Михаил Ерунов - Слеза дракона

Замок этот некогда принадлежал сэру Роланду Анчилоту, знатному имперскому вельможе, промотавшему при дворе всё доставшееся ему в наследство от предков огромное состояние. Именно ему принадлежала идея переоборудовать своё родовое гнездо в соответствии со столичными вкусами и свойственным эрегонским вельможам размахом. Воплотив в жизнь столь впечатляющий проект, сэр Роланд вдруг неожиданно обнаружил, что его состояние попросту иссякло и ему нечем платить по счетам подрядчикам и кредиторам. Можно было попытаться отсрочить платеж, попробовать, наконец, продать замок и перебраться в жилище поскромнее этого, но доблестный сэр Роланд принял единственное решение, согласующееся с его собственными понятиями о рыцарской чести. Он бросился на свой меч, сделав малолетнего сына сиротой, а скорбящую вдову оставив прозябать в полной нищете. Так оно, наверное, и случилось бы, но госпожа удача, напрочь отвернувшаяся от не в меру расточительного рыцаря, решила в очередной раз показать непостоянство своего характера и неожиданно повернулась лицом к его наследникам.

Пир Народов уже давно подыскивал себе место, где можно было бы проводить свои встречи, не привлекая к ним особого внимания, а замок Анчилот удовлетворял практически всем требованиям этой тайной организации. Выкупив закладные покойного сэра Роланда, члены Совета разрешили вдове и оставшемуся сиротой мальчику проживать в замке, и даже назначили им небольшой пенсион. Их новоиспеченной резиденции нужен был официальный хозяин, а кто лучше всего подходит на эту роль, если не потомственный владелец замка, права на собственность которого исчисляются столетиями?! Леди Матильда Анчилот приняла условия Пира с благодарностью. Клятва молчания, которую пришлось принести уже почти впавшей в отчаяние женщине, и некоторые неудобства, вызванные тем, что частью замка ей пришлось пожертвовать для создания апартаментов своих новых благодетелей, казались минимальной платой за столь чудесное спасение. Ну а средств, поступающих от новых попечителей, вполне хватало как на содержание самого здания, так и на скромную, но всё же вполне достойную знатной дамы жизнь.

Привычно следуя извилистыми коридорами замка, Ларс Болло наконец оказался перед массивной дубовой дверью, покрытой удивительной по своей красоте резьбой, в которой с первого же взгляда прочитывалась рука знаменитых на всю империю эльфийских мастеров. Среди людей тоже было немало прекрасных резчиков по дереву, но так понимать его текстуру, так успешно варьировать нюансами оттенков древесины и, наконец, создавать столь совершенные в своей упругой напряженности линии элементов декора умели только эльфы.

За этой роскошной дверью и находился Зал Совета Пира Народов. Это было просторное помещение, лишенное окон и какой бы то ни было мебели, кроме одиноко стоявшего посреди него круглого стола и восьми кресел с высокими спинками, расположенных по его периметру. Дополнял убранство зала огромный камин, искусно отделанный разыми сортами мрамора. Шесть из кресел были уже заняты, одно предназначалось Болло, и последнее дожидалось мастера Менестреля, то есть принцессу Альвану. В зале Пира Народов Ларс даже мысленно старался называть своих коллег не по имени, а по псевдониму.

Болло молча кивнул собравшимся за столом членам Совета, и проследовал на свое место. Зал Пира ничуть не изменился за время, прошедшее с последнего совета. Все те же обитые багровым бархатом стены, тускло поблёскивающие позолотой резные детали декора, массивные подсвечники на столе. Здесь все как бы лишний раз подчеркивало значимость происходящего и его таинственность: и мрачность тонов отделки, и скудность освещения, и отсутствие каких бы то ни было посторонних предметов, этаких милых сердцу безделушек, придающих помещению жилой вид. Неровный свет огоньков плясал весёлыми бликами на золотых масках этих лучших представителей своих народов, собравшихся здесь для того, чтобы решать судьбы как отдельных людей, так и целых народов.

Ларс знал их всех поимённо. По правую руку от него, вольно откинувшись на спинку кресла, сидел высокий худощавый северянин. Это был Корнелиус Линдл, он же мастер Велес. Корнелиус носил маску какого-то полузабытого местного божества, ужасающего с виду, но, как пояснял ее владелец, всё же доброго внутри. Линдл был весьма искушенным в своем деле магом, да и вообще большим умницей. Его виденье ситуации как правило отличалось новизной и свежестью, а предложенные варианты её разрешения оригинальностью. Иногда он, правда, слишком уж увлекался своими идеями, отчаянно спорил, отстаивая их правоту перед коллегами по Совету, но зерно истины в его суждениях присутствовало всегда. Нужно было только суметь разглядеть его и аккуратно вычленить из нагромождения логических построений Велеса.

Далее, этаким скальным утесом, возвышалась фигура оркского вождя Барага аз Гурда. На вожде были тяжелые доспехи, с которыми он, похоже, не расставался даже во время сна, и маска Спящего Льва, закрывавшая широкое некрасивое лицо. Об орках обычно судят по их внешнему виду, говорят, что они грубы и невежественны, что ум у них примитивен и на редкость несовершенен. Да, конечно, есть среди этого народа и такие, далеко не самые лучшие его представители, но все это ни в коей мере не относилось к Барагу аз Гурду. Спящий Лев был мудр и практичен, решителен, но при этом осторожен в суждениях. Ларса всегда поражало в нём одно: как под личиной этакого варвара и дикаря мог скрываться столь тонкий и расчётливый политик, способный моментально обобщить и проанализировать все предложенные варианты видения проблемы и тут же выдать уникальное в своей простоте её решение. Барага аз Гурда он уважал едва ли не больше всех остальных членов совета и даже считал его своим другом.

Рядом с орком расположился гном Гарвин. Это обстоятельство уже само по себе было весьма примечательным, если припомнить историю вековой вражды между двумя народами, но в данной ситуации аналогия с прошлым казалась явно неуместной - орк и гном отлично ладили друг с другом, а уж припомнить, чтобы они когда-либо ссорились, Ларс и вовсе не мог. Если же говорить непосредственно о Гарвине, то все знали о том, что он просто несметно богат. Злые языки даже утверждали, будто ему должен чуть ли не каждый второй житель империи Тау, включая самого императора, но всё это по большей части относилось к разряду домыслов и слухов. Гном никогда не занимался ростовщичеством, а если уж и вкладывал свои капиталы в какое-либо предприятие, то лишь тщательно взвесив все возможности получения прибыли и исключив при этом малейший риск. Вероятно, потому он и был всегда при больших деньгах, что отлично знал им цену и никогда не пускал на ветер. Гарвин носил маску Лиса, из-под которой пушистым хвостом торчала его огненно-рыжая борода. В Совете он представлял интересы не только гномов, но и всех купцов и торговцев, вне зависимости от принадлежности к тому или иному народу, что тоже, несомненно, делало ему честь.