Михаил Крюков - Еретическое путешествие к точке невозврата

Фрайхерр Фридрих фон Экк давно упокоился в фамильном склепе, Вольфгер повзрослел, и женское тело больше не было для него тайной, но образ ундины из лесного озера не оставлял его воображения. Все женщины, с которыми он заводил знакомство, казались ему грубыми, неинтересными и лишёнными обаяния. Возможно, поэтому барон, которому уже перевалило за сорок, так и не женился, а свои мужские надобности предпочитал утолять с помощью молоденьких горничных или кухарок, которых было полным-полно в замке. По прошествии месяца, а то и двух, очередная баронская подружка покидала его спальный покой, унося мешочек с золотыми гульденами, потом выходила замуж за какого-нибудь ремесленника и жила счастливо. Время от времени Вольфгер получал приглашения на крестины, сделанные с многозначительной улыбкой, и никогда не отказывал. Родители получали богатый подарок, а новорождённый — серебряную ложку с баронским гербом на первый зуб, после чего Вольфгер о младенце забывал, а родители и не напоминали.

Барон фон Экк владел замком один. Его отец, мать и старший брат давно умерли, сёстры были замужем, поэтому найти для него достойную невесту было некому. Только отец Иона, старый монах, который много лет назад учил маленького Вольфгера грамоте по латинской Библии, часто бурчал, что, дескать, негоже молодому хозяину жить в башне старого замка, как лесному сычу. Барон на старика не обращал внимания, он привык к уединению, к браку не стремился, и наследники ему были не нужны. «Какое мне дело, какая судьба постигнет замок и род фон Экков после моей смерти?», — посмеиваясь, говорил он монаху. Тот возмущённо махал руками, но что возразить на это, не знал.

Так они и жили, не обращая внимания на течение лет: фрайхерр Вольфгер фон Экк, его слуга и телохранитель Карл, монах отец Иона и управляющий замком, итальянец Паоло, который называл себя «мажордомо». Его когда-то пригласил в замок отец Вольфгера, чтобы обученный премудростям бухгалтерии счетовод разобрался в запутанных денежных делах семьи. Как-то так получилось, что Паоло прижился в замке и остался у фон Экков на всю жизнь. Своей семьи у него не было, и все силы души он тратил на управление имуществом хозяев. Паоло оказался человеком кристальной честности, никогда не воровал и в этом отношении был идеальным управляющим, но, как многие итальянцы, питал пристрастие к кислому красному вину и два-три раза в год впадал в запой. Тогда он запирался в своём домике, и в течение нескольких дней из его окон доносились невнятные вопли, песни на итальянском и звон бьющейся посуды. Когда запой кончался, Паоло выходил на свет божий не угрюмым и опухшим, как большинство пьяниц, а преисполненным христианской доброты и как бы лучащимся изнутри. Он с удвоенной энергией брался за дела, запущенные в дни запоя, и был особенно вежлив и предупредителен даже к самому распоследнему кухонному мальчишке, выносящему кадку с помоями.

Как и полагается истинному итальянцу, Паоло был похотлив, наподобие мартовского кота, но, несмотря на поэтическое имя, был толст, лыс и из-за пристрастия к простонародной итальянской кухне постоянно благоухал перцем и чесноком. Не удивительно, что благосклонностью замковых красоток он не пользовался и часто носил на физиономии недвусмысленные следы отказа. Но Паоло не унывал и, получив очередную затрещину, беззлобно ругался на своём певучем языке, грозил пальцем вслед убегающей девице, вздыхал и шёл по своим делам.

Он неуклонно требовал, чтобы Вольфгер ежемесячно подписывал счётные книги. Барон, который ничего в денежных делах не понимал, сначала подписывал книги не глядя, но потом заметил, что Паоло это обижает. Мажордомо хотел, чтобы хозяин вникал в его труды и ценил их. Тогда Вольфгер, не желая расстраивать управляющего, стал наугад тыкать пальцем в две-три строчки и спрашивать: «А это что? А это?» Паоло дотошно объяснял, Вольфгер делал вид, что понимает объяснение, важно кивал, подписывал книги, и они расставались, довольные друг другом.

Род фон Экков был одним из богатейших в Саксонии, и вышло это, в общем, случайно. Когда первый барон фон Экк за верную службу получил от императора лен в Саксонии, никто и не предполагал, что вскоре там будут найдены богатейшие залежи серебряной руды. Возникла неловкая ситуация. Император не мог выпустить из рук копи по добыче драгоценного металла, необходимого для чеканки монеты, но и отнимать подаренное своему слуге и соратнику тоже не хотел. Решение нашлось довольно быстро: сообразительный Ганс фон Экк сдал серебряные рудники в бессрочную аренду имперской короне за весьма высокую плату, и все остались довольны. Императорские чиновники не распространялись о том, сколько серебра добывается в рудниках, а фон Экки и не спрашивали, но дважды в год к замку подъезжала крытая повозка под охраной сильного отряда горной стражи во главе с угрюмым десятником, и в подвалы замка переносили очередную партию брусков тусклого металла. Большая часть из них потом переправлялась в хранилища торговых домов Фуггеров, Вельзеров и Гохштаттеров, чтобы пойти в дело и приумножать богатство дома фон Экк. За этим тоже следил Паоло.

Вольфгер, конечно, слышал, что копи постепенно истощаются, а работающие в них каторжники не живут больше полугода — руда драгоценного металла убивала быстро — но старался об этом не думать. Он знал, что накопленных сокровищ хватит не только ему, но и нескольким поколениям его потомков, буде они всё-таки появятся, и совершенно не заботился о деньгах. Личные потребности барона были довольно скромными, показной роскоши он не признавал, сам в гости не ездил и никого к себе не звал, ценил тишину, уют, хорошее вино и книги.

В отличие от других представителей германской аристократии, фрайхерр Вольфгер получил неплохое образование, знал латынь, греческий и французский, а благодаря Паоло, мог объясняться и по-итальянски. Основное развлечение дворянства — войны — его не интересовали, хотя Вольфгер умел обращаться с мечом и копьём, а в соответствии с семейной традицией в молодости командовал отрядом рейтаров,[4] но к военному делу относился как к скучной работе, которую полагается выполнять добросовестно и по-немецки педантично.

Надменные фюрсты[5]в золочёных латах, командовавшие большими отрядами, снаряжёнными за их собственный счёт, не считали за своего угюмоватого барона, который не принимал участия в развлечениях знати, не хвастался на пирушках своими воинскими и любовными победами, а при планировании предстоящего боя доводил до исступления соседних командиров согласованием взаимодействия, сигналами, уточнениями разграничительных линий и другой скучной чепухой.