Сергей Легеза - Чтецы сердец

— А когда мы хотим срать, — просипел господин управитель, дергая выбритым кадыком, — нам привидится выгребная яма. Понимаю. Но как же сие помогает в деле излечения?

— Не торопитесь, господин Хертцмиль. Я ведь говорил, что эллины отмечают пять видов сновидений, из которых не пригодны в деле снотолкования лишь два. Три иных — не таковы. Скажем, в сне-провещении нам, бывает, открывается образ предка либо божественной сущности, кои указывают на то, что произойдет наверное, либо что как раз не случится никогда, стоит лишь сделать то-то и то-то. С другой стороны, бывают и сны-видения, когда нечто предстает в том виде, в котором оно случится вскорости наяву: к примеру, мы лицезреем друга, который навестит нас на следующий день и при этом — зрим его в тех же одеяниях, в кои он и окажется облачен. Наконец, есть, по словам Макробия, вещие сны в собственном смысле слова, которые говорят о грядущем, но не напрямую, а посредством двусмысленных образов, которые и должно подвергать толкованию: как Даниил истолковывал сон о ядомом и ядущем. Скажем, дым снится к болезни, пламя — к выздоровлению, а уж коли привидится священник в рясе, да едущий при том на коне — то в таком разе, говорят, больному никак не избегнуть смерти.

Господин управитель лежал, сомкнув веки и тяжело дыша, словно пребывая не здесь (что, по мысли Амелиуса в немалой степени так и было), однако при тех словах он отворил глаза вновь и взглянул на лекаря со свойственной ему до болезни остротой и проницательностью.

— Что-то подсказывает мне, что мы подбираемся к сути, — в горле его заклекотало и господин Хертцмиль вновь отхаркнул в миску. — Однако же навряд ли сновидения больного можно истолковывать иначе, нежели в смысле грядущего выздоровления его либо, наоборот, грядущей кончины, не так ли?

Амелиус улыбнулся:

— Вот именно теперь, господин Хертцмиль, мы и подбираемся, как вы изволили выразиться, к сути. Видите ли, путем несложных размышлений я пришел к выводу, что, кроме перечисленных пяти разновидностей сновидений, должна существовать еще и шестая: сны, схожие с вещими, однако ж направленные не в будущее, а, так сказать, в дни минувшие. Ведь вам известно, что всякое следствие имеет вполне определенную причину. Разобравшись же с причиной, мы смогли бы устранять и следствие, из нее проистекающее. Собственно, на том и основана моя метода излечения: ведь нередко бывает, что за болезнью стоит чья-то злая воля — ведьмы иль просто завистника, а зачастую — и некий проступок, который человек совершил в неведении. Опознав же причину, мы получаем возможность устранить следствия, только и всего.

Господин управитель, услышав это, даже приподнялся на локтях:

— Звучит весьма любопытно, господин лекарь. Но многих ли вы сумели излечить, основываясь на такой методе? Впрочем, излишний вопрос — я ведь слыхивал о вас много лестного…

Амелиус скромно потупился:

— Излеченных не так уж и мало, господин Хертцмиль. Многим большее их число, что правда, я излечивал декоктами и обычными средствами, вроде кровопускания либо составления гороскопов. Однако же порой бывают и случаи, когда привычные методы помочь не могут.

— Такие, например, как мой.

— Такие, например, как ваш, совершенно верно. Сказать по правде, — не без некоторой робости произнес Амелиус, — ваша хворь меня немало пугает, господин Хертцмиль.

— Еще бы ей не пугать вас, господин лекарь, — проворчал Гуго, вновь откидываясь на подушки. — Еще бы не пугать — я ведь умираю. Нет, — приподнял ладонь, — не надо возражать: уж распознать Темную Госпожу, когда та идет со мной сплясать, я еще сумею. Впрочем, если вы справитесь с моими хворями, благодарность моя, вне сомнений, будет высока.

— Я сделаю, что сумею, — попытался уверить его Амелиус, однако ж господин Хертцмиль, уже закрыв глаза, прибавил хриплым шепотом:

— …а коли вы сего не сделаете, господин Троттенхаймер, уверен, барон приложит все силы, чтобы отыскать вас, да и притопить в ближайшем же пруду.

— Я… — Амелиус запнулся, но сумел продолжить. — Я, заверяю вас снова, сделаю все, что окажется в моих силах, господин Хертцмиль. А теперь — мне необходимо отправиться домой, дабы взглянуть в сонники и поразмыслить над вашим сновидением: то, что оно случилось в ночь на четверг, как и некоторые услышанные мной детали видения, дают повод полагать, что я сумею отыскать ответ на эту загадку. Пока же оставляю вам мазь, изготовленную по рецептам самой Хильдегарды Бингенской: пусть Герда вотрет ее вам в спину и в грудь нынче же вечером.

С теми словами он достал припасенную посудину с притертой крышкой: с зельем, несомненно, полезным при грудных болях, но, по совести сказать, вряд ли спасительным в случае господина Хертцмиля-старшего.

Господин управитель кивнул, не открывая глаз.

— Хлотарь и Петер вас сопроводят, — сказал он только. — Проследят, как бы чего не случилось по дороге.

— Ну, если только они не станут мешать мне…

— Не станут. Вольфганг распорядится.

Тот поднялся — под немалым весом молодого Хертцмиля взвизгнула половица — и вышел из комнаты, не сказав ни слова.

Господин управитель хитро ухмыльнулся, и ухмылка та виделась на изможденном лице совершенно неуместной.

— Я постараюсь, — прошептал он, — чтоб мне нынче не приснился священник на коне — ради нашей вящей совместной радости.

И зашелся в очередном приступе кашля.

Герда засуетилась рядом, а господин Амелиус Троттенхаймер коротко поклонился и вышел прочь из комнаты к ожидавшим уже его при дверях Хлотарю и Петеру — детинам довольно зверообразным, хоть и не обделенным Владыкой в милости его толикой разума и сноровки.

— Болезнь дядюшки Гуго и вправду так уж опасна?

— Опасна? Отнюдь нет, господин Хертцмиль. Она — смертельна, если не удастся разобраться в сновидениях господина управителя.

Амелиус Троттенхаймер и племянник Гуго Хертцмиля неторопливо двигались по улочкам Останвальда в сторону дома госпожи Линц, где поселился господин лекарь по приезде в город. Молодой Вольфганг был на удивление задумчив и изрядно при том хмур, раз за разом непроизвольно проводя рукою по горлу, словно ощупывая плохо выбритый кадык. Зверообразные Хлотарь и Петер поотстали на несколько шагов, справедливо рассудив, что вмешиваться в ученую беседу двух господ было б довольно неосмотрительно.

— Дядюшка, кажется, уверовал, что вы исполните все, от вас зависящее, господин Троттенхаймер, — продолжил молодой человек, глядя себе под ноги.

— По крайней мере, — проговорил лекарь, щурясь на низкое солнышко, то есть глядя в сторону совершенно противоположную, — по крайней мере, господин управитель был чрезвычайно убедителен в своей аргументации.