Далия Трускиновская - Молчок

– Ну вас! – сказал. – Хуже людишек.

И полез с чемодана.

– Стой, куды?! – возмутилось общество. И тогда только стало потише.

Анисим Клавдиевич поставил вопрос жестко: ежели кто помнит дедовское средство для наведения тишины, пусть выскажется, потому как впору уже мхом уши конопатить.

– Заговор читать надо! – выкрикнул Евкарпий Трофимович, самый буйный из соседей, умудрившийся своими проказами выжить из квартиры три подряд семейства. Первое завело собаку не в масть – он хотел вороную с подпалиными, ему же привели белую болонку. Второе не понимало намеков – домовому, чай, угощение ставить полагается, а хозяйка жмотничала. Третье затеяло затяжной ремонт, а у Евкарпия Трофимовича обнаружился канонадный чих на все эти краски с растворителями.

– А ты его знаешь, заговор? – осведомился целый хор.

– Узнать-то можно! Только он должен быть кладбищенский!

– Тьфу на тебя! – махнул лапой Анисим Клавдиевич, а самый молодой и малограмотный из домовых дедушек, недавно женившийся Никифор Авдеевич завопил:

– Это как?!?

– А так – как-де покойник молчит, так и вы-де молчали бы, ну, и прочие слова с действиями, – объяснил Евкарпий Трофимович. – Кладбищенской землицей с семи гробов порог посыпать, ну, еще чего натворить!

– Порог и обмести нетрудно, – вставил свое слово Мартын Фомич. – А коли мастера найдут и обратку сделают? Тому, кто землицу сыпал, мало не покажется. Тут железки ихние повредить нужно раз и навсегда!

– А ты в железках разбираешься? Знаешь, чего вредить, чтобы раз и навсегда? Мы повредим – а они починят! – возразило общество.

И таким макаром препирались довольно долго. Наконец устали вопить, и вдруг наступила тишина.

В этой тишине из большой винной бутыли, пыльный бок которой треснул и выпал большим треугольным куском, раздался голос совсем уж древнего домового дедушки Феодула Мардарьевича.

– Молчок нужен.

– Кто нужен? – спросил Анисим Клавдиевич.

– Молчок.

– Это кто еще?

– Кабы я ведал! Может, вовсе не «кто», а «что»… – старичок развел крепко тронутыми сединой лапками.

– И я про то слыхал! – подал голос Мартын Фомич. – Молчка подсаживают, чтобы тихо было. Роток на замок – и молчок!

– Подсаживают – значит, живой, что ли? – шепотом осведомился внук.

– Или подкладывают, я почем знаю! Раньше вон умели, теперь уже не умеют.

Общество заспорило. Выяснилось, что это явление многим известно, способ доподлинно дедовский, но приглашают ли Молчка на новое местожительство, как принято приглашать домовых, приносят ли в лукошке, или молчок вообще – вроде камня с дыркой, который принято вешать в курятнике, никто рассказать не смог.

– От корней оторвались и засыхаем! – подытожил Анисим Клавдиевич. – Как в город перебрались, так и засыхать стали. Знания-то не нужны были – вот и выдохлись. А как потребовались – так в башке и пусто!

– Так чего же думать-то? Нужно снарядить гонца к деревенским домовым! – предложил Мартын Фомич. – Пусть подскажут, как быть!

– Ты, что ли, на деревню побежишь? – встрял склочник Евкарпий Трофимович. – Ты, поди, и не знаешь, в какой она стороне, деревня!

– Ти-ха! – пресек ссору в самом зародыше Анисим Клавдиевич. – Деревня – она со всех сторон. Если по любой улице идти все прямо да прямо – рано или поздно выберешься из города. А там уж и она!

Общество загалдело. Вот как раз тут председатель оказался неправ. Потому что в одну сторону идти – будет долгий лес, а в другую – свекольные поля величиной с какую-нибудь Голландию или Бельгию.

Мартын Фомич толкнул Тришку, чтобы спросить, что это за края такие, ближе или дальше Америки. Но внук понял вопрос без слов.

– Это еще Европа, – шепнул он. – Я тебе потом на глобусе покажу.

Дед несколько обиделся – он хотел, чтобы растолковали на словах и немедленно. Хотя вряд ли нашелся бы такой знаток географии, чтобы растолковать на словах мало что разумеющему за пределами своего жилья домовому дедушке, что еще за Бельгия такая.

– Никифор Авдеевич, тебе жену на окраине сосватали, ты сам ее перевозил, – сказал Анисим Клавдиевич. – Далеко ли оттуда до деревни?

– Там уже огороды начинаются, а есть ли за ними деревня – того не знаю, – честно отвечал молодожен. – А слыхал, хозяева говорили, что когда по грибы в лес ездили, то за лесом на шоссейке, у заправки, бабы с лукошками сидели, торговали, которая картошкой, которая яблоками, иные – грибами. Значит, где-то и деревня неподалеку.

– За долгим лесом? – переспросил председатель. – Ну, братцы, припоминайте, не осталось ли у кого там родни.

– Какая уж родня… – вздохнул чей-то хрипловатый басок.

И общество призадумалось.

– Стало быть, наугад пошлем гонца? – полюбопытствовал склочник Евкарпий Трофимович. Ему, видать, до смерти хотелось побаловаться с кладбищенской землицей.

– Наугад! – рявкнул председатель. – Выберем кого помоложе – и снарядим!

– У меня жена! – завопил Никифор Авдеевич. – Семейных гонцами не шлют!

– И помоложе тебя имеются… – Анисим Клавдиевич, смешно шевеля широкими ноздрями, повернулся прямехонько туда, где меж увязанными стопками старых журналов примостились Мартын Фомич и Тришка. – Мартын Фомич, давай-ка, яви обществу подручного!

– Нет у меня подручного, нет более! Со двора согнал! – заталкивая Тришку поглубже в щель, возразил дед.

– Да вон же он, я чую! Чего ты врешь?!

Делать нечего – Тришку вывели на всеобщее обозрение.

– Крепок, – одобрило общество. – Дойдет!

– Молчок нам всем нужен, без него хоть узлы увязывай да из дому беги, – сказал председатель. – Доставишь – наградим. В хорошую квартиру домовым дедушкой внедрим. Будешь с нами на равных.

Тришка только голову повесил – вот те и Америка…

– Припасов в дорогу соберем, слышите, братцы? Чтоб скряжничать не могли! – прикрикнул Анисим Клавдиевич. Чего греха таить – домовые дедушки скуповаты и прижимисты, это у них от избыточного усердия идет.

– Анисим Клавдиевич, он бы ежа моего прихватил, что ли? – проскрипел Феодул Мардарьевич. – Сил моих не стало!..

– Какого еще ежа?!

Старенький домовой дедушка являлся в обществе редко, все больше дремал и отмалчивался, соседи даже полагали, что совсем хозяйство запустил. И надо же – еж у него завелся!

Оказалось – хозяева дурака валяют. Притащили скотинку из лесу, решили – пусть будет заместо кошки. А ежу в спячку укладываться пора. Дома тепло, он никак не поймет, чего делать, то под ванной в тряпках заляжет, то опять вылезет. Так надо бы отогнать бедолагу в лес, чтобы устроил себе логово по всем законам природы. Тем более, что идти гонцу – как раз лесной дорогой, вот бы и доброе дело заодно сотворил…