Яна Алексеева - Караванщица

Нирина глубоко вдохнула. Воздух все еще был восхитительно свеж и прохладен. Хотя буквально через пару часов пустыня превратится в пекло. Обвязав лицо плотным шарфом, женщина еще раз поторопила лошадей.

Утоптанная дорога неспешно вилась между песчаных холмов, небо светлело, наливаясь жаром. Когда резкие и глубокие черные тени бархатными полосами исчертили пустыню, последние гигантские деревья оазиса Медал скрылись за горизонтом. Нирина же, щуря и без того узкие глаза, мрачно глотала пыль и ругала бывшего учителя. Ну и зачем было «не спешить»?

Рассеянно озирая обочины, поросшие невысокими, но мясистыми и весьма разлапистыми кактусами и перекрикиваясь с первыми возницами, женщина едва не пропустила, как зашевелился один из барханов. Две невысокие фигуры, смахивая песок, служивший им маскировкой, метнулись следом за последним фургоном, одна из них на миг вцепилась в колесо, едва ли ни с нее ростом и подсадила вторую. Затем так же ловко и бесшумно поднырнула под полог, прикрывающий борта.

Удовлетворенно кивнув, Нирина обернулась на конский топот, кивнула догнавшему караван всаднику в серой дорожной палетте и широкополой шляпе, на невысокой мохноногой лошадке. Один из старших охранников, кареглазый рониец Реваз, который шел в дальнем охранении.

– Все нормально? Мне показалось, кто-то тут бродит…

– Тихо, как в склепе древних, – уверенно заявила женщина.

С сомнением покачав головой, мужчина отстал, замер, настороженно озираясь и перебирая наборные звенья поводьев.

До самого колодца новые пассажиры не подавали признаков жизни. Будто и нет их там. Как бы не задохнулись в подполье, подумала Нирина. Там же склад, а сундукам ветерок не нужен, да и нет его там. Если уж снаружи как на сковороде… Ну ладно, в конце концов, их сюда никто не звал. Сами напросились, значит, должны соображать, как должно в пустыне выживать. Смочив край платка из большой плетеной фляги, она отерла лицо от пыли. Глотнула теплой солоноватой воды.

Пот стекал по шее, спине, нижняя рубаха неприятно липла к коже, но в целом, многослойная одежда из легкой невесомой ткани спасала от нестерпимой жары. Солнце палило, отражаясь от вершин барханов, ветер гулял по пустыне, гоняя колючих бегунков и мелкий песок, раздражающий даже зажмуренные глаза.

Лошади привычно брели вслепую, тяжело, но неустанно переставляя ноги, больше ориентируясь на звук и движение поводьев, их глаза прикрывали плотные шоры. Все знакомо, и ничуть не неприятно. То есть погода, конечно, неудобство доставляла, но бывало и хуже. Да и красиво. Пусть и выучено до последней песчинки. Все оттенки золотого внизу, голубого наверху и алые, синие и зеленые полотнища фургонов, виляющих между песчаных гор.

Наконец показался высокий колодезный шпиль. Спустя пару менок свечи, караван втянулся на утоптанную глиняную площадку, встал полукругом у большого каменного желоба, прикрытого навесом. Первый караванщик соскочил со скамьи, подошел к собранной из валунов приземистой бочке, сбоку которой торчал рычаг, и с усилием отомкнул скобу. Пара помощников, отирая пот, принялись поднимать и опускать немного ржавую железку, и в желоб спустя миг или два полилась чистая, прохладная вода. От одного ее вида стало прохладнее.

Нирина облегченно откинулась в тень, скидывая пропыленную палетту, оставаясь в мгновенно подсыхающей тонкой шелковой рубахе, прикрыла глаза. Потом все же собралась и направилась к колодцу, прихватив бурдюки. Надо проведать гостей, пока солнце в зените и караван отдыхает. Но сначала лошади.

Весело перекликаясь с возницами и перешучиваясь со сменившимися стражниками охранения, в свою очередь наполнила кожаные мешки. Парочка подростков, расшалившись, принялась брызгать на подходящих людей, но быстро была поймана матерью и водворена за уши в синий фургон. Вот спасибо мальцам, даже и обливаться не пришлось, весь пот смыли. Мокрая, как мышь, Нирина, взобралась на скамью, затем, отогнув край зашнурованного полога, нырнула внутрь. В душном сумраке мгновенно споткнулась об один из сундуков, выругалась и попыталась вспомнить, что куда клала. Вот ведь незадача. Какой груз с каким караваном отправила, помнила до сундучка, все договора могла процитировать дословно, а в собственном фургоне навести порядок… Никак не получается!

Ощупью миновав лежанку и полки, на одной из которых стояла клетка с вестником, сияющим в темноте белым оперением, добралась до расставленных в ряд сундуков. Нашарила в единственном открытом, третьем по счету, огарок свечи и огниво. Неловко развернувшись, задела крышку и та, с гулким ударом рухнула вниз, едва не придавив женщине пальцы. Шипя и костеря собственную неуклюжесть, Нирина сунула свечу в фонарик, свисающий с потолка.

Тусклый огонек осветил просторное, но заставленное ларями и завешанное тканью почти под самый полотняный потолок помещение. Нагнувшись, женщина потянула за кольцо, вделанное в гладкие деревянные доски. Приоткрыв люк, нырнула в подпол. На корточках проползла между рядов длинных деревянных сундуков, и, протянув руку, нащупала у одной из стен что-то мягкое. Раздался испуганный всхлип, шуршание и на караванщицу уставились темные глаза.

Метнувшись вперед, Нирина зажала приоткрывшийся рот. Скуластый мальчишка лет десяти захлебнулся испуганным криком.

– Тшшш, – прошипела женщина, нащупывая фляжку. Скрутив крышку, поднесла к растрескавшимся губам пассажира. Тот сделал пару глотков, потом молча схватил ее за руки тонкими полупрозрачными пальцами. Худой какой… Потянул в сторону, заставляя коснуться лохматой ткани, прикрывающей второго пассажира. Нирина послушно откинула маскировочный пустынник, и ей снова захотелось выругаться. Второй гость был без сознания. Притиснув ребенка к сундукам и всучив ему флягу, женщина распотрошила кокон. В темноте не очень понятно было, что с мужчиной, но пульс на бледной даже в сумраке шее был прерывистый, редкий, а дыхание еле заметное. Нащупав заскорузлую повязку на груди, караванщица только вздохнула. Вот за что ей такое наказание?

– Вы куда? – шепотом спросила у мальчишки, затаившего дыхание рядом. Потом, сообразив, повторила вопрос на местном наречии.

– В Перани, оазис Аран.

– Больше шести дней. Этот не доедет, – заметила Нирина, – он тебе кто?

– Учитель… – тихо и невнятно, прикусив губу, ответил мальчишка.

– Хмм, – вынырнув из подполья, женщина открыла маленький сундучок. Вытянув оттуда несколько мешочков, миску и моток чистого холста, захватила бурдюк со свежей водой и спустилась вниз.

– Отпаивай его, – отдала указание пассажиру. – Вы что, воды вообще с собой не взяли?