Энгус Уэллс - Темная магия

— Первые Боги ушли в небытие, — отрезал Ксеноменус. — По доброй воле удалились они в Земли заповедные. А отпрыски их преданы забвению по воле их же родителей. Фарну и Балатуру нет места на нашей земле.

— Истинно, это известно всем, — кивнул Ценобар. — Но все же мы видели некую туманность, скрывавшую от нас события.

Ксеноменус вздохнул, опустив под парчой плечи, а когда вновь заговорил, голос его звучал заунывно:

— Значит ли это, что удельный князек сей завоюет мои владения? Значит ли это, что, бросив вызов моей власти, ввергнет он владения в пучину гражданской войны?

— Со временем мы это узнаем.

Ксеноменус повернулся к говорившему — неопрятного вида толстому человеку с бородой. Халат его был запачкан остатками последней трапезы.

— Говори, Ликандер.

— По нашему общему мнению, Бураш на нашей стороне. И хотя мы и не смогли вовремя предсказать восстание, подавить его пока еще в наших силах.

Ксеноменус приободрился.

— Такие речи угодны моему слуху, — почти весело заметил он. — Как этого добиться?

— Ключ ко всему — Аномиус.

— Опасный ключ, — вставил Ценобар, но замолчал по мановению руки Ксеноменуса.

— Истинно опасный, — поддержал его толстый ведун. — Но против всех нас вместе он выдюжить не сможет.

— Он убил Зыфарана, — вступил в разговор третий. — А меня изувечил.

Ликандер взглянул на выставленную в качестве доказательства сухую руку и продолжал:

— Ты быстро поправляешься, Андрикус. Рука твоя скоро будет в порядке. А я настаиваю на том, чтобы мы им воспользовались.

Ксеноменусу не понравилось, что в споре ведуны забыли о нем, и он резко хлопнул в ладоши.

— Ты, хоть и пораненный, все же вышел из битвы живой, Андрикус, — сказал он, — а я до сих пор оплакиваю кончину Зыфарана. Но мне бы хотелось услышать ваше мнение о том, как ничтожный предатель может помочь нам одержать победу над мятежниками, если мы даруем ему жизнь.

Ликандер пригладил бороду, стряхивая крошки, и сказал:

— В вопросе сем между нами нет согласия. Кто-то, вроде меня, убежден, что надлежит нам воспользоваться Аномиусом, дабы снять заклятия, коими помог он эк'Хеннему. Другие же полагают, что это слишком опасно.

— Но ведь вы все служите мне! — воскликнул Ксеноменус. — Правильно ли я говорю?

— Безусловно, — подтвердил Ликандер.

— Преданность наша не подлежит сомнению, — заверил Ценобар. — Но все же, освободить Аномиуса?.. Его надо было умертвить сразу, как только мы взяли его на Шемме.

— В таком случае мы никогда не завладеем Файном, — возразил Ликандер. — Ибо Аномиус — единственный, кто может открыть нам путь туда.

Ксеноменус опять хлопнул в ладоши.

— Я готов выслушать ваши соображения, — заявил он. — Мятежники крепчают день ото дня. Ежели Аномиус в состоянии помочь нам, то, я уверен, всемером вы сможете навести на него чары, кои обезвредят его.

— Это возможно, — заверил его Ликандер.

— Дозволено ли будет сказать мне? — спросил Ценобар. Тиран кивнул. — Я согласен, без Аномиуса взятие Файна — дело продолжительное и кровавое; я также уверен, что с его помощью разгромить мятежников будет проще и быстрее. Но я не склонен считать, что это — самый мудрый путь. Боюсь, что, освободив Аномиуса, мы выпустим на свободу зло много большее.

— Туманные предсказания, — хмыкнул Ликандер.

— Туманные, верно, — согласился Ценобар. — Но весьма зловещие.

— Тогда просвети нас, — попросил Ксеноменус. — Что значат предречения сии?

— Это выше меня, повелитель, — признался Ценобар и нахмурился, услышав смешок Ликандера, прикрывшего рот рукой. — Единственное, что я могу сказать, так это то, что освобождение Аномиуса может привести в движение силы куда более опасные, нежели восстание.

— Что может быть опаснее мятежа? — Ксеноменус смотрел Ценобару прямо в глаза, и тот не нашелся что ответить, а лишь склонил голову, когда тиран жестом приказал Ликандеру продолжать.

— Повелитель, — заявил толстяк, выступая на шаг вперед, словно не желая, чтобы его смешивали с другими колдунами, — нам ведомо, что Аномиус наложил такие чары на Файн, что взять его практически невозможно. Нам также ведомо, что Кешам-Вадж мятежники взяли лишь благодаря его колдовству. Дабы отвоевать назад второй и захватить первый, нужно время и много-много жизней. А тем временем Сафоман будет только крепчать. Уже сейчас удельные колдуны бегут к нему на помощь.

— Мелкие шарлатаны, — прорычал Ценобар, — слабосильные ведуны, не представляющие собой никакой опасности.

— Зато их много, — возразил Ликандер. — И со временем число их будет расти.

— Со временем! — рявкнул Ксеноменус. — Именно во времени все и дело! Его у нас все меньше и меньше! И это заставляет меня прислушаться к доводам Ликандера. Ценобар и вы остальные, помолчите!

Ликандер улыбнулся в лоснящуюся от жира бороду, пригладил неряшливый халат на выступающем животике и сказал:

— Ты правильно сформулировал задачу, повелитель: для нас важно время. Не должно давать Сафоману возможность наращивать свои силы, должно упредить его удар. И Аномиус может стать нашим главным оружием. Он знает Сафомана, знает повадки мятежников и может проникнуть в их мысли; более того, он знает, какие именно чары остаются пока в силе. Он наводил их, ему их и снимать. Посему надо им воспользоваться.

Ксеноменус уцепился большими пальцами за украшенный серебряными бляхами пояс и спросил:

— Так почему вы еще этого не сделали? Он наш пленник, а вы колдуны тирана. Почему вы не попытались проникнуть в его мозг и выведать у него все, что нам нужно?

Самодовольство улетучилось с лица Ликандера, уступив место умиротворяющей улыбке.

— Он могуч, повелитель. Ни один из нас поодиночке не в состоянии ему противостоять. — Он помолчал, словно читая вопрос во взгляде тирана. — Даже действуя сообща, мы не можем быть уверены в том, что вытащим из него все, что нам нужно. Он настолько знающий колдун, что оградил голову свою разного рода защитой. Попытайся мы взломать ее, неминуемо разрушим разум его и соответственно все, что в нем хранится. Но… — он упредил возражение тирана, — выход есть. В этом я уверен. Аномиус крайне честолюбив. К тому же он уже противопоставил себя Сафоману, бежав из Кешам-Ваджа в час победы.

— Истинно, — прервал его Ксеноменус, нахмурившись. — Что побудило его к этому? Если не ошибаюсь, с ним было еще два человека? Что сталось с ними?

— Сие нам неведомо, — ответствовал Ликандер., — Но мы знаем, что ведунами они не были и, видимо, спаслись по Шемме. Я считаю, что для нас они не имеют никакого значения, повелитель, да и Аномиус отказался говорить о них.