Мария Чурсина - Императрица и смерть

Адальберто сидел в той же позе, вцепившись одной рукой в подлокотник.

- Позвал Ишханди? - Уже предполагая ответ, она нашла кристалл связи, прикреплённый на цепочке, на её мантии.

Адальберто качнул головой, по-прежнему глядя в одну точку, куда-то сквозь Орлану.

- Хорошо, я сама.

- Орлана, ты три ночи не спала. Нужно хоть немного отдохнуть.

- Мне нужно организовать похороны, - поправила она его и вышла.

Первым в её кабинете сегодня появился Аластар. Он щёлкнул каблуками сапог, остановившись у дверей, и, искривив губы в знакомой гримасе, высказал то, зачем и явился. Безо всяких лирических предисловий. Серый плащ с красным подбоем за его спиной сник увядшим лепестком.

С минуту глядя на него, Орлана представляла, сколько ещё визитов - по делу и по велению этикета - ей сегодня предстоит вытерпеть.

- Полагаю, не стоит его бояться.

Орлана потёрла уставшие глаза, вздохнула. На самом деле она едва слушала начальника тайной полиции, а он, видимо, воспринял её жест как знак недоверия и ещё решил, что она трясётся за свою жизнь.

- Я лично позабочусь о безопасности во время похорон, моя императрица, - добавил начальник тайной полиции.

Вкрадчивый голос Аластара Орлана научилась слушать, не задерживая дыхание. Она давно привыкла к его манере говорить, делая между фразами долгие паузы.

- Вы явите милость, разрешив мятежному магу присутствовать на похоронах брата, и авторитет власти немало вырастет.

Сцепив руки в замок, Орлана рассматривала мага, стоящего перед ней - худощав, и в волосах притаилась седина, одет неброско, но, пообретавшись эти несколько лет по высшему обществу, Орлана знала, что дорого. В его глазах - доля снисходительности к молодой императрице.

Так что же, стоит согласиться на ещё одну встречу с дядей Орденом? Вспомнить Январский переворот?

- Что говорят в Альмарейне? - Вместо ответа она уткнулась лицом в сцепленные руки, но перед этим успела заметить едва различимую улыбку на лице Аластара.

- Болтают разное. Не стоит обращать внимания на перепуганных обывателей, моя императрица.

- Эти обыватели - моя страна. Обратите внимание, когда следующий раз будете беседовать со своими подчинёнными.

Даже не отрывая глаз от блестящей поверхности стола, она всё равно видела, как по аллеям парка стелется туман и шары белого огня едва-едва освещают дорожки из круглых камней, и тенями бродят стражники в тёмных мантиях.

- Да, я напомню секретарю, чтобы отправил приглашение Ордену.

Когда начальник тайной полиции вышел, Орлана всё ещё сидела, опустив голову на руки. Подниматься не хотелось: из простенькой деревянной рамки на краю стола, с фотографии улыбалась она сама - ворот чёрного плаща отогнулся от ветра, за зелёным зонтом вырастал многоэтажный Нью-Питер, а на объектив камеры упала большая капля дождя.

Неделю назад она впервые села за этот стол и тут же смутилась своего смеющегося взгляда - и едва удержалась, чтобы не спрятать фотографию в верхний ящик стола. Тогда ей это показалось дурной приметой.

Орлана выдохнула воздух сквозь сжатые зубы и опустила её изображением вниз.

Она вдруг вспомнила, когда был сделан снимок.

Молодой парень в куцем пальто стоял прямо на проезжей части, машины сигналили, вынужденные объезжать его, а он только давил на кнопку камеры. И Орлана замерла на секунду, чтобы представить, что же он видит в своём объективе: серое здание больницы и дерево, окружённое бетонным бордюром. Дерево, на котором набухли липкие зелёные почки.

Шёл мартовский дождь, его капли висели на почках, на ветках дерева, на краешке её зонта.

- Девушка! Постойте. Девушка! Разрешите, я вас сниму. У вас такой зонт... зелёный.

Он догнал её у перекрестка, где заманчиво светился подземный переход, где дорога превратилась от дождя в чёрное стекло, и Орлана обернулась. Совсем молодой парень - куцее пальто и тонкие пальцы.

Она улыбнулась, и камера ответила ей вспышкой несколько раз. Фотограф поблагодарил, и, сбегая по мокрым ступеням вниз, в метро, Орлана ещё чувствовала на себе его взгляд и тонкий запах вернувшейся весны - как будто раскрываются липкие, влажные от капель дождя почки.

Этот день пролетел мимо скорым поездом, обдавая её душным жаром. Лица, лица, слова, уже пришедшие послания с соболезнованиями, снова лица. Секретарь к вечеру приготовил ответы на все письма, уложил аккуратной стопкой на стол все приглашения на похороны, где ей самой оставалось только расписаться, и Орлана скользнула взглядом по одному из ответов.

'Благодарю за заботу... ваша поддержка очень помогает...'

Слова, лица, разговоры о предстоящей церемонии. Пальцы слишком сильно сжались на солнечном пере, и оно хрустнуло. Когда Орлана поняла, что дневной свет за окном меркнет и над садом зажигаются шары белого пламени, рука уже болела от бесконечных подписей. Солнечное перо упало на очередное письмо, и Орлана поднялась.

Она постояла у раскрытого в вечер окна, прижимая холодные ладони к пылающим щекам. Вдалеке, за садом, стелилось зарево огней. Там под светом белого пламени переживала рухнувшее на неё горе столица. Без высокопарных фраз и фальшивых сожалений она просто ждала, что будет дальше.

Оставив недоделанную работу, бросив письма шелестеть от дыхания ветра на столе, Орлана ушла из кабинета. Ей опостылело молчание, хотя утром это и казалось единственным спасением - молчать и притворяться, что не чувствуешь. Ей хотелось взять кого-нибудь за руки, чтобы, глядя в глаза, рассказывать о страшном сне из темноты и сполохов, который снился ей каждую ночь.

Ишханди ждала её на террасе. Орлана пришла к ужину точно по времени, как и всегда, пусть и не хотела есть. Она цеплялась за реальность обеими руками, боясь выпустить скользкий край и упасть в безвременье.

В этом безвременьи её и ждала Ишханди - глава касты Хаоса и дважды вдова, магичка, которая давно должна была привыкнуть к смерти, да так и не смогла этого сделать.

Холодный ветер тревожил лёгкую штору.

Орлана остановилась на ступеньках, тяжело опёрлась о перила. Она даже обрадовалась этой встрече: наступило самое время для того, чтобы прикоснуться к плечу вместо слов утешения. Они же всегда понимали друг друга с одного прикосновения.

Холодный ветер тревожил подол тёмно-красной мантии.

- Когда похороны? - Ишханди, казавшаяся на полутёмной террасе ещё тоньше, ещё бледнее, чем обычно, обернулась к ней. Из причёски выбилась и трепетала от дыхания ветра прядка.

- Завтра, - повторила Орлана. Она уже говорила об этом, поймав мачеху за запястье в зале советов. - Ты можешь не приходить, я понимаю, тяжело...