Руслан Тихонов - Убить бога

— Его убил самый последний…самый сильный дракон. Черный дракон победил твоего отца, но Сантер смог его тяжело ранить и тот сбежал. Он умер где-то далеко не излечившись до конца.

— Мой папа был героем? Ведь он спас нас всех и всех людей в королевстве. Почему мы не можем прийти в столицу и поговорить с его друзьями среди рыцарей?

— Я же предупреждала, — девушка вернулась из своих грез и строго посмотрела на сына, — Феб! Твой отец знал, на что шел. Это была почетная и ответственная должность. Мы не должны этим хвалиться и рассказывать всем направо и налево. К тому же все оставшиеся рыцари сейчас странствуют по землям и ловят разбойников. Может быть потом — когда вырастишь — мы и сходим в столицу. Сейчас же мы должны жить тут. Ну неужели тебе со мной плохо и ты хочешь оставить бедную мамочку одну? — сменила тактику женщина, когда заметила упрямство в глазах сына.

— Нет. Конечно, нет, мамочка! Ты у меня самая лучшая. Я тебя никогда не оставлю и буду защищать! Если бы остались драконы, я бы тоже вырос и защитил тебя! Я бы стал рыцарем — как папа! — в порыве энтузиазма мальчик вскочил на кровать и принял грозную, в его понимании, позу защитника.

— Ха-хах-ха. Ладно, мой храбрый рыцарь. Ложись уже спать. Завтра нам рано вставать. Хороших снов, мой дорогой Феб. — мама еще раз ласково поцеловала малыша и вышла из его комнаты. Мальчик же представлял во сне как он вырастает большим и сильным рыцарем, который спасает принцесс и убивает драконов. Все принцессы были похожи на маму, а драконы были сплошь черными и злыми. Он еще не знал, что сказка уже почти стоит на пороге их дома. Вот только не будет там добрых волшебников, храбрых рыцарей… и счастливого конца.

На следующий день после завтрака малыш снова собирался посетить ближайшую деревушку и переговорить с дядюшкой Викором, который держал свое хозяйство и продавал всем желающим яйца и молоко, иногда радую односельчан и знакомых хорошим мясцом и крепкой настойкой (за что был неоднократно бит женами особо настойчивых собут… то есть друзей и знакомых). Мама уже готовилась дать сыну последние наставления, как вдруг внезапно вздрогнула и с испугом кинулась к окну, выходящему в сторону тропинки. Выглянув в него она обернулась к сыну.

— Феб! Быстро иди и прячься в своей комнате! Немедленно!

— Но ма…

— Я сказала — быстро! — она впервые повысила голос на сына и тому уже не хотелось ее ослушаться. Он быстро взметнулся на второй этаж их небольшого домика и приник к окну в ту же сторону, что и ранее его мама.

В открывшейся картине он не увидел поначалу ничего страшного — вот лес, вот тропинка. Но уже через несколько секунд картина поменялась. На опушке показались сначала тени, а затем выступили шесть фигур. Одна небольшая и пять просто огромных в представлении мальчугана.

Первый — подросток среднего роста с черными короткими волосами. Они лежали прямо, за исключением небольшого топорщащегося клочка на самой макушке. Он был одет в черную мантию с открытым воротом и красивой золотой каймой и белой тогой поверх нее. Только его глаза были самыми необычными — они были черными и абсолютно равнодушными. Малыш еще никогда не видел такого взгляда. Даже когда люди смотрят без внимания на небо, воду или дорогу при ходьбу у них проскальзывают обуревающие чувства. Тут же — полная пустота.

Остальные личности представляли из себя не меньший интерес, а в чем-то и больший. Все были большого роста, свыше двух метров, очень крепкого телосложения и в доспехах. При этом они не скрывали их вздутых мускулов и нечеловеческого происхождения. В каждом мужчине проскальзывало что-то от животного — у одного кожа лица к шее и волосам переходила в темно-зеленую чешую змеи или ящерицы, у другого глаза представляли собой страшные желтые буркала с вертикальным зрачком, у третьего из приоткрытого рта торчали клыки, а язык представлял собой подвижную змею розоватого цвета, извивающуюся перед лицом. Оставшиеся не отставали от своих товарищей, но тут малыш обратил внимание на вышедшую им навстречу маму. Она шла вперед уверенной твердой походкой. Феб первый раз видел ее такой — она вся излучала собой мощь и силу, а также огромное желание выпустить эту силу в нарушителей, посмевших неосторожно вызвать ее внимание.

Она встала в семи-десяти шагах от зверолюдей и их предводителя и уперла правую руку в пояс, взирая на незнакомцев. Гиганты скалились и усмехались, но первый ход сделал подросток.

— Госпожа, вам придется пройти с нами. — его голос был так же равнодушен как и его взгляд и если бы не смысл слов, можно было бы подумать, что он говорит о прошлогоднем дождике.

— Зачем ты явился, Зереф? — малыш изумленно уставился на молодого парня. Не может быть, чтобы этот человек и был легендарным проклятым магом. Тому уже должно было быть под сотню лет. Он жил еще во времена, когда война с драконами не перешла в решающую стадию.

— Я уже сказал, госпожа, я тут за вами. Не надо осложнять ситуацию — ваш ребенок может пострадать.

— Ах ты! Убирайся! Ты и так уже достаточно совершил! Ты отнял у меня Сантера, а теперь явился за сыном? Не позволю! — голос матери стал еще более страшным, а на округу опустилась невероятная жажда крови. У Феба затряслись ноги — он и не представлял, что его мама — милая, добрая и веселая женщина — может быть настолько страшной.

— Не только он. Я возьму вас обоих. — он повернулся к человеку с клыками и змеиным языком. — Возьми ее и ребенка. Но только аккуратно — они не должны пострадать.

— Хе-хес-с-с. Я буду аккуратенс-с-с. — мерзко прохихикал человек и направился к девушке, — Ну что, дорогая, может не будешь упрямитьс-с-ся?

Не отвечая женщина выставила резко перед собой руку и из нее появился желтый круг с рунами по периметру, из которого в приближающегося полузверя выстрелила молния. Того отбросило и опалило. От железных доспехов повалил дым и поляну огласили ругательства. Не отвечая девушка развела обе руки в стороны и вновь над ее ладонями возникли круги заклинаний. Мальчик и не догадывался, что его мама такой сильный маг. Она закидывала противника молниями, кидала в него окружающие вещи, и делала странные манипуляции, которые никак не показывались, но от них на доспехе противника появлялись царапины, а его самого отбрасывало особо сильно.

Но как бы она не старалась, особых повреждений нанести змееязыкому она не смогла. Он все также вставал и шел в ее сторону. Только ругательства становились все более закрученные и глаза отражали непередаваемую злость к этой хрупкой фигурке, что все никак не может сдаться. Но, видимо, это представление надоело молодому парню, названному Зерефом.