Василий Тарасенко - Драконий Катарсис. Изъятый

Где-то за спиной, почти рядом, нечто раскатисто зарычало с ленивой хрипотцой всесильного гопника, узревшего на своей территории новую тушку. Я подорвался с мокрой травки, окончательно убедившись, что из одежды имею только кожу, в несколько скачков добежал до сосны и вскарабкался примерно до середины ствола, едва ли не наяву ощущая горячее дыхание неприятностей на нижнем полушарии мозга. И действительно — подо мной обиженно взрыкнуло это самое нечто, заставив вжаться в смолистый ствол дерева. Я опасливо посмотрел вниз и выматерился от всей славянской души. Мы с неведомой зверушкой разглядывали друг друга минут пять. Тварь оказалась внушительной, чем-то похожей на вытянутого кошака, покрытого чешуей и мутировавшего на лишнюю пару когтистых лап. А в холке зверюга была вполне с половину меня ростом. Черная броня зверя влажно мерцала под дождем, слегка отливая красным. Глаза-плошки кокетливо поморгали желтизной, расщепленной вертикальными зрачками, после чего зверь преспокойно улегся под сосной, демонстрируя ленивую самоуверенность аборигена со стажем. Мол, куда ты денешься с подводной лодки, жертва будущей дегустации. Такое отношение меня всерьез обидело. Ах, так? Ну держись, ходячий коврик!

Я осмотрел свой насест и довольно улыбнулся. Не бывает на свете елок и сосен без шишек. И не бывает шишек без смолы. Дотянувшись тонкими руками до целой грозди этих даров природы, я… опупел. Тонкими руками? Зверь тут же вылетел из головы. Настал черед спешного обзора себя, любимого. И первой мыслью стало мнение, что мне меня подменили, нагло и беспардонно. Где крепкое подкачанное тело? Где кубики пресса, где бицепсы-трицепсы и прочие мужицкие «псы»? И где шевелюра, что должна быть на голове? Похоже, теперь я представлял собой какое-то субтильное существо, достаточно ловкое и диетически выдержанное. Ну, хоть ребра сквозь кожу не торчат. Увидел бы такого парнишку со стороны — решил, что ему лет эдак шестнадцать-семнадцать за минусом спортзала и с одноразовым питанием, в смысле — раз в неделю пару крошек. Ладони еще раз прошлись по кристально чистой от волос макушке, а потом я чертыхнулся, когда понял, что смола вместо волос — не есть хорошо. Меньше всего мне понравилось то, что даже в тусклом сером свете пасмурного дня (или ночи?) кожа моего нового тела казалась очень бледной, почти светящейся.

Животине внизу явно надоела моя возня. Монстрятина поднялась на лапы, отряхнулась и лениво встала на задние лапы, возложив передние на ствол дерева на высоте в пару метров от земли. Взгляд котяры не предвещал ничего хорошего. Мои ладони сами нащупали по снаряду и запустили в чешуйчатую морду. Тварь недоуменно вякнула, получив шишкой в нос, фыркнула и с самым натуральным оскорбленным видом свалила из-под сосны. Как-то очень уж легко котяра сдался. Уже через минуту я понял, что могу себе не льстить: сквозь шум дождя донеслись какие-то голоса и звяканье железа. Еще через минуту я смог даже различить смысл слов. Болтали две женщины.

— Тут только что был аррах, моя лендерра. Надо быть осторожнее.

— Не утомляй меня нытьем, Валария. Эти твари не любят даже запаха наших скакунов, так что не пыхти. Аррах не сунется к нам и на арбалетный выстрел.

— Он кого-то стерег. Видать, загнал свой ужин на дерево. Дозвольте посмотреть?

— Давай, только быстро.

Сначала я хотел бодро скатиться вниз и кинуться к теткам в надежде, что они выведут меня из леса и сдадут в заботливые руки полиции. Вторым порывом было срастись с сосной, чтобы не засекли. Потому как ситуация странная и требовала досконального разбирательства. Кто-то же сотворил со мной такое превращение, да и хвощи-переростки выше елей наводили на нехорошие мысли. Мое давнишнее увлечение фантастикой не оставляло простора для воображения. Налицо был классический фэнтезийный перенос, а я тут в роли того самого «попаданца», не иначе. От безрадостных мыслей меня отвлек насмешливый голос:

— Вот это улов! А ну-ка слазь вниз, малыш. Еще, чего доброго, аррах вернется.

Я с сомнением глянул на авторшу реплики, стоявшую возле ствола сосны, задрав голову. Типаж примечательный — среднего сложения, тонколицая, остроухая и безумно волосатая. В смысле — черные волосы девушки были сплетены в толстую косу и почти касались земли. Это сколько же они в длину, когда распущены? Я молча слез с дерева и уставился на эльфийку снизу вверх с немым вопросом. Она оказалась на две головы выше меня и в плечах тоже раза в два шире. Одета эльфа была в темный камзол и такие же штаны из материала, весьма похожего на прорезиненную дождевку. На ногах блестели влагой высокие сапоги. Да и вообще вся она была мокрой, словно прогулка под дождем — плевое дело.

Выражение лица остроухой менялось на глазах — от насмешливого к недоуменному, а потом и к нервно-заинтересованному. Взгляд ее приобрел странно знакомый блеск. Эльфа сглотнула и спросила:

— Ты откуда такой, малыш?

Я окончательно просек всю глубину своего падения, когда лесная бодибилдерша облизнула губы. Похоже, у нас тут любительница «горячего» нарисовалась к вечеру поближе… Наши гляделки оборвал недовольный голос со стороны:

— Долго ты еще будешь тут… Отойди от него, ничтожная, если хочешь жить.

Я недоуменно перевел взгляд, соображая, кому были адресованы эти слова. И наткнулся на холодный взгляд янтарных глаз, обладательница которых посмотрела на чернявую и по-прежнему холодно добавила:

— Этот гехай мой.

У меня возникло стойкое ощущение, что кое-кто попал в крупные неприятности. И этот кое-кто… Не будем показывать пальцем.

Глава 3

НИ РАЗУ НЕ ПЕСТИК

Валария спешно отскочила от меня, косясь на свою шефиню, босса… Госпожу? Как она там сказала? Лендерра? Типа «землевладелица», что ли? Янтарноглазая красотка шагнула ко мне и наглым образом сграбастала поперек тушки, после чего закинула себе на плечо и вышла из-под елово-сосновых лап под дождь. Я уже хотел высказать все свое отношение к такому виду транспортировки, когда увидел, на чем эти дамы катались по лесу. Это были собаки. Да какие! Под стать давешнему кошаку, здоровенные, чешуйчатые, да еще и с перепончатыми крыльями. Как такое вообще может быть на свете? Да еще и по лесу бродить? Крылья не мешают среди деревьев? Я аж заерзал от удивления. За что тут же звонко схлопотал по мягкому месту.

— Ты чего, совсем офигела, ушастая?! — не стерпел я такой фамильярности, извернулся и заехал локтем эльфе в ухо. А чего стесняться? Да каждая из них вдвое крупнее несчастного меня. Та от неожиданности охнула, уронила мою тушку в траву и зашипела, прижав к пострадавшему органу ладонь. Я же воинственно продолжил, вскочив на ноги: — Как ты там меня назвала? Пихай?! Я те щас так пихну!