Бетти Райт - Сказки Матушки Гусыни

Это была тонкая серая проволока, – того же оттенка, что и ковровое покрытие, – прикрепленная к стене по обе стороны коридора на высоте примерно семи с половиной сантиметров от пола. Даже на небольшом расстоянии разглядеть ее совершенно невозможно.

Придя в себя, Джулия поднялась, вынула из сумочки белый носовой платок и обернула вокруг проволоки, чтобы на нее никто не наткнулся. Открыв дверь, Она тщательно осмотрела квартиру: спальню, кухню, ванную, потом прошла в гостиную и вызвала полицию.

На следующий день она перенесла картотеку отказов в маленькую комнату, где проходили встречи и заседания, и закрылась там. Если верить предположениям полиции, что автор писем – жаждущий мести любитель-неудачник, она сможет сама определить, кто это. Джулия хорошо запомнила почерк: скошенную горизонтальную черту у "т", чуть вытянутое "о" – она сразу узнает его.

Она нашла лишь одно письмо от Дж. Смита. Написанное дрожащей старческой рукой – почти неразборчивые каракули, это письмо наверняка сопровождало какое-нибудь очередное воспоминание о детстве. Внизу стояла подпись "Джек Смит, 89 лет". Оно пришло два года назад.

Джулия терпеливо перебирала письма. Лейтенант предупредил ее, что имя наверняка вымышлено, да и здравый смысл подсказывал, что неизвестный, хоть он и не позаботился о том, чтобы как-то изменить почерк, вряд ли даст ей в руки прямое доказательство своей вины.

Она успела до половины просмотреть третий ящик картотеки, когда дверь распахнулась и вошел Фред.

– Как дела? Нашла что-нибудь?

Она машинально покачала головой, потом ошеломленно посмотрела на его улыбающееся лицо.

– Мы все догадались, чем ты здесь занимаешься, – сказал он. – По крайней мере шесть человек вызвались помочь секретарше разобрать твою утреннюю почту… Ничего не нашли.

Джулия прикусила губу.

– Ну зачем все это? – сказала она. – Просто глупость какая-то! Как бы мне хотелось, чтобы все вы забыли об этом и занялись чем-нибудь другим!

Ее слова прозвучали слишком резко, он ответил тем же тоном:

– Что с тобой происходит? – "Наконец вырвалось наружу то, что давно уже копилось внутри", – подумала она. – Почему, ну скажи, почему ты не желаешь, чтобы люди хоть немного позаботились о тебе? Ты что, считаешь это преступлением?

Их глаза встретились.

– Все, полный стоп, – после долгой паузы произнес Фред. – Конец разговора. Ладно, слушай, давай пообедаем сегодня вечером в ресторанчике Чарли? Полная тарелка спагетти плюс тефтели в качестве специального приложения?

– Спасибо, нет.

– Можем поговорить о политике: кто победит на выборах в этом году.

– Очень жаль, но я не могу.

Потом, не отрывая глаз от захлопнутой двери, испытывая неловкость, почти стыд за свои слова, она подумала, как просто и приятно было бы ответить ему "да". Хороший парень, с ним она чувствовала себя раскованно, нежный и внимательный – этих качеств так не хватало ее бывшему мужу. Если бы только она была из тех, кто может все забыть и начать сначала… Сразу перед глазами встали первые месяцы после того, как Тэд потребовал развода. Весь этот ад – расплата за то, что ты жила заботами о нем: бесконечные дни, лишь снова и снова вспышки боли, когда воспоминания, словно осколки разбитого прошло го, впивались в сердце. Бесконечные, неописуемо тяжелые ночи. Нет, она сделает все, чтобы это не повторилось. Никогда.

Она закончила работу поздно вечером. Ничего, даже отдаленно напоминающего почерк неизвестного. День потрачен впустую. И она должна была закончить все гораздо раньше, упрекала себя Джулия. Дело в том, что просто окинуть взглядом очередное письмо и отложить его, она не могла. Где-то здесь скрывалась разгадка, и она, погрузившись в письма, пыталась угадать, о чем думали их авторы, улыбалась каждой наигранной шутке, мысленно отвечала на вопросы и просьбы о помощи.

В комнату заглянула секретарша, чтобы сказать, что идет домой, и Джулия осталась одна. Просматривая картотеку, она отобрала все письма, в которых упоминались сказки Матушки Гусыни. Эти письма лежали перед ней аккуратной стопкой: все готово к еще одной проверке.

Письма, критикующие рифмы старых классических стихов, письма, в которых всячески расхваливалось двухтомное вебстеровское издание. Письма, авторы которых просили объяснить смысл определенного стихотворения или предлагали свое толкование. Одно, написанное загибающимися кверху строчками на бланке со штампом "Лечебница Равенсфут, Белден, Колорадо", было датировано одиннадцатым февраля. Джулию тронуло содержание этого письма.

"Дорогой редактор! Посылаю Вам сочиненные мной новые сказки Матушки Гусыни для современных детей. За время болезни я потратила много сил, слагая эти маленькие стихотворениям убеждена, они должны понравиться современному ребенку. Врачи разрешают мне проводить в сидячем положении не более получаса в день, за это время я переписала свое сочинение набело. Я упоминаю об этом не для того, чтобы возбудить сочувствие, только чтобы показать, как много для меня значит качество стихов. Спасибо Вам за Ваше внимание."

Внизу была подпись – Дороти Кессельман. На бумаге стояла пометка, что шестнадцатого февраля автору было отправлено стандартное письмо с отказом в публикации.

Джулия подняла телефонную трубку.

– Пожалуйста, соедините меня с лечебницей Равенсфут в Белдене, Колорадо, – попросила она дежурную телефонистку. – Я хотела бы поговорить с лечащим врачом Дороти Кессельман.

Она терпеливо ждала ответа, вертя в руках письмо. Наконец, раздался звонок. Джулия слушала не перебивая. Когда телефонистка закончила говорить, она поблагодарила ее, попросила соединить с полицейским участком и вызвать лейтенанта Шварца.

– Это Джулия Мартелл, – произнесла она, когда лейтенант взял трубку. – Кажется, я нашла кое-что для вас. Два месяца назад некая Дороти Кессельман прислала нам свои стихи, и мы вернули их вместе со стандартным письмом-отказом. У нее была скоротечная форма туберкулеза; она скончалась в тот же день, когда получила отказ. Из лечебницы в Колорадо сообщили, что ее муж, Адольф, переехал в наш город сразу после смерти жены.

Джулия сошла с автобуса и пошла мимо знакомых зданий. На улице царила весна: дети вихрем носились в вечернем полумраке, а перед старыми кирпичными домами на углу, сквозь зелень поднимались желтые головки цветов. Джулия взглянула на эти дома: интересно, кто стоит сейчас за их узкими окнами… Как живут эти люди? Счастливы они или одиноки? Может быть, кто-нибудь из них обратил внимание на одинокую фигуру, каждый вечер проходящую мимо?

В аптеке за стойкой сидела одна из девушек, подрабатывающих здесь время от времени. Джулия купила газету, несколько журналов и забрала завернутый в бумагу пузырек с каплями, приготовленный для нее.