Антон Орлов - Станция Беспечный Берег

Врач его уже осмотрел, а после хозяин, чтобы подстраховаться, вызвал еще и местную колдунью, Домну Растороши. Ее низкий, грубоватый, почти мужской голос доносился из окна на втором этаже. Домна читала исцеляющий заговор, и Бернар, как профессионал, не мог не оценить искусные перепады ее интонаций и выверенный ритм речитатива.

Он застрял здесь из-за Домны, из-за этой полусумасшедшей старухи. Вернее, из-за ее тайны, манящей, как россыпь драгоценностей в застекленном прилавке ювелирного магазина.

– Мое исследование… э-э… как бы вам объяснить… призвано скоррелировать вымысел с историческими истоками и протоистоками. – Филипп рассуждал с нервным оживлением и раздражающим налетом высокомерия, не особенно заботясь о том, слушает его невзрачный молодой человек из гостиничного персонала или нет. – Например, ваша знаменитая, и тэ дэ, и тэ пэ, каждому младенцу известная легенда о Темной Весне. Доказано, что Валеас Мерсмон – реальная историческая фигура, что около двухсот лет назад он узурпировал власть и объявил себя абсолютным монархом Долгой Земли, но через три года был свергнут, и сейчас у вас популярны ругательства: «Мерсмоново отродье», «Мерсмон тебя забери», «чтоб тебя Мерсмон поимел», «иди ты к Мерсмону»…

Каждый раз, как этот болтун произносил имя Темного Властителя, Бернар внутренне напрягался и складывал пальцы левой руки в охранный знак. Руку он держал за спиной, чтобы турист не заметил. Подобные ругательства в ходу у невежественных масс, а человек знающий никогда себе такого не позволит.

– Да, вы же местный, с вашей точки зрения все это очень грубо, вроде мата, – неверно истолковав его неодобрительную гримасу, снисходительно усмехнулся Филипп.

– Не говорите так больше. Тот, кого вы упоминали, может услышать свое имя, не стоит привлекать его внимание, – насколько мог терпеливо объяснил Бернар. – Это чревато неприятностями.

– А вы, значит, суеверны? Кстати, странно, что смертную казнь ему заменили на пожизненное заключение. Или это была туфта и на самом деле его казнили? И почему у вас народ так нервничает, когда о нем заходит речь?

– Тот, о ком вы говорите, был и остается самым сильным магом за всю историю Долгой Земли, – процедил сквозь зубы Бернар. – Возможно, сейчас он нас слышит. Не удивляйтесь, если у вас сломается фотоаппарат или вытечет в кармане авторучка. Другие персонажи этой легенды вас тоже интересуют?

– Эфра Прекрасная и Залман-герой? С ними вопрос пока не прояснен, и насчет прототипов нет однозначного мнения. Например, по одному варианту легенды Залман был красавцем, а по другому, менее распространенному, – человеком с изуродованным лицом и добрым сердцем. Противоречие, и оно заставляет думать, что Залман-герой, антипод Темного Властителя, – собирательный образ.

– Может быть, может быть, – негромко отозвался Бернар. – Это ведь вы вчера вечером открыли окно?

– Какое окно? – Вопрос не в тему заставил Филиппа недоуменно содрогнуться и поглядеть на чашку с кофе, а потом на собеседника так, словно это какая-то невидаль. – Я никаких окон не открывал. Кстати, что это за шум? У вас тут лес рубят или стройка поблизости?

С веранды открывался вид на зеленую лужайку, за которой находился огороженный корт, дальше – россыпь бревенчатых домиков с надворными постройками, все крепкое, сколоченное на совесть и вдобавок украшенное резьбой, а еще дальше – облитая утренним солнцем десятиметровая береговая стена, сложенная из бетонных блоков, и за ней темнеют кроны громадных деревьев. Медузники по ночам прилетают оттуда, из-за стены. С той стороны уже часа полтора доносились мощный рокот множества моторов, а также треск и удары, словно вдали падало что-то тяжелое.

– Это идет караван с Кордеи, – объяснил Бернар. – К нам он заворачивать не будет, прямиком на Магаран. Если хотите посмотреть, садитесь на двенадцатичасовой поезд и поезжайте в Дубаву. Обгоните его и с вокзала на такси в самый раз успеете.

С этим караваном – точнее, с тем фактом, что караван пройдет вблизи Беспечного Берега и после него останется просека, – Бернар связывал кое-какие сокровенные надежды. Может быть, на этот раз ему наконец-то повезет?

– Экологические варвары. – Филипп покачал головой не то с осуждением, не то с невольным восхищением. – На нашей Земле вашу Трансматериковую компанию давно бы засудили, закрыли, разорили на штрафы. Как вы калечите свой Лес… Пишете с большой буквы – и калечите.

– А ему ничего не сделается. Просека, оставленная таран-машиной, летом зарастает за полтора месяца, зимой – за два-три года. Я имею в виду не наш долгий год, а тот, что по вашему исчислению – триста шестьдесят пять дней. Этот Лес переполнен магией, как лейденская банка – электричеством, за него беспокоиться не нужно. И если сегодня вечером кто-нибудь опять откроет окно, последствия могут быть похуже вчерашних.

– Ваша армия воюет с Лесом! – Предупреждение насчет окна турист откровенно пропустил мимо ушей. – Окружить поляну, пиф-паф по кустарнику…

– Не с Лесом, а с племенами кесу, – спокойно поправил Бернар, прислушиваясь к звукам наверху (Домна закончила свой речитатив и разговаривала с пациентом, тот что-то бормотал слабым голосом в ответ на ее вопросы). – Это лесные дикари, автохтонная раса.

– А, красноглазые демонические женщины, покрытые серой шерстью, с острыми клыками, длинными ногами и соблазнительными формами? Ни разу их не видел…

«Сегодня вечером на все ставни повешу амбарные замки, – глядя на него с опаской, решил Филипп. – А то, чует мое сердце, ты нам устроишь, так что борцы со стрессами отсюда сбегут, побросав чемоданы, и потом подадут в суд на администрацию гостиницы. И я тоже хорош – „автохтонная“! Я, скромный гостиничный малый, знать не знаю таких словечек».

– Кесу не демоны, но кесейская магия – это серьезно, – сказал он вслух. – Они съедают большую часть своих младенцев мужского пола, поэтому у них матриархат. Людей они тоже едят, причем считают, что самое сладкое мясо у ваших соотечественников.

Напугать Филиппа не удалось, с его мальчишеского остроносого лица не сходило восторженно-мечтательное выражение.

Голоса в номере наверху смолкли. Хлопнула дверь, потом заскрипели ступеньки деревянной лестницы под тяжелыми шагами Домны.

– Не изволите ли еще кофе? – нарочито громко, с подобострастными нотками осведомился Бернар (он – менеджер по работе с клиентами и больше никто).

– Давайте, – секунду поразмыслив, улыбнулся турист.

Домна Растороши появилась из-за угла гостиницы и неспешно, вперевалку, побрела по тропинке мимо корта к деревне. Грузная, на рукавах и на подоле длинного коричневого платья сверкает на солнце золотое шитье. Черные с проседью толстые косы уложены венком, воткнутый в прическу полукруглый позолоченный гребень усыпан алмазами и жемчугом. На таком расстоянии не разглядишь, но Бернар знал, что у нее там алмазы и жемчуг. Окаянная ведьма, сидит на своем секрете, как… как… Он не мог подобрать достаточно хлесткого сравнения.