Мария Поль - Стремящаяся Ввысь

Прилетевший через полчаса дракон с изумлением взирал на то, как я с совершенно дикими криками скакала по груде золота, обрядившись в старую ржавую кольчугу и размахивая древнющим мечом.

Минут через пять я заметила дракона и с воплем, достойным безумного алхимика, открывшего философский камень, подскочила к дракоше и уколола его в нос.

— Умри, дракон, принесший столько бед моей деревне, ну, как поговорили?

Мгновение дракон оглядывал меня пронизывающим взором, но потом как не в чем не бывало, попросил не баловаться холодным оружием — "раритет как-никак", — и в красках описал свой полет в деревушку, заикающегося от страха старейшину и дородную тетку, которая начала возмущенно браниться. Когда же я по секрету, таинственным шепотом сообщила, кем является тетка, то дракоша сдержанно хихикнул и столь же несдержанно захохотал, к чему я радостно присоединилась.

— Ладно, посмеялись, и хватит. — Я вновь посерьезнела, вспомнив, где и зачем я, собственно говоря, нахожусь. — Что я теперь делать буду? Судя по всему есть вы меня не собираетесь, так что же мне теперь остается? Возвращаться в деревню? — От этой мысли я невольно скорчилась, представив себе тоскливую жизнь с бесконечными презрительными шепотками за спиной. Разве что дракон ее скрасит? Ага как же.

— Нет, есть я тебя не собираюсь. — Дракоша тоже скорчил рожу, надо сказать, у него она вышла куда более жуткой, чем у вашей покорной слуги. — Какой кошмар! Человеческое мясо совершенно неудобоваримо. Костлявое, жесткое, пахнущее тухлыми отбросами и, что самое обидное, его так мало! То ли дело упитанный горный козлик, сочный, нежный… ммм… Так… отвлекся… ты лучше расскажи мне, дитя, как тебя угораздило очутиться в моей скромной обители?

Некоторое время я молчала, пытаясь, сосредоточится и выложить дракону все как можно суше и короче, но, когда начала говорить, меня прорвало. Рассказала о том, как в детстве меня пытались научить хоть чему-нибудь; о том, как из-за того, что ничего не получалось, дразнили сестры и братья; о том, как убегала из дому в горы; о том, как потом меня искали и наказывали, и все повторялось сначала. О том, как меня презирали и унижали соседские ребята, как взрослые запрещали своим чадам общаться со мной, говоря, что я проклята. Странно, но я никогда раньше никому не говорила о своих обидах, ни маме, ни тем более отцу. А тут незнакомый человек, тьфу, дракон и все готова ему выложить.

— В общем, что тут говорить… Какое счастье может быть в такой жизни? Даже если бы я убежала, то умерла бы от холода в непроходимых горах. Зачем? Ради чего? Да и просто жалко, ведь если не я, то мои же сестры. — И не удержавшись, скрасила горечь рассказа, — Я надеюсь ваша злобная и кровожадная душенька довольна?

Дракоша хитро сощурился:

— Моей злобной и кровожадной душеньке для полного счастья не хватает твоего имени.

— Не скажу. — Только этого не хватало!

— Почему?! — поразился дракон.

Я посопела немного, но все же призналась:

— Я не люблю свое имя.

— Не жертвой же тебя называть в конце концов!

— Можно и так.

— Не майся дурью.

Я молчу. Он тоже. Сидим, молчим, сквозь тишину слышно как капает вода, трудолюбиво долбя неподатливый камень. Через какое-то время к каплям воды прибавляется звук скатившейся с горы золота монетки. Звяк, звяк, звяк — прозвенела она и затихла. Тишина…

— Евдокия, — со вздохом призналась я, поняв, что в молчанку мне дракона не переиграть. — Дуня. А теперь, может, скажите свое?

Дракон тихо рассмеялся:

— Я думаю на человеческом это будет звучать как Пламенеющий Уголь.

Только сейчас я обратила внимание на цвет его шкуры, и поняла, почему его так назвали. Смотрели когда-нибудь на костер? Долго? Не подкидывая дров? Знаете тогда, что когда дрова прогорают до углей и бросишь хоть одну веточку, снова загорится огонь, то тогда от костра идет самый большой жар. Шкура дракоши не имела одного цвета, она мягко переливалась красным, черным и бардовым. А еще от него пыхало так, что даже я, сидящая в нескольких саженях от дракона, чувствовала его тепло. Красиво. Я люблю смотреть на красивые вещи. Когда долго разглядываешь красоту, как-то приближаешься к ней, к ее сути. Это многое значит для уродцев.

— Еще один вопрос, — Пламенеющий Уголь благоразумно не стал называть меня по имени. — Сколько тебе лет?

— Тринадцать.

Ну вот, бедного дракона чуть кондрашка не схватил.

— По виду тебе не дашь и десяти вообще-то. — Пламенеющий Уголь улыбнулся, но, подумав, спрятал зубы. Видно вспомнил, что для незнакомых индивидуумов улыбка дракона похожа на жуткий оскал. Я улыбнулась в ответ.

— Что, все совсем плохо? Мало того, что уродка, да еще и мелкая?

— Ничего, это мы исправим, — оптимистично заверил дракоша и отошел куда-то в самый дальний угол пещеры.

Не успела я поинтересоваться, что он хотел этим сказать, как часть стены, та самая к которой отполз Пламенеющий уголь, бесшумно отползла в сторону, и за ней оказалась… мастерская? Как еще назвать огромную пещеру, в которой валяются какие-то статуи, молотки, кристаллы, драгоценные камни ну, в общем, сокровища? В отличие от небрежно свалянной кучи монет и ржавых мечей, на которой спал дракон, здесь были полюбовно разбросаны намного более ценные вещи. У меня даже мурашки отчего-то по коже полезли. И что самое интересное, здесь царил какой-то беспорядочный порядок: золотые монеты лежали в одной куче, серебряные в другой, бронзовые в третьей. Драгоценные камни тоже были разложены строго по кучкам: здесь алмазы, там рубины. А статуи вообще стояли рядом со стенами. Пока я изумленно стояла на пороге сей сокровищницы, Пламенеющий Уголь, ловко обогнув все препятствия на своем пути, направился к нише, занавешенной потрясающей красоты гобеленом с вышитыми на ней драконами, и отдернул занавесь. Лучше бы он этого не делал.

У меня сердце дернулось к горлу и перекувыркнулось. Там были доспехи. Нет, доспехи — это слабо сказано. Там были все наряды, которые могли и не могли быть, и которые хоть как-то отдаленно были связаны с военным делом: доспехи, латы, кольчуги, нагрудники, шлемы, венки, браслеты, наручники, поножи…

Дракоша, не думая, отодвинул большую часть нарядов, доверительно сообщив, что это "не на меня", и вытащил из укромного закутка с десяток различных кольчуг. Однако, увидев мой донельзя оскорбленный вид и обиженный взор, Пламенеющий Уголь вытащил еще одну из тех, что отодвинул и протянул мне. Теперь-то я поняла, почему он их отодвинул, но, как и все в этой жизни, слишком поздно. Пришлось знакомиться со всеми прелестями лежания на каменном полу. Если кольчуга явно весила больше меня, сколько тогда будут весить доспехи?!