Барбара Хэмбли - Башня Тишины

Последний раз сам Керис думал о себе как о рожденном с волшебным даром эдак с год назад, не меньше. Ему было девятнадцать лет, и пять лет Керис посвятил служению Волшебству. Он пять лет служил уже этой силе, но, как и большинство посвященных, знал, что все равно стоит лишь на пороге Великого и Сокровенного знания.

Он знал, что талантов у него не столь уж много — они не шли дальше умения видеть в темноте и способности находить потерянное. В детстве он отчаянно хотел стать магом и принести клятву на верность Совету Кудесников, чтобы служить ему и всегда находиться рядом со своим дедушкой, который уже тогда стал архимагом. Когда он стал изучать военное дело, то понял, что его способностей недостаточно для того, чтобы стать настоящим чародеем, и потому решил, что останется воином. А потом он и принес клятву на верность Совету Кудесников.

Но почему же Тирле отказался отвечать на его вопрос, подумал Керис. Или потому, что он полагал, что отсутствие волшебства не дает ему возможности понять чего-то еще?

Да, возможно поэтому Тирле и не дал ответа. Но тогда этим не объяснишь, почему старика вдруг обуял страх.

Странным образом Тирле отсутствовал и на обеде — ведь все чародеи едят много, а уж Тирле вообще был известным чревоугодником. Тем более, что на обеде подавались как раз любимые блюда старика.

На обеде были семь чародеев и два новообращенных, которым послушники и прислуживали. Вообще эти послушники-воины всегда возились с волшебниками — некоторые разносили кушанья во время приема пищи, другие охраняли просто трапезную, а уж во дворе и на площади всегда кто-то из воинов, да стоял. В это время другие послушники спали, готовясь к ночному бдению. Маги не зря держали вокруг себя такую охрану — в бедных кварталах города Ангельской Руки было полным-полно всякого жулья, которому совершенно безразлично, кого грабить — торговца или чародея.

Беспокойство Кериса усилилось, когда он увидел, что архимаг все еще не вернулся. Керис заметил, что постоянное место за столом, на котором сидел архимаг, было занято госпожой Розамундой — красивой женщиной лет сорока, о которой было известно, что она урожденная Розамунда Кентакр. Ее отец, Герцог Морской, отказался от дочери, когда узнал, что она принесла клятву верности Совету Кудесников. Впрочем, как говорили дошедшие до Кериса слухи, отказались от Розамунды потому, что данный обет ставил на первое место интересы Совета Кудесников и запрещал девушке пользоваться своей силой для помощи своей семье в достижении ее амбиций. Несомненно, что Герцог все это знал — тогда его дочери было что-то около двадцати лет. Уже до этого Розамунда кое-что знала — она наверняка научилась кое-каким заклятьям у бродячих волхвов и чародеев, которыми изобиловала Империя. Но этих заклятий все равно было недостаточно — чтобы обрести знание настоящего волшебства, нужно было прежде всего учиться при Совете Кудесников. А научиться можно было только в том случае, если принесешь клятву на верность, в которой помимо всего прочего черным по белому было написано, что ты обязуешься не использовать полученных знаний во вред кому бы то ни было.

— Ему не следовало выходить одному, без охраны, — говорила собеседникам Розамунда, когда Керис уносил поднос с грязной посудой.

Сидевший рядом с женщиной худощавый Витвел Сим энергично возражал:

— Но регент ни за что не осмелился бы…

— Неужели? — в глазах женщины заблестели стальные искорки. — Принц-регент ненавидит рожденных с волшебством, то есть и нас тоже. Как-то мне рассказывали, что после окончания бала принц садился в карету, и тут на свою беду дорогу ему перешла одна из старых чародеек-колдуний. Он аж весь затрясся от злости. Так принц чуть не до смерти забил ее. Весь Летний дворец говорит об этом до сих пор. Нет, он точно сумасшедший, как и его любимый папочка.

— Но вот различие между ними заключается в том, — вмешался дотоле молчавший Иссей Белкери с другого конца стола, — что его отец для нас менее опасен.

Сбоку от него сидели две новообращенных девочки-ученицы — одна рыженькая, лет семнадцати, а вторая чуть постарше, с иссиня-черными волосами — они ничего не говорили, но слушали все с молчаливой жадностью. Они знали, что это всего-навсего обычные сплетни, но кто знает, вдруг в будущем это как-то повлияет на ход их жизни? Рядом с ними мешковато восседала на стуле старая Тетка Мин — самая почтенная возрастом из всех волшебников, обитавших в этом квартале. Она было задремала, но Керис с улыбкой коснулся ее руки, и старуха, что-то забормотав, снова принялась за вязание. Спицы так и мелькали в ее руках, похожих на когтистые птичьи лапы.

Тут снова подал голос Витвел Сим:

— Но даже если и принц полагает, что наше волшебство — самое обычное шарлатанство, как он несомненно подумал о той старухе, все равно он не отважится разозлить архимага. Этого не допустит ни Совет, ни Церковь. А мы и не знаем, что Солтерис ушел во дворец…

— Если солдаты регента повсюду в городе, — холодно заметила Розамунда, — то уже не столь важно, кто куда ушел. Нет, принц Фарос несомненно просто сумасшедший. Его вообще нужно было давно отстранить от власти, отдав ее кому-то из двоюродных братьев или сестер.

— Как сурово, — рассмеялся Иссей, — но вот только хочешь ли ты, чтобы Империей правили всякие дураки типа Магистра Магуса, а то еще похлеще — какая-нибудь старая колдунья?

Красивые губы женщины вздрогнули непроизвольно при упоминании одного только имени самого известного в городе шарлатана. Но Розамунда сумела сдержать свой порыв, обратившись к тарелке с уже остывшей пищей. Не найдя нужных аргументов, она просто предпочла помолчать — ведь молчание иногда тоже оказывается очень хорошим козырем.

Керис, нося на кухню грязную посуду, думал о предстоящей тренировке по фехтованию. Затем его мысли снова сползли на деда — он думал, какое отношение имеет к архимагу все сказанное за столом. Дело не в том, что Керис не верил в способность регента учинить что-то недостойное — как раз на это он был запросто способен — но просто молодой человек не мог поверить, что кто-то способен нанести вред его деду.

Еще с детства Керис знал своего второго деда, Солтериса Солариса, как очень загадочную личность. Он изредка — зимой чаще, а летом всего раза два — захаживал на хутор его матери, находившийся возле Пшеничной деревни. Тогда волосы Солтериса были темными, как сейчас волосы его матери, но сам Керис уродился светловолосым, в своего отца. Иногда казалось, что от отца Керис унаследовал еще что-то, не только цвет волос. Когда Керис давал торжественную клятву в присутствии всего Совета Кудесников, он обещал защищать архимага всеми силами — а у него было куда больше силы физической, нежели волшебной.