Брайан Толуэлл - Конан и Великая душа 2. Огни Будущего

Повинуясь немому приказу человека с медальоном, люди осторожно сняли тяжелый груз с повозки и во­друзили его на постамент. Только тогда непроницае­мые шелковые покрывала были отброшены. Взорам шестнадцати предстало воистину удивительное зре­лище.

Отражая неровное пламя факелов, на пьедестале сверкал прозрачный кубообразный кристалл, похожий более на гигантскую хрустальную раковину. Сквозь верхнюю створку раковины отчетливо был виден маленький человек, покоящийся на прозрачном ложе. Он лежал на спине, и лицо его было белее снега. В груди человечка зияла огромная резаная рана. Глаза его были закрыты. Человек внутри раковины не спал — он был мертв. Долгие мгновения шестнадцать посвященных вглядывались в толщу хрустальной раковины. Их лица были по-прежнему бледны и бесстрастны.

Наконец предводитель, словно стряхнув с себя оцепенение, решительно извлек из внутреннего кармана своего широкого плаща нечто маленькое и белое, похожее на монету, но с двумя заостренными концами. Держа крохотный белый кристалл в левой руке, человек прочел над ним короткое беззвучное заклинание. Затем он занес над кристаллом свою правую руку, и из нее по­рывался тончайший голубой порошок. Оседая на кристалле, порошок быстро растворялся в его неведомых безднах. Когда последняя пылинка голубого порошка пала на маленький белый кристалл, внутри его обнаружилось какое-то движение, он пульсировал, обдавая присутствующих сполохами возбужденного изумрудно­го свечения. Но и тогда никто из шестнадцати не издал ни звука, никак не выдал своих чувств; между тем каж­дый из них знал, что присутствует при свершении магии, единственной и неповторимой в своем роде за все времена вселенской истории, при отправлении об­ряда, ни разу не свершаемого никогда и нигде ранее, обряда, который никогда более не повторится.

Человек с медальоном приблизил пульсирующий кристалл к прозрачной раковине. Повинуясь неведо­мой силе, верхняя створка бесшумно распахнулась. И хотя в огромном чертоге было жарко, тепло десятков факелов и каминов отступило перед холодом безжизненного тела, покоящегося на своем прозрачном ложе. Правая рука предводителя опустилась на грудь мертвеца, стремительно вошла в израненное пространство и тотчас же возвратилась обратно, сжимая ссохшийся комочек, разрубленный пополам — сердце карлика.

Ставшую уже привычной зловещую тишину разо­рвал сильный и уверенный голос человека с медальо­ном.

— Оно ему больше не пригодится, — бесстрастно произнес предводитель.

Один из его помощников принял то, что когда-то было человеческим сердцем, и аккуратно спрятал его в особую, инкрустированную все тем же загадочным зна­ком с пирамидой шкатулку. Проводив тяжелым взгля­дом эту неизменную принадлежность человеческого су­ществования, предводитель сказал:

— Мы делаем это, ибо такова была его воля…

Слова прозвучали глухо и торжественно, но смысл происходящего всем присутствующим был ясен и без них; к этому мигу шестнадцать посвященных готови­лись всю свою жизнь. Они знали: ничто не помешает довести этот удивительный обряд до конца, знали, что им предстоит потом, после его завершения, но и оста­новиться они не могли, ибо над судьбой своей были не властны…

Медленно, словно в глубоком трансе, двинулась рука человека с серебристым медальоном. Изумрудно-пульсирующий кристалл перешел из его гибких паль­цев в узкое пространство резаной раны на груди мерт­веца, туда, откуда минуту назад было извлечено разрубленное сердце.

Скользнув по мертвой ткани, ромбовидный крис­талл занял место сердца. Предводитель неспешно от­дёрнул руку. Выражение торжествующего изумления застыло на лицах шестнадцати.

Мертвое тело в раковине вздрогнуло, по всем, его конечностям прошла и тотчас исчезла изумрудная вол­на. В тот же миг зияющая рана на груди сама собой за­тянулась, и на ее месте появилась белая, точно очищен­ный пергамент, холодная кожа. Зашевелились кудря­вые черные волосы на голове лежащего, конвульсивно дернулись тонкие пальцы рук. Решительно откинулись назад веки, обнажив огромные, непропорциональные этому маленькому тельцу, как будто целиком состоя­щие из агатовых яблок глаза — глаза существа, только лишь по странному стечению обстоятельств принадлежавшего к миру людей. И вот эти гигантские глаза ши­роко раскрылись, словно две черные бездны, готовые по­глотить в своих мрачных глубинах все живое и сверхъ­естественное, все сущее, обитающее в этом мире и вне его. В этих глазах был и холод межзвёздных глубин, и жестокая, всеподчиняющая воля, и какая-то безвест­ная, пришедшая из тайников времен и пространств, сила. И, конечно же, в этих глазах была Жизнь.

Всепроникающий взгляд огромных черных глаз пронзил разум стоящих в немом оцепенении людей. Он, этот взгляд, обошел стены каменного амфитеатра, и от него в необъяснимом испуге шарахались языки фа­кельного огня. Казалось, сам воздух в зале сжался и по­тяжелел, словно этот чудовищный взгляд был властен и над ним.

Стоически выдерживая взгляд разбуженного су­щества, высокий человек с медальоном опустился на колени перед хрустальной раковиной; его примеру по­следовали и остальные синие плащи. В сдавленной ти­шине торжественно и гулко прозвучал уверенный голос предводителя:

— Ты снова жив, Великая Душа! Ибо такова была твоя воля..

Словно услышав это известие, могучий ветер, гу­лявший по мертвой степи, внезапно стих. Великие Кар­патские горы, — мудрые, как боги, предвидящие дале­ко вперед, — застыли в мрачном предвкушении грядущих потрясений.

А с востока на их заснеженные пики уже надвига­лась заря нового дня. То были огни будущего — буду­щего, которое с этой ночи стало еще более непредска­зуемым…

Глава первая

Месть и Вероломство

Чудна природа у истоков Красной реки. Там, где среди цветущих лугов и покрытых пролесками холмов сходят­ся границы Немедии, Коринфии и Офира, всегда многолюдно. Богатые поместья вельмож соседствуют с обширными купеческими поселениями, стихийные рынки работают днем и ночью, все новые караванные тропы появляются тут и там, чтобы еще теснее связать между собой разноязыкие хаиборийские народы.

По одной из таких дорог, лихо обгоняя купеческие кибитки, на добрых вороных конях скакали двое — об­лаченный в стальную кольчугу гигант-воин и прекрас­ная стройная девушка в облегающем походном костю­ме, подчеркивающем совершенство ее фигуры. На полое у гиганта висел широкий двуручный меч, девуш­ка же была безоружна.

Всадниками были Конан-киммериец, могуществен­ный король Аквилонии, и его супруга Зенобия. Вен­ценосная чета возвращалась домой, в аквилонскую сто­лицу Гарантию, после далекого и ответственного путешествия к берегам моря Вилайет. Там, в темных водах великого внутреннего моря, закончилась захва­тывающая, стремительная, полная потрясающих при­ключений и переживаний история схватки Конана с могущественным карликом Тезиасом, более известным в хайборийских землях под именем «Великая Душа». Много горя и страданий принес призрачный Бог самым разным народам от Пиктлэнда до Заморы, пока, нако­нец, не был поражен в мрачном подземелье Бельверуса острым клинком Конана — в самое сердце. Сгинула с белого света и черная душа его, втянувшись в загадоч­ную темницу волшебного кристалла — Ромба Яхкунга. Кристалл этот покоится ныне в покрытых тысячелет­ним илом безднах вилайетских впадин.