Сергей Радин - Пойманные сном

Через минуту девочка и правда танцевала под неслышную другим музыку, как-то умудряясь производить танцевальные движения, стоя на месте. "Фигуристы", приглядевшись к ней и уловив ритм, попытались вписаться в танец, устроив настоящий акробатический этюд. Это им удалось - и неплохо. Со скамеек захлопали и закричали что-то подбадривающее.

Остановились и мотоциклисты - сообразили, что можно заняться и чем-то интереснее, чем просто езда по кругу. Мотоциклы, взревев, встали на дыбы, и ребята показали класс, с блеском проехав вокруг танцовщицы и "фигуристов" не один круг таким манером.

А девочка всё танцевала, притоптывая и плавно водя руками, словно никого не замечая, углублённая в слышную только ей музыку. И теплилась странная красота в её отрешённости и завораживающе мягких движениях - на фоне резких вскриков "фигуристов" и мощного рёва машин, покорных рукам подростков.

Лёхин бездумно следил за импровизированным спектаклем. Странное зрелище странно действовало на него. Несмотря на все ролики, машины, наушники, он видел фантастическое прошлое или будущее, чувствуя себя зрителем колдовского ритуала, творимого ритмичным взрёвыванием моторов, еле слышным скрежетом роликов, когда "фигуристы", резко разворачиваясь, тормозили, - и всё это в мельтешении разноцветных огоньков роликов и почти синхронных метаниях световых потоков мотофар. Чудилось, что город исчез, что завораживающий таинственный ритуал проводится на окраине какой-то галактики.

… Девочка закончила танцевать и, нисколько не удивившись "массовке", медленно, спокойно зашагала с площадки. Её сопровождал почётный эскорт из "фигуристов" и одобрительные вопли и свист зрителей со скамейки. А мотоциклисты обогнали маленькую колдунью - и вскоре она шла по светлой от двух фар дорожке.

… Как ни странно, но, добравшись до дому, Лёхин свалился на кровать и уснул. Хотя по дороге домой твёрдо решил добиться от Шишика, зачем он привёл хозяина "на концерт".

Утром же оказалось достаточно открыть глаза в обычное время, чтобы бодро вскочить и помчаться в ванную. Пока умывался, брился, мыча энергичный мотивчик, Шишик так же бодро занимался экстремальными видами спорта, дотошно раскачиваясь на каждом кольце и перекладинке сложной верёвочной системы, которую ему подарил друг и когда-то коллега Лёхина - Олег.

Глядя, как припадочно трясётся и дёргается система, подвешенная на крюке для полотенец, Лёхин домыл кисточку для бритья и спросил:

- Шишик, а разве мне сны снились?

Шишики питаются снами своего хозяина. Это Лёхин уже усвоил. Как усвоил и следующее: чем ярче его сны, тем веселей и активней "помпошка" наутро.

Но сам-то Лёхин сейчас ничего не помнил. Может, оттого что спал всего ничего? А Шишик, значит, видел… Ладно, вечером с тетрадкой для записи снов посидим - "помпошка" всё равно умеет выуживать из памяти даже самые глухие сны.

- Лексей Григорьич! Завтракать! - позвал Елисей. А затем, понизив тон, начал кого-то куда-то поторапливать.

Лёхин усмехнулся. На его кухне с недавних пор день-деньской столпотворение домовых со всех квартир. Бородатые дедушки, окунувшись в кулинарные сокровищницы Интернета, поначалу обомлели, а затем их залихорадило: перепробовать всё! Но где?! У себя дома - ну никак! Хозяева домовых не видят - испугаются происходящего! А для дедушек грех страшнейший - домашних пугать. Но ведь хочется покухарничать! Уговорили Елисея превратить кухню Лёхина в полигон для испытания рецептов. Домовой согласился лишь с одним условием: хозяин дома - время его трапезы священно… Вот и сейчас Елисей спешно выпроваживает соседей. Впрочем, те наверняка и сами торопятся по домам: блюдо удалось на славу, теперь оставалось подсунуть листочек с рецептом в тетради и книги хозяев, чтоб те увидели невзначай.

Нюхнув аромат из кухни, Лёхин расплылся в блаженной улыбке. Ммм… Завтрак сегодня неплохой. Пробуя рецепты, домовые взяли за правило оставлять хозяину квартиры кусочек на пробу. Если работали с рецептом по утрам, Лёхин получал вкусный завтрак. На кулинарном поприще домовых быть подопытным кроликом ему нравилось.

Тающая во рту котлета под слоем слегка запечённого сыра со специями привела его в благодушное настроение, тем более что влетевшие с новостями двое привидений опоздали - и основное блюдо он успел съесть без их повествования об убийствах, военных действиях, грабежах и радикальных изменениях в политике. А когда Дормидонт Силыч, выпятив свою немаленькую животину, обтянутую неизменной блестящей жилеткой, закончил выступление личным анализом биржевых новостей, Лёхин пригляделся и спросил:

- Глеб Семёнович, вы же всегда с Линь Таем. Но сегодня?..

- В Интернете мальчик встретился с призраком буддистского монаха и решил расширить свои знания по философским дисциплинам, - серьёзно ответил бывший агент КГБ, пытаясь усидеть на стуле и не съехать сквозь него до пола.

- Не заморочит мальчишке голову? - невольно забеспокоился Лёхин. Хоть Линь Тай и привидение, но Лёхин настолько привязался к нему, что чувствовал ответственность за китайчонка, как за живого. Однажды размышляя об этой странности, он сообразил: будучи призраком, Линь Тай остаётся личностью - со своим характером и по-мальчишески жадным интересом к жизни.

Глеб Семёнович взялся за лацканы своего безупречного смокинга и ответил кратко, по-военному:

- Разморочим.

- Да чего там, - пренебрежительно сказал Дормидонт Силыч. - Мальчонка увлёкся сегодня этим - завтра тем. Душа-то у него всё равно доброй останется. Вон, не далее как прошлой ночью примчался, Касьянушку аж с места сдёрнул. Пока мы тут пык-мык, а Касьянушка уже колыбельную над больным ребятёнком поёт.

Теперь усмехнулся Лёхин, допивая кофе. Касьянушка если в Интернет и вылезал, то лишь в поисках книг по воспитанию младенцев. Кажется, нищий-побирушка нашёл своё истинное призвание, став нянькой-"скорой помощью" в многоквартирном доме. К Елисею то и дело прибегали соседские домовые передать просьбу Касьянушке прийти в ту или иную квартиру утешить младенчика… Привидение до сих пор не привыкло к своей чрезвычайной популярности и только радовалось. А уж песенок насочинял!.. Младенцы - народ нетребовательный. Им бы голос ласковый да успокаивающий. Но даже строгий критик - Глеб Семёнович - признавал, что стишки к колыбельным хороши. И привидение нищего расцветало от сдержанной похвалы и старалось совершенствоваться дальше.

- Ну ладно, - сказал Лёхин, мельком глянув на часы, - побежал я.

Пока он в прихожей одевался-обувался, двое привидений и домовой негромко переговаривались. А когда он разогнулся от ботинок и стал проверять, всё ли взял, Глеб Семёнович смущённо посмотрел на него и вздохнул. Дормидонт Силыч понахальнее - он и сказал: