепно жаться к одному из них. Я отрекаюсь…"

"Я отрекаюсь… Каюсь… Каюсь… юсь…"

Мерриз бросил цепь себе под ноги и прислушался к вою ветра.

"Вот и все. Я уже иду".

Он уже было шагнул на узкую тропку, едва заметную на красно-черном камне, но задержался.

"Надеюсь, когда-нибудь я смогу объяснить также, зачем… Пора"

Глава 2

За столом из полированного камня сидел молодой, изыскано одетый мужчина. Он сидел неподвижно, уперев подбородок в сплетенные пальцы рук и не мигая смотрел на ровное пламя оплывающей свечи. Напротив, под большим, во всю стену окном, на низкой лежал кровати лежал старик. За окном сгущались осенние сумерки.

Со стороны могло бы показаться, что старик, укутанный в бессчетное количество пледов, давно мертв, не было слышно даже дыхания, его бледное, морщинистое лицо оставалось совершенно неподвижным, словно смерть уже коснулась его, превратив в восковую маску. Но старик спал.

В полной тишине мужчина за столом продолжал неотрывно смотреть на пламя. Прошло еще немного времени. Свеча оплыла, черный узелок фитилька мигнул синим язычком и утонул в лужице расплавленного воска. В темноте раздался скрипучий голос:

– Я ждал тебя, мой мальчик… Я ждал тебя именно сегодня. Ты всегда умел выбирать правильный момент, а ведь именно сегодня… – старик замолчал.

Мужчина щелкнул огнивом. Во все стороны прыснули яркие искры.

– Не надо света, барон… Мои глаза очень устали.

Мужчина пожал плечами, подошел к кровати и присел на низенькую скамеечку у самого изголовья.

– Что произойдет сегодня, граф?

– Сегодня? – Старик завозился в темноте. – Ты прекрасно знаешь, что произойдет, Джемиус. Сегодня я умру… Это важно, не так ли? Именно этот день ты выбрал для последнего визита. Наверное, ты решил облегчить мои страдания и не приходил раньше, ибо боюсь, что то, о чем ты собираешься мне рассказать превратило бы мои последние дни в тягчайшую муку. А быть может, я не прав? И ты пришел, только для того, чтобы проведать древнего старца? Проводить меня к ногам господа нашего Иллара, побыть со мною в последние мгновенья? Хотя вряд ли… Ты слишком циничен для подобных поступков.

Джемиус протянул руку и погладил старика по колючей щеке.

– К сожалению, граф, мы так и не стали близкими друзьями. Наше искусство, искусство политики, сжигало без остатка все присущие человеку чувства. Слишком много нам доводилось пропускать через себя, перемалывать в собственных мозгах страх, боль и ненависть тысяч других несчастных. Но для меня вы всегда были учителем, я остаюсь преданным учеником…

– Мне так никогда не казалось, Джемиус… Никогда. В тебе всегда была какая-то сталь, ты вырезал по людям и по времени одному тебе известные символы и умел их читать. Ты шел вперед, словно кто-то уже заранее разложил приметные ориентиры. Я пользовался интуицией и памятью, ты же все знал наперед, был вездесущ и ты видел людей, так как не мог видеть их я. Это мне нужно было учится у тебя, и тогда, возможно я избежал бы многих ошибок. Когда ты пришел ко мне на службу, совсем юный, с горящим взором, готовый к необычным свершениям, я увидел в тебе себя. Но потом… Потом я понял, что ты перерос эту Империю. Перерос наши мелкие дрязги, и я позволил тебе идти дальше, делать то, чего я никогда не понимал. Иногда, я просто боялся тебя, мой юный барон… Ты пришел из непонятного прошлого и ушел в странное будущее, опередив эпоху. А я так ничего и не узнал о тебе.

Джемиус молча улыбнулся в темноте, прикрыл глаза и тихо заговорил:

– Есть много путей, но все они имеют одно начало, и пожалуй, один конец. Так думают многие. Одна эпоха сменяет другую, люди движутся из начала в конец, не меняясь уже две тысячи лет. Мы движемся по этому туннелю, не оставляя на его гладких стенах заметного следа, лишь едва видимые заусеницы. Мы движемся и видим впереди свои собственные спины. В нашей истории только бессмысленные войны и кровь и ничего более. Мы ходим по дорогам, которые проложили нелюди, живем в их замках и сражаемся оружием, выкованным по их рецептам. Кто-то привел нас в этот мир на готовое и мы живем этим готовым, и, возможно, будем жить. Нас лишили будущего, взамен оставив лишь ненависть. Наш народ вымирает. Мы уничтожаем друг друга в войнах, берем измором целые страны, сжигаем на кострах всех тех, кто способен видеть дальше собственного носа. Это неспроста, граф. Это чья-то воля не дает нам двигаться дальше, водит нас по замкнутому кругу.