Андрей Колесник - Последний (СИ)

Кажущаяся при входе в город спаянной и дружной очередь постепенно рассеивалась, находя своё место в калейдоскопе весёлого обмана. Кто-то зазевался, глядя на движения красных накидок и полупрозрачных шалей черноволосых танцовщиц, извивающихся под звуки флейты в приоткрытом шатре. Кому-то тут же понадобилось в трактир, а кто-то замечтался, рассматривая всевозможные выставленные на продажу поделки, вроде тех же источающих зелёный и синий свет камней, которыми украшали двери богатые лавки и мастерские.

Главная улица все не кончалась и не кончалась, ведя вперёд, под горку к по-прежнему далёкому Храму, возвышающемуся и словно бы поддерживаемому с четырёх сторон тянущимися к нему каменными ступеньками. Тут надо заметить, что весь замысел зодчих, возводивших город в незапамятные времена, раскрывался издали. На расстоянии Альсидар выглядел как пирамида, с четырьмя ступенями, роль которых играли разделяющие районы крепостные стены с бойницами и башнями, а Храм, казался тупым наконечником пирамиды. Подлинной драгоценностью.

Городовые, встречаясь почти на каждом углу, громогласно покрикивали:

— Проходи! Не задерживайся! Проходи! — размахивая руками и чуть не силой подталкивающие деревенщину идти скорее, освобождая проход.

В предпраздничное время все ворота Альсидара делящие город на районы от нижнего к высшему были открыты, и формально любой мог пешком дойти до самого Храма. Другой вопрос состоял в том, что не каждого бы пустила охрана, которой появлялось все больше, чем дальше проходили гости.

Ко вторым воротам дошла едва ли треть приезжих. Постовые здесь никого не досматривали, просто стояли, молча, разглядывая приближающихся к святыне. Трое из них носили малиновых мундиры[2].

Молодой паломник ощутил на себе цепкие, требовательные взгляды словно бы просеивающие его через гигантское сито человеческого песка. Вычленяющие из общей массы. Оценивающие, взвешивающие. Собаки при овечьем стаде выполняли свою роль. Их привлекла необычная для коренастых, оплывающих жиром или напротив астенически костлявых селян конституция парня. Тонкая талия, широкие плечи, крепкое здоровое тело, сила мускулов которого не могла быть скрыта даже простенькой одежкой пилигрима.

Опасным его не посчитали и спустя два шага цепкость во взглядах сменилась превосходством. Ощущение угрозы и вовсе пропало — малиновые принялись изучать других пришельцев. Дома здесь вытягивались вверх на целый этаж, венчаясь розетками и подпираясь красивыми портиками храмовой архитектуры. Двери лавок буквально светились магическим сиянием, привлекая глаз. На окнах висели приносящие удачу фигурки Демиургов, своим нарядным видом привлекающие в основном детей. Тут жили очень обеспеченные люди и, несмотря на формальную предпраздничную открытость города, ходить по району просто так было бы нежелательно.

Всё дальше не пройти. Дальше предел, у которого он навлечёт на себя подозрения. К счастью дальше идти и не нужно.

Буквально на следующем же повороте паломник отделился от случайных спутников, оробело любующихся торжественной красотой Альсидара.

Он никогда не был в этом городе, но намётанный взгляд тонко подмечал все необходимые приметы. Вот сильно согнутый фонарь, портящий своим пострадавшим видом всю окружающую красоту. Вот вонючая лужа, прямо под чьим-то крыльцом. Крохотные детали выглядящие как работа неизвестных хулиганов, на самом деле разворачивались в путеводные указатели. Он шёл, любуясь красотами храмового города, восхищаясь богатством медных ручек и росписей, стеснительно отводя глаза от симпатичных горожанок. И между тем безошибочно продвигался вперёд, как унюхавший кровь шакал. Не шел по пути, а именно продвигался, потому что эти значки-указатели на самом деле никуда не вели. Именно в никуда ему и было нужно.

Городовые смотрели на парня без особой приязни, но и, не проявляя недовольства — для них он был совершенно обыденным. Как все. Они бы переменили своё мнение, увидь кто-то его глаза. Но глаза паломник скромно тупил вниз или же уводил в сторону.

Улицы Второго Района, иначе называемого Опорным, были примечательны для приезжих, горожан и малолетних сорванцов своей системой мостов-акведуков объединяющих оборонительные сооружения и некоторые из домов. Приезжие не могли натешиться на такую вот воздушную красотень над головами, горожане с большою неохотою были вынуждены под этими самыми мостами срезать дорогу, а малышня с удовольствием плевались и справляли малую нужду сверху на первых и вторых.

Вот к одному из таких мостов и вели паломника его странные указатели. И не просто к одному. К самому нелюбимому здешними забияками. Треснувшие поперёк улицы в ряд булыжники. Почерневшее, несмывающееся пятно на белой стене дома. Подойдя к арке, скрывающей в тени проход на другую сторону улицы он помешкал, отыскивая взглядом нечто понятное только одному ему. Небольшие царапины на указателе, установленном у моста. Три длинных параллельных полоски, очень похожие на следы от гвоздя. Есть.

Оглянувшись для проформы, паломник пошёл под мост. На ту сторону он не вышел.

… Он ступал по серым от времени и плесени ступенькам, слушая как капает поблизости стекающая из канализации мыльная вонючая вода, как пищат большие черные крысы, как плескаются в клоаках их не менее отвратительные обитатели. Спускался очень долго и глубоко, видя впереди только серое жерло уходящего вперёд туннеля, проходящего рядом со стоками. Он шёл под город, спускался ниже погребов и подвалов, ниже тайных лежбищ местных бродяг, ниже потайных лабиринтов, пронизывающих Альсидар подобно ходам гигантского муравейника, ниже природных пещер, слушая стихающие мало-помалу звуки цивилизации. Слушая собственные шаги, и твердо зная, что здесь никто за ним не уследит, никто не пройдёт по следу ведь дорога позади, менялась каждую секунду. Он спускался в недра земли по прорубленному невесть кем пути, так глубоко, что дорога, казалось, занимала не один час.

Шел, пока кишка прохода не закончилась, одновременно со ступеньками и стенами… Темнотой. Сложилось впечатление, что Темнота сама прыгнула в один миг ему навстречу и сожрала все вокруг. Чавк-чавк.

Взгляд пилигрима скользил по тьме в поисках хоть какой-то точки опоры. И не находил. Ни стен, ни потолка, ни земли под ногами. Но при этом, когда он с любопытством вытянул вперед руку, то смог рассмотреть её ясно как днем. Молодой мужчина в сером паломническом плаще нерушимо висел в черной пустоте, попирая её подошвами ботфорт. Они остались наедине — безразмерная Темнота и спустившийся к ней Человек. Но Она была отнюдь не так пуста, как это могло показаться в первые секунды.