Кристен Бритен - Зов Первого Всадника

«Горячее сердце Всадника отыщет заветная брошь… — Лил улыбнулась, вспоминая слова старинной мелодии. — Великое сердце, отважное сердце, прочное, как свинец; ты призовешь, и оно воссияет, как драгоценный венец…» Уму непостижимо, как она могла забыть! Ведь эта песенка раздавалась во всех уголках королевства. Каждый доморощенный певец… да что там, любой городской дурачок напевал ее. Куда ни пойдешь, слышишь знакомые слова: и в пиршественных залах господ, и под крышами ветхих харчевен, где козы меланхолично пережевывают разбросанную по полу солому. От этой мелодии невозможно было скрыться. И хотя голоса многих певцов оставляли желать лучшего, все же, полагала Лил, плохая музыка — не самое страшное зло. Куда хуже, когда разъяренная толпа забрасывает тебя камнями.

Бросив в окно взгляд на полную луну, Лил тряхнула головой, отбрасывая воспоминания. Здесь у нее были дела поважнее, к тому же времени оставалось все меньше. Склонившись над спящей девушкой, она произнесла, вкладывая в это все силы:

— Кариган Г'лейдеон, ты должна ехать в Сакор! Эй, слышишь! Ты не торговка — ты Зеленый Всадник!

Похоже, подействовало! Девушка пошевелилась и что-то пробормотала во сне. Но радость Лил быстро сменилась замешательством, когда негодница, не просыпаясь, натянула подушку на голову.

«Ох ты!» Лил в раздражении откинула со лба непокорную гриву волос. Интересно, какую роль играет происхождение девушки в ее несносном характере?

Так. У нее в запасе оставалось всего одно-единственное средство, и если уж оно не поможет, то Лил понятия не имеет, как достучаться до девчонки. Она поднесла к губам изогнутый рог, который обычно носила на поясе. Ценная вещь — подарок, преподнесенный п'едроусом[3] по имени Молтин в благодарность за оказанную услугу. Рог был вырезан из бивня дикой комары, живущей в бескрайних ледяных пустынях. Благодаря заклинанию Молтина, пользоваться им мог лишь капитан Зеленых Всадников.

Лил набрала побольше воздуху и с силой дунула в рог. Знакомые ноты Зова прозвучали громко и настоятельно. Она почувствовала, как звуки расходятся по всем слоям вселенной: «Ко мне, Всадники!» Но дойдут ли они до девушки? Услышит ли она их? И — что еще важнее — достигнут ли они ее сердца?

Опустив рог, Лил прислушалась, как пронзительные звуки замирают вдали. Она внимательно наблюдала за девушкой, но ничего не происходило. Вот и рухнули последние надежды… Но тут вдруг подушка полетела прочь, и девушка — вернее сказать, молодая женщина — рывком села на постели. Ее распахнутые глаза лихорадочно блестели. Еще мгновение спустя она резко поднялась, но, запутавшись в простынях, не удержалась и упала на пол.

Похоже, она этого даже не заметила. Безразличная ко всему, кроме музыки Зова, девушка поспешно выбралась из злополучного клубка и вновь вскочила на ноги. Схватив со столика золотую брошь, она метнулась к шкафу, достала оттуда саблю в черных потрепанных ножнах и выскочила из комнаты.

Прислушиваясь к стуку голых пяток по коридору, Лил довольно улыбалась: девушка неслась так, будто все демоны пяти преисподних гнались за ней. Еще миг, и шаги прозвучали уже на лестнице.

Зависнув в нескольких дюймах над полом, Лил сложилась пополам от хохота. Интересно, как далеко убежит девица, прежде чем осознает, что она мчится в Сакор в одной ночной сорочке?

В сердце Северного Леса

Год спустя…

Кондор испуганно вильнул в сторону, и Кариган успокаивающе похлопала его по шее.

— Тише, тише! — пробормотала она, натягивая поводья. На самом деле, Кариган знала: беспокойство Кондора являлось реакцией на ее собственную нервозность. Хотя объяснить, что, собственно, ее тревожило, не могла: сколько ни вглядывалась в переплетение солнечных пятен и теней по сторонам, ничего необычного не замечала. Лесные пичуги порхали с ветки на ветку, переговариваясь на своем языке; на ближайшем пне восседала рыжая белка, потроша еловую шишку.

Вроде, все как обычно — нормальная лесная жизнь, и все же Кариган не могла избавиться от дурных предчувствий.

Она бросила взгляд в сторону Тая, который ехал верхом на Золотистом Дятле в нескольких шагах впереди. Тот выглядел настороженным. Интересно, он тоже что-то почувствовал? Тай, не оборачиваясь, махнул в сторону залитой солнцем поляны, видневшейся неподалеку.

Сначала Кондор заартачился, не желая следовать в указанном направлении. Пришлось пришпорить его, тогда он пошел, вызывающе помахивая из стороны в сторону хвостом.

Кариган думала о том, что, хотя кони Зеленых Всадников порой демонстрируют сверхъестественную сообразительность, по сути, они — всего лишь робкие животные, которые руководствуются инстинктами и способны шарахаться от сущих пустяков, вроде солнечного блика. А иногда они пугаются неизвестно чего.

— Вообще-то ты просто огромный ходячий обед для дикой кошки, не правда ли, дружок? — с легкой улыбкой прошептала Кариган.

В ответ Кондор яростно хлестнул хвостом на ходу.

Кариган хихикнула, впрочем, довольно нервно. Несмотря на свое рационалистическое мышление, она привыкла доверять интуиции Кондора.

По мере приближения к поляне беспокойство Кариган нарастало. Девушке ужасно хотелось свернуть с тропинки в сторону, но она сдерживала себя. Ведь ее долг — двигаться впереди и находить безопасный путь для экспедиции правительницы Пенберн. Зеленым Всадникам нередко приходится направлять своих коней в места, которые им очень хотелось бы обогнуть стороной (если не бежать без оглядки!) — как, например, в нынешней ситуации. Но у Всадника нет иного выхода, кроме как настойчиво двигаться вперед и только вперед.

Усыпанная прошлогодней хвоей земля поглощала стук копыт. Чуть в стороне подобно призраку петлял меж серых еловых стволов Тай — то появляясь, то снова исчезая в тени.

Должно быть, подумала Кариган, ее опасения порождаются дурной славой северных пограничных лесов, сквозь которые они сейчас пробирались. Пустынные ныне, эти земли не всегда были таковыми. В пути экспедиции не раз встречались развалины старых поселений, каменные фундаменты и разрушенные колодцы, затерявшиеся в полях и лесах. Какое-то время они двигались по старой дороге и могли видеть путевые столбы, заросшие мхом. Тай расчистил один из них, и перед ними открылись высеченные руны и пиктограммы, совершенно не поддающиеся расшифровке.

Рассказы тех, кому доводилось бывать в этих северных краях, поражали множеством мистических персонажей. Они толковали о привидениях и баньши,[4] которые зимними ночами вламывались в дома и похищали маленьких детей; об огромных черных волках, способных загрызть взрослого мужчину, о злых колдуньях, пляшущих на могилах. Они утверждали, что некогда здесь правил свирепый могущественный вождь, и его беззаконие породило зло и насилие.