Танит Ли - Игроки зимы

Оайве пересекла двор и вошла в покои жрицы.

Это была сумрачная келья без окон. Тени полумрака не мешали ей, они были знакомы. На ее узкой постели лежали поблескивая разложенные для просушки раковины. На полке у стены стояли глиняные сосуды с отварами, настоями и мазями, которые она изготавливала для жителей деревни. Из Древней Книги ей было известно лучшее время для сбора трав и водорослей. Незажженная лампа висела над ткацким станком, в раме которого уже виднелся изрядный кусок ткани синей, как слива.

Оайве поставила корзину, зажгла светильник над станком и начала ткать. Руки и ноги ее были заняты работой, а голова свободна для размышлений.

Она еще ничего не могла предпринять, но чутье уже предостерегало ее. Итак, ей оставалось только ждать.

Незадолго до заката солнца небо потемнело и пошел дождь. Оайве собиралась встать из-за станка, чтобы идти в Храм, когда явственно услышала шум дождя. Она взглянула на дверь и увидела стоящего там мужчину.

Она не знала, долго ли он там находился. Лампа освещала только ткацкий станок, оставляя незнакомца во мраке.

— Добрый вечер, — спокойно поздоровался он. Голос его был голосом молодого человека, смелым и острым, как кремень, готовый царапнуть. — Не будете ли вы так любезны сказать мне, где найти жрицу?

— Она перед вами, — сказала Оайве.

— Вы? — Он произнес насмешливое проклятие, подобного которому она никогда не слышала, хотя мужчины в деревне за крепкими словечками в карман не лезли. — Простите, благочестивая Леди, но я не ожидал застать вас за такой обычной женской работой.

— Разве все и всегда бывает так, как вы себе представляете? — серьезно спросила она.

Мужчина рассмеялся. Оайве его улыбка одновременно понравилась и не понравилась, она не доверяла ему. Она почистила фитиль и направила на него свет лампы.

Мужчина соответствовал описанию мальчика и казался хорошо знакомым. Худой, как настоящий волк, он завернулся в свой плащ из волчьей шкуры. На голове волка поблескивали, будто живые, глаза, сделанные из двух белых драгоценных камней. Остальная его одежда была серой, как клинок на боку и как длинные волосы, которые мерцали, словно море зимой, а его глаза напоминали маленькие зеркала. Сверкающие зубы незнакомца были белыми и острыми, как и его голос.

— Я соответствую тому, как вам меня описали, Леди?

— Мне не назвали имени.

— О! Если вам необходимо имя, зовите меня Седым из-за цвета моих волос.

— Вы боитесь назвать мне свое настоящее имя?

— Это относится к моему наказанию, Леди. Мне приказано сохранять имя в секрете.

Оайве знала, что мужчина лжет, но промолчала.

Она взяла свою шаль.

— Настало время вечернего ритуала. Желаете последовать за мной к Хранилищу? Вы желаете от чего-то очистится или вас привело что-то другое?

— Я слышал, — ответил он, — что в Хранилище есть нечто, что может затягивать раны, лечить болезни и снимать проклятия. Верно ли это?

Она догадалась! Страх ледяной рукой сжал ее сердце.

— Все это делает Вера, — сказала Оайве. Вы должны верить.

Она набросила шаль на голову и вышла в дождь, мужчина последовал за ней.

Дождь ударял в землю прямыми струями, похожими на древки оперенных охотничьих стрел.

Оайве прошла через арку ворот священной комнаты. В нишах прямоугольного помещения горел красноватый цвет. Алтарный камень находился у задней стены. Он потемнел от пламени жертвенных костров и ритуального огня, который возжигали здесь при каждой смене дня и ночи. В стене за алтарем были три железные двери.

В священном покое пахло рыбьим жиром, которым заправлялись светильники, камнем, заросшим мхом, ржавым железом, дымом и морем.

— Здесь очень скромно, — услышала Оайве позади себя голос незнакомца. — Куда ведут эти двери?

— В другие комнаты, — сказала она. — Прошу вас, больше не отвлекать меня, пока я сама не заговорю с вами. Мне пора начинать молитву.

— Хорошо, жрица, — сказал он смирно. И снова она почувствовала скрытую насмешку. Он был старше ее, старше как по земному, мирскому опыту, так и по годам. Это подсказало ей чутье.

— Вы должны подойти к алтарю, — приказала Оайве. — Не думайте ни о чем или думайте о Боге.

— С закрытыми глазами и широко распахнутым сердцем, — пообещал он.

Оайве оставила мужчину у алтаря и приблизилась к средней двери. Она чувствовала, что он наблюдает за нею очень внимательно, как кошка за мышью. На двери было железное кольцо. Только она знала, сколько раз нужно повернуть кольцо и в каком направлении. Ее тело укрыло от глаз незнакомца то, что она сделала. Дверь покачнулась.

Крохотная каморка за дверью была черной, как смола, но по давней привычке она уверенно ориентировалась в ней, как слепой в своем собственном маленьком мире. Она вынула из ларца все необходимое, захватила сосуд с ладаном и, вынеся все к алтарю, расположила все предписанным традицией образом. Затем она совершила колдовство, одно из многих таинств Хранилища. Она сделала это не для того, чтобы запугать гостя, хотя это и вселяло некоторый страх, а потому, что это было собственной частью ритуала.

Она вызвала огонь. И вызвала его из себя. Жар начался в ее правом плече, понесся по руке, завертелся, закружился в ее локте и, пока жидкое пламя волновалось в ее предплечье, кожа накалилась, стала прозрачной, стали видны красная кровь и строение костей. Затем огонь полился в кончики ее пальцев. Оайве позволила ему капать на алтарь, где он вспыхивал, взлетая вверх бледными бесцветными языками, заставляя ладан благоухать.

Лицо чужестранца осталось неподвижным и бесстрастным, однако глаза его открылись широко, как у кошки, и если бы у него были кошачьи уши, он, наверное, прижал бы их.

Тут Оайве произнесла заключительные слова не очень долгого ритуала.

Когда она произносила их, на нее всегда нисходил внутренний покой. Эти молитвы были такими старыми, что только жрицы понимали их: язык молитв был языком Древней Книги. Но сегодня их власть не подействовала на Оайве. Оайве произносила их, но мыслями она была в другом месте. Присутствие незнакомца действовало на нее подобно потоку леденящего воздуха.

Наконец Оайве, как этого требовал ритуал, обратилась к нему:

— Теперь говорите! Скажите мне, что вы хотите?

— Вашего благословения и снятия моего проклятия.

— Желаете ли вы этого от всего сердца?

— О да, — ответил мужчина. — Если вы дадите то, что сможет помочь мне.

Волоски на ее руках и затылке зашевелились.

— А что это? — спросила она.

— Крошечный кусочек некой известной вам кости. — Он взглянул Оайве в глаза, и взгляд его был уверен и тверд. — Только кость способна даровать мне покой.