Петр Верещагин - Время убивать

Зная это – ни к чему обдумывать, достойно ли мы поступаем, отправляя наши цели на тот свет. Достойно. Потому что переправляем мы их туда, где уже побывали сами, а уж вынырнут ли они из огненной реки – зависит только от них самих.

Мы, убийцы, умеем выныривать. Иногда.

Но в первый раз – в первый раз никто из нас не знает наверняка, что сможет вынырнуть, что совладает с потоком. Равно как не знает он этого во второй, или в третий, или в двенадцатый раз…

Мы умеем выныривать, но огненная река умеет топить. Точнее, отбирать у нырнувших желание выныривать. Одному из этих двух умений предназначается победить, только и всего. Да, в конце концов река побеждает, однако сама борьба с нею – вот единственное ощущение, достойное быть названным «жизнью». Для нас, по крайней мере.

И для борьбы этой нужна сила. Своя сила, не заемная.

Уж не знаю, что дает силу другим, а я выныриваю из потока лишь тогда, когда изобретаю новый лично для себя путь призвать Смерть в чьи-нибудь глаза…

– Будь осторожен, вождь, призрак смерти идет по твоему следу!

«Вжжик! Вжжик!» – скользит взад-вперед лезвие ножа по прочному ремню из конской шкуры. Треск фитиля в светильнике.

– Груд, сколько голов ты насадил на пики вокруг своего шатра?

– Два раза по десять и еще четыре, мой вождь, с середины весны. Прежние выкинул.

– У тебя есть что-то ВАЖНОЕ, Хаом?

Треск фитиля в светильнике. Мелкий стук старческих зубов.

– Это важно, Бич Божий. Это не герой-одиночка, не воин-мститель и не наемный убийца. Это призрак с печатью смерти. Твоей смерти, Аттила.

Удар и мелкий стук старческих зубов, рассыпающихся по земле.

– Футь фошто… фошен, фошть…

Удар. Тяжкий вздох.

– Груд…

– Да?

– Повесь его голову на почетное место. Он служил мне до конца.

– Будет сделано, вождь.

Тяжкий вздох. «Вжжик! Вжжик!» – скользит взад-вперед лезвие ножа по прочному ремню из конской шкуры.

Сложно не убивать, сложно – возвращаться.

Обычно это так.

Но теперь… впервые я встречаюсь с целью, которую поразить не так-то просто, даже если позабыть о собственном возвращении. Цель достойна меня, лучшего из всех.

И незачем вспоминать, что лучший я среди себя одного, ибо других больше нет. Может, когда-нибудь попозже объявятся, но в настоящий момент я – единственный. Не то чтобы мне нужна была команда помощников, мы всегда работаем в одиночку… и все же странно сознавать, что на весь огромный мир более нет никого способного видеть Смерть. Убийцы-то есть, точнее, зовущие себя убийцами; только от нас, познавших жар огненной реки, они отличаются так же, как Прометеев огонь – от светца-лучины в монашеской келье.

Цель найдена. Пути достижения? Отложить. Методы поражения?

Поди доберись до него, вождя вождей, первого воина из нескольких сотен тысяч, если не миллионов… Нож, палица, топор, копье, меч, стрела, свинцовый шарик из хитрого коринтийского самострела, – все это годится против его охраны. Сам Аттила только посмеется, если его убийца попробует воспользоваться подобным оружием, и насадит голову неудачника на кол. Нет – вначале насадит, потом посмеется… Яд? Можно бы, только по примеру старика Митридата Боспорского очень многие теперешние владыки с детства принимают мизерные дозы разных отрав. Существуют, понятное дело, еще некоторые особо экзотические составы: пыльца черного и пурпурного лотоса из джунглей Нубии и Та-Кемт, настойки волчьих да вороньих ягод из Дальнего Загорья. Однако, во-первых, для этого нет времени… хотя нет, время – это во-вторых. Во-первых – неизвестно, к каким ядам привык, приучил себя гунн, которому чуть ли не с пеленок было предначертано стать владыкой мира. Точнее, той его части, что принято называть «цивилизованной».

И остается, значит… Эх, далеко мне до сестренки-то по части волшебных фокусов-покусов, а Бич Божий наверняка защищен и от такого. Защищен уже тем, что он – вождь вождей, что имя его заставляет содрогаться самые отдаленные края света.

Нет у него защиты только от… да, от сновидений ему никуда не уйти. Правда, Аттила не видит снов. Обычно.

Но уж сонное-то зелье, зелье, призывающее сон, его проймет. Само по себе не повредит, а значит, и отвергнуто защитой не будет.

Остается позаботиться, чтобы во сне он увидел Смерть. Тогда-то вождь гуннов более не проснется в краю живых. Я могу сделать так, однако мне и самому необходимо это видеть. Значит, придется выпить того же зелья, ну а там уж – Серые Равнины не столь велики, чтобы я не сумел отыскать там то, что хочу отыскать…

Размеренный храп за шелковым пологом шатра. Размеренно скользящие тени от костра и дымящих факелов. Размеренное шуршание гравия под ногами часовых-телохранителей.

– Слышь, Варг, а правда, что в Империи бабы – не как у нас? Все из себя важные, белые, мягкие…

Сдавленный смешок.

– Нашу отмыть да подкормить, она тоже белая и мягкая будет. Не, братец Кьорн, чушь все это. Бабы и у нас неплохи. Вот золото, серебро – этого в Империи действительно до хрена. Сам видел.

– И как их еще никто не разграбил?

Клокочущий гогот, размеренное шуршание гравия под ногами часовых-телохранителей.

– Груд, объясни парню, а? Я уже стоять не могу… щас точно от хохота упаду.

– Падай, утром хоть будет на ком плети попробовать… Ладно тебе, шучу я. Кьорн, вот ты прикинь: куча золота лежит перед тобой, ты сколько унесешь, а?

– Мешок!

– Не-а. Не подымешь. Мешок, это мы втроем едва снесем… Ну так вот, Империя это золото веками копила. Кое-кто, ясно, за ним приходил, но они все были идиотами вроде тебя, Кьорн. Пытались утащить больше, чем могли, ну и…

– Надрывались?

– Типа того. С ножом в спине. Они не понимали: чтобы взять золото, надо взять его ВСЕ. Собрать такую ораву, чтобы ни одна монетка, ни одна крупинка серебра не прошла мимо наших рук. Дошло?

– Угу. А я думал, это чтобы драться…

Клокочущий гогот.

– Хорошо, что командует Аттила, а не ты. У Империи не бойцы, а сопляки, ты один с тремя справишься. А их там меньше, чем нас. Мы их просто сметем, и вот тогда – все наше, все!

Размеренный храп за шелковым пологом шатра.

Размеренно скользящие тени от чадящих факелов и костра.

Обычному человеку я бы просто скрутил сейчас шею. Этот – успеет проснуться до того, как я подумаю о таком, и присоединит мою голову к тем, что висят вокруг черного шатра…

Ничего, цель, и тебя поразить можно. Щепотка дурман-травы в курительницу, и сон твой станет немного глубже. Потом чуть-чуть отвара из дубовой коры, чешуи красной рыбы и шелухи семени Януса, – две крошечные капли на глаза, и они уже не откроются сами собой.

А потом – то же самое для меня…