Анна Клименко - Сказочник

Возможно, стражи ненавидели жреца, но отказаться вознести молитву Матери серкт не посмели. На несколько мгновений каждый из них застыл, склонив голову – а Хофру... Хофру, как и полагалось, ощутил горячий  и немного болезненный толчок на уровне солнечного сплетения. Богиня отвечала на молитвы, помогая  жрецу подготовиться к трансформе, если, конечно, таковая понадобится...

Хофру пошел первым вниз по склону, не оборачиваясь, прижимая к себе холодный шар искателя и не сводя глаз с пирамиды. От нее веяло Силой, чуждой серкт, опасностью и обжигающим холодом. Но повернуть обратно он уже не мог – да и не хотел. В крови полыхнуло предчувствие хорошей драки... Но вот только с кем? Кого вообще можно было встретить в этой ледяной пустыне?

С каждым шагом росла, ширилась пирамида. Играли тени в глубине ледяных ступеней, что-то дрожало и изменялось в полированных гранях, где не задержалось ни единой снежинки. И напор враждебной Силы возрос, словно чьи-то невидимые и очень холодные ладони толкали Хофру прочь.

Но он все же дошел, остановился перед темно-синим зевом хода, где могли спокойно разминуться два серкт. Искатель – тот словно сошел с ума, переливался всеми цветами радуги, а в центре зловеще мерцала рубиновая звезда.

Хофру быстро спрятал хрустальный шар в сумку – больше он не понадобится, поднял руки со сцепленными пальцами на уровень груди и развернул ладони к пирамиде. Погружение в глубокую медитацию, исход астрального тела – и вот он видит толстые ледяные стены, сквозь которые можно с легкостью пройти, лабиринт ледяных коридоров, в которых Селкирет ведает сколько тысячелетий не ступала нога живого существа... Ничего странного, ничего такого, что действительно заслуживало бы внимания жреца. Но искатель не ошибается, равно как не ошибается божественная сила Царицы; Хофру начал проваливаться вниз, сквозь перекрытия, все быстрее и быстрее – в недра мира, носящего странное и непривычное слуху имя Эртинойс.

А затем время остановилось. Хофру висел под идеально гладкими ледяными сводами и не мог двинуться глубже, как ни старался.

Он попробовал смотреть вниз. Оттуда веяло слабым, непонятным теплом; мелькнули  широкие ступени, нежно засветились письменами холодные стены квадратной залы – и Хофру наконец увидел то, что искали серкт во всех уничтоженных ими землях. Врата, названные Вратами Ста Миров.

Смотреть на них было неприятно, словно бестелесные глаза Хофру могли испытывать боль. Он и не стал смотреть; ловушек не было – по крайней мере механических, а это значило, что стражи могли смело войти в пирамиду.

Но напоследок он все же внимательно рассмотрел надпись на неизвестном языке, сделанную прямо перед вратами – вдруг да понадобится в будущем?

Вспышка света... Острая, пронзающая тысячью стальных жал. Такая же внезапная, обидная боль над переносицей – словно кто-то шутя ткнул меж бровей острием стилета.

...И Хофру понял, что лежит в снегу перед входом в пирамиду, что хлещущая носом кровь заливает снег, что над ним склоняется один из стражей – с неизменным выражением страха и брезгливости на широкоскулом лице.

Вот вам и пирамида. Такая спокойная, безопасная на вид! Ведь его, хранителя таинств, только что вышвырнули прочь из святилища, бесцеремонно, как никчемного раба... Здесь было над чем голову поломать – но, во имя жала Селкирет, пусть это делает Говорящий-с-Царицей!..

Хофру сел, отмахнулся от протянутой руки стража и прижал к переносице ледышку.

– Что нам делать, хранитель таинств?

– Первый, кто достигнет Врат, получит звание капитана стражей и тысячу монет, – тоном невинного младенца сообщил Хофру, – распоряжение Говорящего...

Тысяча монет!

Эта новость вмиг облетела маленький отряд. Стражи, на какое-то время позабыв о своей нелюбви к жрецам, облепили Хофру как мухи кусок мяса и даже помогли подняться на ноги. В голове у жреца бухал тяжеленный молот, перед глазами все еще крутились ледяные ступени и надписи на неведомом языке, которые въелись в память намертво, до конца дней.

– А где они? – голоса серкт доносились как сквозь толстое одеяло, – где Врата?

– Там, – Хофру указал на вход в пирамиду, – идите вниз... ступени...

Жрец едва не сел в сугроб, потому что поддерживающие его руки мигом разжались, и доблестные стражи поспешили добыть тысячу полновесных монет. Никто даже не удосужился спросить, а как, собственно, эти Врата выглядят.

Хофру с улыбкой смотрел, как последний воин нырнул в ледяную синеву пирамиды, оглянулся на урчащих летунов... Будет хорошо, если хотя бы один из них продержится до темноты.

Прошла минута, другая. А затем, словно кровавый всплеск, тишь белой пустыни разрезал вопль. И еще, и еще...

Хофру явственно ощутил, как по спине вниз побежала капля пота. Он медленно двинулся к пирамиде – что такого там стряслось со стражами? Ведь не было  механических ловушек , он точно знал об этом – следовательно...

Все оказалось куда хуже, чем можно было предположить – «Но ты ведь об этом догадывался, так? Вся эта сила, скопившаяся в пирамиде, она ведь не просто так ожидала здесь своего часа? И те, кто должен был хранить Врата... Они ведь тоже ожидали здесь, а возможно, ждут и по сию пору?!!»

Над пирамидой сгустилась тишина. Из темной утробы ее не доносилось больше ни звука. И четыре летуна, утаптывающих снег – их оказалось даже слишком много, чтобы домчать единственного оставшегося в живых серкт обратно в столицу.

Хофру подошел вплотную к прямоугольному входу. Попытаться?.. Или не стоит рисковать?

Старательно взвешивая все «за» и «против», жрец все-таки шагнул в пронизывающий холод пирамиды. Он, в конце концов, хранитель таинств, и его одолеть куда сложнее, чем кучку тугодумов. А если увидеть что-нибудь действительно полезное... Говорящему это понравится, даже невзирая на потери.

Шаг. Другой. Третий.

Ничего не происходило.

И никаких следов происшедшей битвы между серкт и хранителями пирамиды. Вообще ни одного намека на то, что здесь был кто-то живой.

Хофру остановился, утер рукавом выступивший на лбу пот. Дальше коридор сворачивал налево, становилось темнее, а тишина была такая плотная, что, казалось, ее можно пощупать.

«Ну-с, поглядим, кто здесь живет», – жрец улыбнулся ледяной стене и медленно, очень осторожно двинулся дальше.

Игра со смертью, именно так это и называется.

Но где же, во имя Селкирет, останки воинов?

Ни крови, ни тел, ни оружия. Вообще ничего...

«Сожрала она их, что ли?»

И вдруг, словно в подтверждение невысказанных мыслей, стены дрогнули – мягко, упруго, как будто пирамида была не изо льда, а из живой плоти. Хофру подался назад, к выходу; распластавшись в прыжке, он менял свое тело, обращаясь к Царице, чтобы исцелила раны, обращаясь к богине, чтобы дала силу для грядущей схватки... треснуло по швам жреческое одеяние, вытянулись руки, кожа взялась черной коркой, мгновенно отвердевшей и обратившейся в лаково блестящий панцирь.   Но кишка коридора закрывалась слишком быстро.