Лис Арден - Алмаз темной крови. Книга 1

— Представь себе, нет. Старик Гэлвин много что умеет, например, подбирать гостей. Суди сам. Первыми прибыли цверги, делегация от кланов Железа, Меди и Серебра.

— Ого…

— Вот именно, в большем составе — со спесивцами из клана Золота — они бывают разве что на королевских свадьбах… Слушай, а почему такая честь старому барону?

— Гэлвин сумел склонить престол Одайна на сторону цвергов в самый тяжелый период их войны с гномами; они уже голодали, всех летучих мышей успели приесть, — а он привел обоз с продовольствием… такое не забывается.

— Это уж точно. Потом явились велигоры — целых четыре штуки, важные такие, ожерелья до пупа, дубинки все в резьбе.

— Это не дубинки, это парадные жезлы старейшин. Боевые дубины в три раза больше.

— Да?!.. Ничего себе… Ну, потом кое-кто из соседей: или такие же старые пройдохи, понимающие толк в увеселениях, или молодые прожигатели батюшкиных денежек. Несколько придворных остолопов с семействами — для смеху, очевидно; какие-то родственники. Как всегда, самыми последними явились наши — я и еще кое-кто из Стражи, Ливайна со свитой поклонников, Геран… слушай, а ты здесь какими судьбами?

— Случайно встретил Герана, а от него не отвяжешься.

— Ага. В общем, общество подобралось — что надо, угощение — выше всяких похвал, а самое главное — старик Гэлвин сумел зазвать к себе на целых четыре дня храмовую труппу Лимпэнг-Танга — всех до единого!

— Вот это интересно… Я ни разу не видел их выступлений, но слышал о них… многое. Ну и как они тебе?

— Потрясающе. И не делай такого скучного лица, дядя Хэлдар, вот увидишь — это такое… такое… Представь себе — ни один номер не повторяется, артисты — само совершенство…

— Будет тебе, Хадор. Позволь мне хоть немного отдохнуть с дороги, вечереет уже… увидимся на пиру.

— Подчиняюсь… — молодой эльф склонил голову в шутливо-почтительном поклоне и вышел из комнаты.

Хэлдар закрыл дверь за своим болтливым племянником и огляделся. Отведенная ему комната была не слишком просторна, по вполне удобна. Она находилась в третьем этаже западной башни старого замка Гэлвинов, одного из самых старинных (по людским меркам, конечно) родов королевства Одайн; располагался замок на границе с эльфийским лесом Молодой Листвы и в былые времена не раз выполнял роль пограничного гарнизона. Теперь же, когда войны людей и эльфов канули в прошлое и старые обиды поросли быльем, он стал родовым гнездом баронского рода и гордо нес на фасаде герб Гэлвинов — черный лис на серебряном поле, по углам — пучки копий. Замок был построен из серого с черными прожилками камня, так что казалось, будто стены его — сплошь в трещинах, и вот-вот рухнут на головы беспечным обитателям. Куда как обманчивое впечатление… Гэлвины строили с умом: во время оно в раствор, скрепляющий камни, щедро добавляли сырые яйца, и даже, по совету мастеров, купили — не пожадничали — несколько бутылей густого и белого, как хорошая сметана, вяжущего сока какого-то неведомого южного растения (одна бутыль снадобья стоила как доброе стадо в сотню коров, правда, и разводили его на целую бочку…) Раствор с добавлением заморской диковины схватывал камни намертво, не выкрашивался и плевать хотел на любые потопы, а если уж до конца верить россказням смуглолицего и краснобородого купца, умудрившегося за три дня пребывания в старом доме Гэлвинов распродать весь свой запас бус, а также обрюхатить двух служанок, еще и защищал от ударов молнии… Насчет этого проверить пока не удавалось — боги миловали, а во всем остальном логово Черных Лисов удалось на славу.

Эльф расчесал волосы, заплел их на висках и закрепил низко на затылке легкой серебряной пряжкой: еще до прихода мальчишки Хадора он успел умыться и сменить привычную одежду Вольного Стража (серебристо-зелено-бурую, в обиходе именуемую «лесная тень»), на более парадный камзол темно-красного атласа, штаны и рубаху белою шелка, серые сапоги нильгайской замши; сел в кресло, стоящее у окна, опустил подбородок на переплетенные пальцы рук, и попытался разобраться в том беспорядочно спутанном клубке, в каковой превратилось его такое дисциплинированное сознание.

Как назло, перед самым уходом из общей резиденции Вольных, куда стекались все новости и откуда все важные вести отправлялись в столицу, он наткнулся на прилипалу Герана и не успел притвориться старым, замшелым пнем; грубить же другу не хотелось — в результате пришлось тащиться вместе с ним па это нелепое празднество. Немало повеселило его и прочитанное по дороге письмо от матери, вновь умоляющей его памятью отца вернуться домой, признать оскорбление — досадным недоразумением и занять достойное лорда Лотломиэль место при дворе Четырех Королей; в конце письма матушка с рвением, достойным подкупленной свахи, перечисляла достоинства его невесты Нианы… Хэлдар не нуждался в напоминаниях, он очень хорошо помнил Ниану — высокую, божественно сложенную, с длинными волосами цвета воронова крыла, синеглазую и грациозную, и безразличную ко всему на свете, кроме своего достоинства и фамильных драгоценностей. Да еще это давешнее купание в ледяной воде Быстрицы…

Именно оно, и ничто другое. А все остальное не имеет ни малейшего значения, сказал Хэлдару внутренний голос. На самом деле тебя беспокоят мысли о той негоднице; и важно даже не то, что они… чересчур… их попросту не должно было быть, не так ли? Эльф думает о человеческой девушке? Рыбки в облачках порхают, гном весь трактир пивом за свой счет угостил… И при всем том они есть, эти мысли. И прогнать их тебе не под силу. Даже не пытайся.

Хэлдар резко встал, распахнул окно — пусть комната проветривается, и, заперев за собой дверь, направился по коридору к лестнице, ведущей вниз, в пиршественный зал. Нa последних ступенях он задержался, поскольку впереди него, в полутемном холле кто-то разговаривал.

— Ты все сделал, как я велела? Смотри у меня, недоумок, если перепутал стол… — такой переливчатый, серебристый выговор мог быть только у эльфийки.

— Не извольте сумлеваться, госпожа, все сработано в чистом виде. Так как насчет денюжек? — второй голос был хриплый и гнусавый, как у пьяного конюха.

— На, получи. И проваливай.

Две фигуры разошлись: одна — стройная, изящная — в ярко освещенный зал, вторая — приземистая, угловатая — в темный боковой коридорчик, и Хэлдар, недоумевая, какой же стол так заинтересовал красавицу Ливайну, неслышно прошел вслед за ней.

В пиршественный зал он вошел одним из последних; почти все гости уже расселись за столами, расставленными полукругом вдоль невысокого помоста, на котором должны были выступать приглашенные артисты, о которых Хэлдару уже приходилось немало слышать. Дети Лимпэнг-Танга были самой необычной труппой во всем обитаемом мире. Начать хотя бы с того, что они никому не принадлежали. Не было у них хозяина, который набивал бы свою мошну, богатея их трудами; своего главу, призванного от имени труппы вести переговоры и заключать контракты, они выбирали сами, открыто и честно. Стать членом этого актерского братства мог стать только очень талантливый, незаурядный артист; любой из Детей Лимпэнг-Танга мог заменить собою целый цирк или театр, мастерски владея несколькими видами искусств и имея свой неповторимый номер, который более никто не мог исполнить. Летом они колесили по королевствам и княжествам обитаемого мира, останавливаясь на ярмарках или в замках(случалось, что бароны и герцоги серьезно ссорились, выясняя, чья очередь принимать артистов у себя дома), а ни зиму оседали в каком-нибудь большом городе, арендуя здание театра или цирка.