Михаил Бобров - Висенна. Времена надежды

Игнат пошел на кухню — варить кофе. Ложиться не стал: после вчерашнего вечера проспать первую пару в родном институте очень даже просто. А вот отрабатывать пропуск очень даже сложно: своего декана Игнат хорошо знал.

Да к черту декана! С Иркой-то что случилось? Если энергичные подчиненные ее папочки носом землю роют?

Голова болела с недосыпу и от тревоги. Маленькие кофейные наперстки Игнат терпеть не мог, и сваренный напиток вылил в любимую большую чашку, которую в полутьме отыскал наощупь. Пил медленными мелкими глотками: словно всасывал в себя ночной мрак; и подчиняясь ему, постепенно светлело небо; тарелки, кухонный стол и плита углами выступали из бессветного моря.

Подошло время отправляться на учебу. Игнат переоделся в свежее, обул кроссовки. Подумал, брать ли ветровку, и решил что не стоит: осень на удивление теплая. Подхватил с дивана сумку с конспектами, привычно проверил ключи. Вышел из дому, подергал захлопнувшуюся дверь: порядок… Мысли же его все это время крутились вокруг пропавшей подруги.

Зачем красть девушку, Игнат вполне мог себе представить. И представление это так Крылова не радовало, что редкие утренние прохожие от угрюмого лица просто шарахались. Однако что же делать? Игнат ничего придумать не мог. И потом — Ирки всего лишь нет дома. Само по себе это еще ни о чем не говорит. Может, в загул пошла. Неприятно, конечно, думать об этом, но… Выбор у нее и впрямь богатый, а ссора с ним, Игнатом — хороший повод. Крылов представил себе кандидатуры: Михаил, Александр, Денис… Петр? Да, Петр Кащенко самый серьезный конкурент.

Игнат сам не заметил, как оказался на остановке, и вот уже перед ним гостеприимно распахнулась пасть троллейбуса, а парень все стоял, и перебирал по тридцатому разу те же самые варианты: загуляла у кого-нибудь на даче; украли в гарем; убили по пьяни где-нибудь в темном углу; просто ушла из дому к подруге…

Троллейбусу надоело стоять. Окатив Игната отрыжкой из духов, пота и утреннего перегара, застекленная коробочка натужно схлопнула челюсти дверей, привычно закусив чей-то плащ. Коротко взвыла на анемичную утреннюю луну, с разбегу оторвалась от остановки и ушла по дальней полосе. Студент проводил ее взглядом и спохватился: этак все его геройское бдение пропадет даром, еще одну пахучую колесницу пропусти точно опоздаешь. Игнат крутнулся на пятке и кинулся в подходивший автобус, который с привычным скрипом повлек его к центру.

Центром Белорусского Государственного Университета Транспорта, по неписанной традиции, считался старый корпус. До революции в нем размещалась мужская гимназия. В гимназии учился знаменитый конструктор самолетов — Павел Осипович Сухой. Серебристые и пятнистые изделия его КБ до сих пор рвали воздух над многочисленными горячими точками планеты. «СУ-шки» славились живучестью, надежностью и силой, которую в самолете просто не ждешь встретить. Однажды в клубе УсатыйПолосатый рассказывал, что видел рекламный киноролик: СУ-7Б взлетает со свежевспаханного поля, обгоняя мирно пашущий там же трактор. Рассказу верили и не верили: Андрей Кузовок, больше известный под своим кошачьим прозванием, мог придумать почти любую историю, почти мгновенно и почти на любом материале. А еще Усатый-Полосатый славился своим умением давать имена. Едва поступив в БелГУТ (который тогда еще назывался БИИЖТ — Белорусский Институт Инженеров Железнодорожного Транспорта), Андрей окрестил крошечный вестибюль Дуэльным Залом за сводчатый потолок, красивые ступенчатые колонны и общую атмосферу, которую даже оранжевая краска на стенах не испортила. «Дух безвременья», как Кузовок однажды объяснил Игнату. Название прижилось среди Игнатовых знакомых, и скоро Дуэльный Зал стал общепринятым местом встреч: в библиотечной читальне шумно, не обо всем поговоришь, да и на второй этаж надо лезть. А Зал, как по заказу, в двух шагах от главного входа, и широкая лестница начинается тут же, напротив — удобно бежать по звонку в любое место громадного здания.

Вот в Дуэльном Зале сейчас и сидел Игнат. Вернее, сидел на бортике, слева от трех ступенек, продолжающих главную лестницу в самый зал. Для отвода глаз Крылов кинул рядом конспект. Но гидравлика весь день не шла в голову, и теперь Игнат даже не пытался учиться. На последнюю пару — после обеда, с двух до пятнадцати сорока — Крылов тоже не собирался идти. Студент хотел только встретится с Андреем и попросить его о помощи.

Кузовок подкрался незамеченным. То ли пристроился к шумному потоку первокурсников, то ли сам Игнат с головой утонул в раздумьях, и ничего не слышал. Усатый-Полосатый возник перед поникшим студентом беззвучно и мгновенно, как надежда на чудо. Только, в отличие от надежды, Андрей дождался, пока Игнат обратит на него внимание.

— Попроси наших, пусть пройдут каждый от своего дома до ближней остановки, и поищут Ирку без перехода начал Игнат. — Я прикинул по карте, у нас в каждом районе кто-нибудь да живет. Если все разом на улицы выйдут, есть шанс заметить.

Андрей серьезно кивнул:

— Сделаем… Вы поссорились?

Игнат помотал головой:

— Пропала. Утром люди ее папика искали ее у меня, представляешь?

Усатый-Полосатый ухмыльнулся:

— Твой будущий тесть тебя высоко ценит. Считай это комплиментом от него.

— Иди ты к черту! — Игнат поднялся с холодной плиты. Кузовок потер пальцами виски:

— Не злись. Найдется. Может, мстит тебе за что-нибудь. Женщины могут. Я тебе не рассказывал…

— Думаю, что да, — перебил Игнат.

— Ладно, извини, — не смутился Андрей. — Мы ее поищем. А ты?

— Я пойду запишусь на прием к ее отцу, — Крылов нахмурился. — Он сегодня как будто на месте.

— Но зачем? — удивился приятель, — Неужели ты думаешь, что папаша ее не ищет?

Игнат пожал плечами. Рассказывать про сон он пока что опасался: засмеют. Парни вышли из Дуэльного Зала в коридор, и теперь стояли перед широкой парадной лестницей.

— Представляешь, — задумчиво протянул Андрей — Во время войны тут было гестапо. Висели полотнища со свастикой, может, портрет фюрера метра на два… А теперь вот мы ходим, — заключил он философски.

— Исторический маньяк, — фыркнул Игнат. — Ты эту книжку Широкорада так и не купил?

— Про Грабина? Как же ж, «Легенда русской артиллерии»! — непочтительно хмыкнул Андрей. — Книга сама по себе неплохая, но стипендия пока еще только светит, а поэтому…

По лестнице ссыпалась взволнованная Светка, ухватила обоих парней за рукава и затарахтела:

— Игнат! Какого… ты тут стоишь? Ирка же пропала! Ты что, не знаешь? Сейчас Крицкая и Некотомная говорили, у них ее искали дома, представляешь? В восемь утра! В такую рань! А ты почему не знаешь? А-а! — Светкино лицо перекосилось от умственных усилий, — Вы, наверное, поссорились! Вот ты и не знаешь! Ну так теперь знаешь!