Георгий Садовников - Спаситель океана, или Повесть о странствующем слесаре

Бутерброды в ее руке, конечно, сменяли друг друга — одни падали джемом вниз, другие ей все-таки удавалось доесть до конца, — но мне каждый раз казалось, что Зоя носит всегда один и тот же Несравненный Вечный Бутерброд.

Покосившись на своих боевых товарищей, я понял по их пламенеющим лицам, что они тоже мечтают отличиться в Зоиных глазах. И от безумной попытки ввязаться в личное единоборство с хулиганом их, как и меня, удерживало только полное отсутствие шансов на победу. Поэтому мы были готовы добыть ее сообща и по-братски разделить между собою.

Хулиган не сразу сообразил, что сила сегодня не на его стороне. Он просто дивился нашей дерзости, теряя время на отступление. А потом дорога к воротам для него оказалась отрезана. Он зарычал и, подавляя свою сопротивляющуюся гордость, попятился в угол двора, в тот угол, где он показывал Яше «Москву». А мы наступали железной стеной. В центре ее двигался Феликс, а Яша и я составляли фланги боевой цепи.

— А ну подойди, — угрожающе шипел хулиган, отступая.

— И подойдем, — отвечал Феликс.

— Подойди-подойди, — говорил хулиган, еще надеясь нас напугать.

— Ну и подойдем, — отважно отвечал Феликс, и мы шаг за шагом приближались к врагу.

Наконец хулиган уперся спиной в стену сарая. Мы тоже остановились. Один мальчик из нашего класса, который утверждал, что знает все на свете, как-то нам говорил, что прежде, чем начать драку, противники должны побеседовать — попугать друг друга словами. Я подумал, что это правило замечательное и словно придумано для нас. Потому что мы с каждым шагом, приближающим к хулигану, все меньше и меньше рвались в драку, помня, что драться нехорошо. В душе я надеялся, что хулиган попросит пощады и все завершится миром, и наша репутация останется незапятнанной.

Хулиган начал беседу первым.

— А ну ударьте, — сказал он, бросая отчаянный вызов.

— И ударим, — сурово ответил Феликс.

— Ударьте-ударьте, — с безнадежной угрозой сказал хулиган.

— И ударим, — ответил Феликс.

— Вы — крестоносец, — сказал Яша.

— Обзываться, да? Обзываться учеными словами? — возмутился хулиган.

Итак, мы стояли перед хулиганом и стращали его. Однако этот упрямец никак не хотел пугаться и просить пощады. Я искоса поглядел на своих друзей, надеясь, что в конце концов наш воинственный вид вселит страх в сердце противника. Но вид моих друзей говорил только о полном миролюбии. Они изо всех сил свирепо хмурили брови. Но я прикинул все — и румяные благодушные щеки толстенького Феликса, и сияющие добром голубые глаза на востроносом лице Яши — и понял, что этим не испугаешь даже самого трусливого в мире зайца.

Тогда я представил со стороны себя и тоже не нашел ничего свирепого. Обыкновенный послушный ребенок. Правда, все тот же одноклассник-всезнайка уверял ребят, будто один глаз у меня как у всех — нормальный, а вот второй — наполовину голубой, наполовину желтый, и хотя ему никто не поверил, я все равно посмотрел, наверное, в тысячу зеркал и лично убедился в том, что всезнайка просто фантазирует. Но вот теперь этот разноцветный глаз пришелся бы кстати. Уж он бы нагнал страху на хулигана. Где это видано, чтобы одна половинка глаза была голубой — другая желтой. Такого не было даже у пиратов Флинта.

Но глаза у меня по-прежнему оставались одинаково голубыми, и хулиган не думал сдаваться, все храбрился, шипел:

— А ну попробуйте-попробуйте!

Но вот наступил момент, когда мы почувствовали, что время, отпущенное на преддрачный ритуал, истекло.

Феликс побледнел. У меня на душе тоже стало тоскливо-тоскливо.

— Ребята, что, пора? — спросил упавшим голосом Яша.

Я оглянулся на Зоино окно, надеясь, что Зоина мать заставила нашу даму сердца мыть посуду или нашла еще какое-нибудь спасительное для нас занятие. Но Зоя была на своем месте. Она даже высунулась из окна по пояс, настолько заинтересовала ее предстоящая битва.

И тут послышался трубный голос:

— Держись, дружище!

Через двор в нашу сторону бежал странный молодой мужчина. В одной руке его раскачивался потертый чемоданчик. А под мышкой мужчина держал большого черно-белого кота. Лапы животного оставались на весу, но кот спокойно смотрел на нас, словно лежал на уютном диване.

Незнакомец поставил чемодан у забора и опустил на землю своего четвероногого спутника. Кот невозмутимо уселся на задние лапы и застыл, будто копилка.

— Ну что, дядя Вася, поможем слабым? — сказал мужчина коту, и тот шевельнул черными ушами и белыми усами.

Получив согласие кота, незнакомец встал рядом с хулиганом, будто на мостике корабля, на который напали морские разбойники.

Мы были потрясены, и притом вдвойне. Во-первых, нас приняли за пиратов, и, может быть, даже за самых свирепых — малайских. А во-вторых, так неожиданно и фантастически изменилось соотношение сил. Правда, наш новый противник казался очень молодым, и был чуть выше своего союзника, и все же это был взаправдашний мужчина. Над его верхней губой даже торчали реденькие белесые усы, лихо закрученные на концах. А синие глаза горели отвагой.

Я понял, что нас сейчас сметут, сдуют с лица земли, сотрут в порошок, и зажмурил глаза.

— Ага, попались! — злорадно сказал хулиган. — Дяденька, что будем с ними делать? Может, «салазки» загнем! Или «Москву» покажем?

— Погоди, — сказал его спаситель озадаченно. — Теперь получается, мы против слабых? Ребята, в каком учитесь классе?

— Во втором! — гордо ответил Яша.

— А ты? — спросил мужчина у хулигана.

— Ну и что? — произнес тот обиженно.

— Понятно, — сказал мужчина. — А у меня семь классов. — Он повернулся к коту: — Дядя Вася, как видишь, нельзя нам сражаться. У нас ко всему еще и разница в образовании. И оставить его одного не могу. Опять будет один против трех. Так что же делать, дядя Вася? — спросил мужчина у кота.

Кот сидел неподвижно, смотрел на нас из-под длинных редких бровей, точно взвешивал слова своего хозяина.

— Да все в порядке, — вмешался хулиган. — Если от вашего образования отнять, сколько лет я оставался на второй год, у нас с вами не наберется на двоих и полутора классов. Так что давайте бить этих отличников.

— Э-э, да ты, видать, не благородный, — удивился мужчина и покачал головой. — Ну вот что, друзья, придется нам выкурить «трубку мира», да обсудить, как дальше быть.

Он сунул руку в карман пиджака и извлек мятую пачку сигарет.

Хулиган протянул руку.

— Что тебе? — спросил мужчина.

— Дай одну! — сказал хулиган требовательно.

— Не дам! Я же сказал про трубку символически. А на самом деле курить буду я один.