Александр Абердин - Хроники объявленного Апокалипсиса

Всё утро управляющий созванивался с руководством и через два часа, уныло выматерился, выпил из горла полбутылки коньяка, обвёл взглядом народ в большой приёмной, молча схватил за руку Ксюху, свою секретаршу, девушку лет двадцати пяти, и потащил её в кабинет. В общем пьянка с перетрахом продолжилась и пока у нас не кончилось пойло, мы не остановились. На четвёртый день народ стал разбредаться по домам. Больше половины моих бойцов были, как и я, людьми приезжими и жили на съёмных квартирах, а ещё все были точно такими же отставниками или отслужили в армии своё и даже побывали на войне. Для нас всех банк был чем-то вроде Брестской крепости, а потому мы решили пока что остаться в нём, а дальше будет видно, что делать. Вскоре ко мне подошел Игорь и сказал:

— Ну, что, Серёга, дозвонился я только что до первого зама Центробанка, спросил, что делать и тот послал меня… — Рассмеявшись, он пояснил — Нет, не на ***, а на самую высокую гору с киркой и лопатой, чтобы я выкопал там себе убежище. В общем так, я подумал и решил, что надо из Москвы сваливать на Памир. Хочу собрать отряд и поехать туда. Если где и можно будет выжить, так это в горах, а если помирать, то тоже в горах, Серёга. Я ведь альпинист. В общем, поехали с нами.

Отрицательно помотав головой, я отказался:

— Игорь, ты поезжай, а я тут, в Москве останусь. Ты же понимаешь, я военный, майор и к тому же десантник. Мне нельзя, я свой долг должен до конца исполнить.

Игорь, а он был здоровый медвежина, обнял меня, похлопал по спине и со вздохом пробасил:

— Да, Серёга, не зря тебя мужики уважают и даже Батей прозвали. Прямо, как в той песне "Любэ", Батяня-комбат.

Все служащие банка разошлись, а я собрал своих бойцов в комнате отдыха и обратился к ним с такими словами:

— Мужики, вы все солдаты и офицеры. Этот район Москвы, где находится наш банк, спальный и кто в нём только не живёт. В общем я жду, что тут вскоре начнётся беспредел. Нас здесь собралось тридцать семь бойцов, больше взвода и каждому, по большому счёту, делать дома не хрена. Раз так, то давайте поступим по-мужски и по совести, прикроем район от всякой урлы. На ментов, как вы понимаете, надежды нет. Почти нет. Нужно дать людям возможность отдать Богу душу в тишине и покое. Приказывать я вам не могу, а просить не стану. Решайте сами.

Капитан Василёк, мой помощник, тут же прорычал:

— Батя, я с тобой. Даже если нас будет всего двое, мы эту высоту, не сдадим. Помирать, так с чистой совестью!

В итоге нас осталось тридцать два бойца. Пятеро парней захотели повидать перед смертью родителей. Ну, а мы, опохмелившись, сварили крепкий кофе, осадили дрожжи, оставили шесть человек в здании, а потом расселись по броневикам, в каждый по три человека, и с оружием отправились для начала по домам. В основном за своей армейской формой. Между тем из чрезвычайного положения, объявленного президентом, получился, как всегда в России, форменный идиотизм. Пока мы объезжали свои съёмные квартиры, раз двенадцать останавливались, чтобы где просто кулаками, где резиновыми дубинками остудить пыл некоторых особо горячих граждан. Через три с половиной часа мы вернулись в банк одетые в потрёпанный армейский камуфляж четырёх родов войск — царицы полей, ВДВ, погранвойск и ещё у пяти ребят на головах были надеты краповые береты. В общем наш сводный отряд выглядел уже достаточно грозно, а когда вернулись остальные парни, двое бывших погранцов и четверо здоровенных шкафов в чёрных беретах морпехов, то будь я хулиганом, точно испугался бы. Оставив половину отряда в банке, мы разбились на двойки и первым делом я отправился с старшим сержантом Скибой на ближайшую автобазу и реквизировали там самый большой топливозаправщик.

Через полтора часа, заполненный двадцатью тоннами бензина, он стоял в гараже банка, а он у нас был большим. Ну, а вскоре, получив по десять литров бензина и разрешение экспроприировать бензин на любой заправке, восемь броневиков отправились колесить по району, в котором жило свыше ста сорока тысяч человек. Не знаю, что творилось в нашем районе, пока мы бухали и трахались, как оголтелые, но когда мы выехали на патрулирование, то сразу же, как только стемнело, изо всех подворотен полезла всякая гнилота и хулиганствующая нечисть. Вот тут-то нам и пришлось поработать кулаками и резиновыми дубинками, а иногда приходилось доставать и стволы. Итогом стало семеро убитых гопников, вооруженных не только помпарями, но и нарезным оружием. Нам даже достался в качестве трофея один "АКМ" с тремя полными рожками. Им был вооружен какой-то герой-кавказец. Ну, а под утро мы повстречались с дружественным подразделением внутренних войск. В двух армейских "Уралах" находился взвод солдат и с ними шестеро офицеров. Когда мы столкнулись чуть ли не лоб в лоб, те сначала приняли нас за гопников, угнавших броневик, но я, посигналив фарами, открыл дверь и вышел из машины, так что всё тут же и разрешилось.

Посмотрев на наше вооружение, капитан, почесав затылок, предложил нам следовать за ними в часть и я тут же вызвал ещё две машины. Так мы вооружились нормальным боевым оружием и нам даже задарили четыре снайперские винтовки. Вэвэшники заехали в район в общем-то случайно и очень обрадовались, что его хоть кто-то патрулирует. Уже очень скоро мы стали действовать на вполне официальной основе и наш отряд увеличился до пятидесяти трёх человек. Пополнение состояло из точно таких же офицеров запаса, как и большинство из нас. Так мы и несли службу по охране жизни и спокойствия обречённых на смерть людей. Большинство предприятий встало, но торговля и коммунальные службы продолжали работать. С наступлением же весны, а она в этом году случилась ранняя и дружная, очень многие москвичи стали покидать город и уезжать на дачи. Многие каналы телевидения перестали работать, но четыре основных, как и мы, несли службу по информационному обеспечению населения нашей страны. Всё бы хорошо, но очень уж противоречивой была их информация. Так в начале марта, когда уже вовсю таял снег, несколько дней подряд группа учёных доказывала, что спастись смогут многие, если построят на холмах и прочих возвышенностях достаточно прочные, герметичные бункеры.

Основными поражающими факторами они называли ударную волну, подземные толчки и что самое неприятное, огромную приливную волну-цунами. Вот её-то и следовало бояться больше всего. В общем очень многие люди бросились строить убежища, а те, кому это было не под силу, каждый по своему ждал смертного часа. Как профессиональный военный, я прекрасно понимал, что при столкновении с кометой у людей на Земле нет ни одного шанса, чтобы выжить, ведь она была размером чуть ли не с Московскую область. Если такая глыба смёрзшегося льда и камней брякнется на Землю, то достанется всем, и плохим, и хорошим без исключения. В марте установилась на редкость тёплая погода и на небе не было ни облачка. Мы затащили на крышу банка мощный телескоп, подаренный нам в одном из магазинов, и по ночам частенько смотрели на эту космическую ледяную тварь с длинным хвостом, которая становилась всё больше и больше. В таких условиях только и оставалось, что спокойно дожидаться смерти и речь шла только о том, как ты её встретишь, честным и порядочным человеком, как настоящий офицер, или как последняя тварь. Почему-то тварей оказалось очень много и мы каждый день расстреливали насильников, убийц и всяческих садистов.