Юлия Остапенко - Зачем нам враги

Время, однако же, шло, а Глоринделя было не видать. Натан уже начал отчаиваться и решил вернуться, когда услышал топот копыт — и почти разозлился на себя за облегчение, которое почувствовал, когда эльф, поравнявшись с ним, хитро подмигнул и прицокнул языком. Прядь волос, выбившаяся из-под капюшона, под которым он скрывал удлиненные эльфийские уши, хлестнула его по щеке.

— Упрямый ты, — удовлетворенно проговорил он. — Люблю упрямых! Я сам такой. А ну, наперегонки!

И прежде чем Натан успел сказать хоть слово, эльф исчез в клубе пыли.

— Щенок, — вполголоса проговорил Натан, пришпоривая коня. Интересно, сколько ему лет-то, этому недоумку? Эльфы живут гораздо дольше людей и дольше сохраняют молодость — по виду Глоринделю можно было дать лет двадцать, не больше, но вел он себя чаще как десятилетний, с детской беспечностью и бездумной жестокостью. «А может, ему при этом все шестьдесят», — с тоской подумал Натан, нагоняя эльфа. Это оказалось нетрудно — конь у Натана был здоровее и резвее. Он сперва удивился, что в замке лорда Картера его, слугу, снарядили лучше господина, которого полагалось сопровождать, но быстро понял, что к чему. Должно быть, лорда Картера предупредили, что у эльфа с головой не в порядке. Если бы они еще и оружия ему не дали, совсем было бы славно...

— Что ж вы!.. — крикнул Натан, когда они снова поравнялись. — Стойте, милорд! Нельзя так! Нас увидят!

— Нас и так уже видели предостаточно, — небрежно сказал Глориндель, но коня придержал.

— Вы же знаете, мы должны привлекать как можно меньше внимания. Если ваше происхождение обнаружится, будут неприятности...

— Как ты меня утомил своей трусостью, — вздохнул эльф. Натан промолчал. Трусость — не трусость, но один он вряд ли сможет защитить своего подопечного от разъяренной толпы. У плана лорда Картера имелось множество противников, и кое-кто из них не побрезгует убийством, лишь бы не допустить эльфов в Калардин. В глубине души Натан полагал, что в этом не было бы ничего плохого. Но он обязался выполнить свой долг: ему велели довезти Глоринделя к невесте в целости и сохранности — что ж, он постарается это сделать. Хотя на душе у него было бы спокойнее, если бы эта задача лежала не только на его плечах... Но лорд Картер сказал, что даже небольшой отряд будет привлекать внимание, а у двоих путников больше шансов остаться незамеченными. Только вряд ли это им удастся, если эльф и дальше будет так себя вести. Натан пытался втолковать ему это уже неделю — безрезультатно.

— А вы, милорд, жить хотите? — устало спросил он. Тот вместо ответа засвистел песенку, которую услышал в одном из последних трактиров, где они останавливались, — мотивчик был милый, но привязчивый и успел надоесть Натану до оскомины. Но он по обыкновению смолчал, радуясь уже тому, что эльф хоть немного угомонился.

Они ехали без приключений почти до вечера, привычно выбирая малолюдные боковые дороги — правда, путь это удлиняло едва ли не вдвое, что поначалу эльфа страшно раздражало. Но это тоже был приказ лорда Картера: уменьшить риск всеми средствами. Вот и перебирались заброшенными трактами, через леса, холмы и перевалы.

Дорога, неожиданно окончившаяся распутьем, казалась совсем забытой. Колеи были местами заросшими, местами — едва видными. Поэтому когда тракт вывел к перекрестку, посреди которого громоздился огромный камень, всадники невольно придержали коней.

Все три дороги, разбегавшиеся в разные стороны света, были узкими и заросшими — только на правой, уходившей к западу, виднелась свежая колея.

— Нам на юг? — спросил эльф, и Натан кивнул, разглядывая камень. Передняя часть оказалась ссечена, и на ней, кажется, были выбиты какие-то письмена. Обычное дело для этих мест — чуть ли не каждый перекресток увенчивала этакая громадина, невесть как сюда попавшая, и почти на всех были надписи, до того истершиеся от времени и непогоды, что прочесть их не представлялось возможным — а если и да, то языки, на которых надписи были сделаны, никто уже не помнил. Но этот камень чем-то притягивал взгляд. Натан даже подумал было посмотреть, что там написано, потом отмахнулся от этой мысли, но тут эльф тоже заметил камень и заинтересовался.

— Там что-то написано? Гляди-ка!

— Милорд, нам ехать надо, — начал Натан, но эльф уже подъехал к камню и, наклонившись, смахнул с надписи прилипшую листву.

— Мхом поросло... но разобрать можно... — пробормотал Глориндель. Натан медленно подъехал к нему, присмотрелся. Камень был испещрен какими-то значками, кривыми и совершенно непонятными.

— Не прочесть, — сказал он. — Едемте уже, милорд...

— Ну да, тебе, дубине, не прочесть. Это древнее руническое письмо. Вы, люди, его и читать-то никогда не умели. — Глориндель вынул из ножен тонкий кинжал, бывший его единственным оружием, и, по-прежнему не спешиваясь, счистил наросший на камне мох. Натан ждал, время от времени оглядываясь. Место казалось спокойным, но что-то ему здесь не нравилось.

— Ну вот... — Эльф, удовлетворенный результатом, очистил лезвие и спрятал кинжал. — Теперь другое дело.

— И что там написано? — нетерпеливо спросил Натан.

— «Сей камень поставлен здесь Иодосом из Логго, дабы оградить тебя, путник, от ложного шага. Решай здесь и сейчас, что тебе дорого: жизнь твоя, ибо ее ты лишишься, пойдя по правой дороге; конь твой, ибо его ты лишишься, пройдя по левой дороге; друг твой, ибо его ты лишишься, если поедешь прямо. Прими сие предупреждение с мудростью и осторожностью, и да хранят тебя всеблагие небеса».

Эльф не читал, а декламировал — громко, важно и очень пафосно. Натан морщился, но дослушал до конца.

— Ясно, обычный путевой камень, — сказал он. — Триста лет назад слева жили конокрады, прямо был бордель, а справа и теперь, возможно, топь или обрыв. Едемте...

— Нам ведь прямо? — задумчиво проговорил эльф, выпрямляясь.

— Прямо, прямо.

— Ну что ж, тогда в любом случае нам ничего не грозит, — бросил он и посмотрел на Натана. — Ни у меня, ни у тебя при себе друга нет, терять нечего, так?

Он подмигнул и двинулся вперед, но в его осанке Натану вдруг почудилось напряжение. Странно. Впрочем, одно верно — даже если предположить, что предупреждение на камне действует до сих пор, терять и правда нечего.

К тому же им все равно надо было ехать на юг.

Постоялый двор встретился на их пути, когда уже почти стемнело, и Натан подумывал, что придется ночевать в лесу у дороги. Но тракт неожиданно сделал крутой поворот, за которым из сиреневых сумерек вынырнул покачивающийся фонарь. Под фонарем оказалась приоткрытая дверь, из которой лился приглушенный свет. Натан вздохнул с облегчением. В этом путешествии он старался избегать ночевок под открытым небом.