Денис Юрин - В когтях ястреба

– Дибл, Фивер и ты, Жал, – немного подумав, кивнул капитан сержанту, – возьмите своих людей и живо вниз! Перережьте молельно-горняцкий сброд!

Приказ отдать легко, а вот исполнить его куда сложнее… Из десятка сержанта остались лишь четыре бойца: двое погибли, один находился при смерти, а трое остальных помогали обслуге катапульт подтаскивать тяжелые снаряды и камни. В десятках Дибла и Фивера было чуть больше людей, резерв же бил баклуши в башне, и Жал не мог понять, почему капитан не отправил вниз именно его. Однако что наемники, что солдаты регулярной армии не привыкли обсуждать распоряжения командиров, даже если и считали их неразумными. Не сказав своим людям ни слова, сержант лишь кивнул в сторону лестницы, возле которой уже толпились два неполных десятка солдат, и обнажил меч, предвидя, что вскоре блестящая сталь отполированного до блеска клинка обагрится кровью.

Спуск шел медленно, часто возникали сводящие с ума заторы. Нарушить приказ коменданта и послать на нижний ярус бойцов решился не только их капитан, но и остальные командиры. Непредвиденные обстоятельства требуют риска и опасных решений. Что толку защищать верхние уровни крепости, если изменники сумеют открыть ворота и впустить орду орков?

На третьем ярусе снизу собралось около полусотни бойцов, с нетерпением ожидавших, когда же им удастся добраться до лестницы и, грохоча коваными каблуками сапог, сбежать вниз, туда, где шел бой, откуда доносился лязг оружия о доспехи, монотонный гул слившихся воедино тяжелого пыхтения с крепкой руганью и последние крики умирающих. «Долгое ожидание боя намного хуже самой кровавой резни!» – эту непреклонную истину знал каждый наемник. В гарнизон Великой Кодвусийской Стены не брали зеленых новичков. Мундиры и блестящие латы Защитников надевали лишь те, кто уже поучаствовал в сражениях и сумел доказать командирам свою годность для тяжкого ратного дела.

Жал заскучал и уже прикидывал, как бы спуститься со стены при помощи подручных средств, например связав веревку из солдатских яке. Затянувшееся ожидание шло явно не на пользу ни ему, ни приунывшим, взопревшим от бестолковой толчеи солдатам. Оно медленно подрывало воинский дух и вело к истощению моральных сил. Но тут сражение само пришло к ним, правда, столкнуться пришлось не с рвущимися к воротам изменниками, а с главным врагом; с врагом, чей лик никак нельзя было назвать человеческим…

Внезапно за спиной солдат возникло движение. Побросав арбалеты, стрелки у бойниц выхватили мечи и со всех ног побежали в сторону, противоположную лестнице. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять причину возникшей кутерьмы. Орки поднялись до третьего уровня, и их передовой отряд сумел проникнуть внутрь крепости. Все защитники третьего яруса кинулись на помощь сражавшимся товарищам, поспешили заткнуть брешь.

Подтверждения единственно возможного предположения пришлось ждать недолго. Уже через миг в ближайшем к Жалу просвете между зубцами появилась оскаленная, клыкастая рожа врага. Орк грозно рычал, вцепившись могучей рукою в край стены, и совершал отрывистые, резкие телодвижения, пытаясь протиснуть свое огромное тело в узкое отверстие. Несмотря на грозный вид и звериный рык, исходивший из его слюнявой пасти, иных эмоций, кроме дружного смеха, загнавший себя в каменную ловушку враг не вызывал. Какое-то время его тщетные потуги выбраться веселили томящихся в ожидании солдат, но когда толпа на лестнице быстро двинулась вниз, один из копейщиков прервал потешные мучения застрявшего противника. С треском ломающихся костей и противным хлюпаньем острие копья погрузилось в узкую щель между стальным воротом нагрудного доспеха и шлемом. Орк дернулся всем телом, в последний раз взвыл и с силой ударил квадратными кулаками по стене, отбив небольшой кусок кладки, затем он обмяк и замер. Солдат резко выдернул копье, и на толпу брызнул фонтан темной, густой орочей крови.

Это происшествие немного скрасило утомительное ожидание Жала и его солдат. Проход был свободен, можно было спускаться вниз, но тут за спиной сержанта раздался грозный боевой клич. Резко обернувшись, Жал увидел поспешно отступавших к лестнице солдат и опьяненную успехом в сражении толпу преследовавших их орков.

Не дожидаясь команды офицера, которого, собственно, поблизости и не было, наемники быстро организовали строй и, пропустив к лестнице отступавших, дружно сомкнули щиты перед бегущим на них врагом. Дюжина, а может, и больше орков с ревом налетела на сборный отряд, но не смогла смять его, разорвать единую, стойкую живую линию бойцов. Щит сержанта завибрировал под сильным ударом массивной булавы, дрожь тут же передалась напрягшейся левой руке. Уже в следующий миг боящийся потерять равновесие и упасть Жал отвел щит резким движением в сторону и в выпаде вонзил меч по самую рукоять в узкую щель между доспехами занесшего булаву для второго удара орка. Рослое чудище зарычало, извергнув из клыкастой пасти фонтан слюны вперемешку с кровью, согнулось пополам и, повинуясь инерции, полетело прямо на стоявшего перед ним сержанта. Жал пытался отпрянуть назад, но не сумел отскочить, поскольку натолкнулся спиной на щит недостаточно расторопного товарища. Две, а то и все три сотни килограммов еще теплой плоти и стали обрушились на сержанта и придавили его к доскам деревянного перекрытия. Жал задергался, пытаясь выбраться из-под окровавленной туши, но от этого ему стало еще хуже. Бой продолжался, бьющимся насмерть не было дела до тех, кто упал. На голову и грудь погребенного под тушей врага сержанта наступали то кованые сапоги товарищей, то обернутые кусками вонючей кожи орочьи лапы. Жуткая боль и помутившая рассудок обида терзали лишившегося возможности двигаться бойца. Продолжая дергаться и изворачиваться изо всех сил, Жал закричал, но его крик потонул в монотонном гуле сражения, а затем… затем был толчок, мощный толчок, от которого, как показалось бедолаге, вся крепость сложилась, словно карточный домик, и полетела прямиком в преисподнюю.

Болезненное соприкосновение затылка с твердой поверхностью заставило Штелера мгновенно открыть невидящие глаза и крепко выругаться. Впрочем, вместо забористого армейского проклятия из его рта вылетело лишь невнятное бормотание. Язык распух и не хотел слушаться легкомысленного хозяина, вот уже какую неделю злоупотреблявшего вином и совершавшего всевозможные глупости, о которых, к счастью, он довольно быстро забывал. Стоило опухшим векам лишь чуть-чуть приподняться, как перед мутным взором моррона тут же всплыли две мерзко ухмылявшиеся орочьи рожи в украшенных пожухлыми цветочками и выцветшими ленточками кружевных чепцах. Штелер испугался и закричал, а правая рука бывшего офицера инстинктивно зашарила по бедрам в поисках рукояти меча. Благие помыслы далеко не всегда завершаются достойными и пристойными делами! Вместо крика вновь получился жалкий гортанный сип, слюна из едва открывшегося рта замарала ворот рубахи, пальцы вместо эфеса вцепились в собственное «достоинство», а попытка выхватить меч привела к немедленной потере шаткого равновесия. Непослушное тело перепившего моррона принялось вяло заваливаться на правый бок и прекратило падение, лишь когда его плечо с головою натолкнулись на какое-то препятствие, довольно теплое и относительно мягкое.