Владимир Мясоедов - И имя мне – легион

Связать два и два, то есть появившееся ощущение холода и пропажу ранки было делом нескольких секунд. Вообще-то за глаза хватило бы и одной, но я все же был в ступоре от аномальности происходящего. Как любой здоровый человек я обладал одной крайне мешающей жить чертой характера. Любопытством. И именно оно не дало мне отмахнуться от происшедшего, а напротив, заставило вцепиться в него руками, ногами, зубами и отсутствующим хвостом.

— Итак, — начал рассуждать я, — что же случилось? Ну, ответ понятен, повреждение моего тела неожиданно помахало ручкой и ушло не попрощавшись. А почему? Вариант первый — фармакологическое вмешательство. Но я же не мазал ранку ничем кроме тройного одеколона, а он далеко не панацея. А внутрь…внутрь я сегодня принимал только макароны и чай. Могла в них быть какая-нибудь неучтенная добавка? В принципе да… но сомнительно, что трансгенные продукты, даже если они пошли на приготовление моего завтрака могут иметь такие незадокументированые свойства, их бы тогда продавали не дешевле, а дороже обычных, причем раз эдак в дцать. Может на меня чего-нибудь такого-эдакого распылили? Вроде из пулевизатора в лицо не прыскали, может в воздух какая-нибудь химия попала? Ага, с самолета, который пролетал в верхних слоях атмосферы сбросили на город пару тон быстро растворяющегося в воздухе порошка «заживлин» разработанного строго секретным НИИ имени последнего здорового коммуниста. Бредово звучит. Но факт есть факт, ранка была три минуты назад, а сейчас ее нет. Материальных предпосылок для ее исчезновения вроде бы нет…

И тут до меня, наконец, дошло. Ведь в ту секунду, когда я дотронулся до губы, мой организм был занят привычным делом. Дыхательными упражнениями. Хотя все же нет, отнюдь не дыхательными. Упражнениями с внутренней энергией.

Долго я пытался сам себя уверить, что это бред. Долго я ощупывал то место, где еще недавно была ранка. Долго я…в общем нужная мне остановка была пропущена.

Искать настоящее зеркало, чтобы еще раз убедиться в реальности произошедшего не пришлось, витрина магазина, примостившегося рядом с дорогой, вполне успешно отражала в своей мутноватой поверхности молодого человека, на чьем абсолютно здоровом лице крупными буквами была написана фраза: «Не верю».

Поверить пришлось. Когда я снова попытался проанализировать все, что чувствовал в те секунды, холод появился вновь. Был он, правда куда менее жестоким, да и исчез быстрее, но это ничего не меняло. Я мог управлять этой странной способностью. В тот же день и тот же час я опять сделал невозможное. Поскольку никаких иных болячек кроме злополучного угря не было, я совершил умышленное причинение вреда своему здоровью. Проще говоря, поцарапался, не слишком сильно ударив рукой по стене и содрав кожу с костяшек пальцев. А потом попытался снова почувствовать холод. И он пришел. Пусть не сразу, пусть попытки с пятнадцатой, когда я уже двадцать раз успел мысленно назвать себя идиотом, но пришел. Онемение руки длилось каких-то три секунды, но за это время следы от соприкосновения кулака с препятствием исчезли. Рассосались прямо на глазах. Я отряхнул с руки несуществующий мусор и внимательно ее изучил. Все в полном порядке, разве что помыть не мешало бы.

— Регенерация? — ошалело подумал я. — Нет, это вроде бы, когда само заживает. А у меня скорее самоисцеление. Интересно…

Примерно неделя ушла на то, чтобы научиться вызывать ощущение холода с первой попытки и в любой части тела. Было сложно, я отвлекался на все что можно и нельзя, временами на меня косились из-за практически не слезавшего с лица выражения хмурой сосредоточенности, но как известно терпение и труд все перетрут. Итогом этих странных тренировок стала моя способность удерживать холод в любой точке тела на протяжении тридцати с хвостиком секунд. Дольше не удавалось, хоть ты тресни. Возможно, что просто раны были слишком незначительные, но я оказался все же не настолько любопытен, чтобы рискнуть нанести себе по настоящему серьезные повреждения. Заодно незаметно попытался подлечить своих родителей от возрастных болячек, замаскировав свои действия сквозняком. Кажется, им стало получше. Во всяком случае, теперь они уже реже звонили мне и просили купить в аптеке очередной препарат.

— Целитель, — задумчиво пробормотал я, рассматривая кровь на кухонном ножике. Холод, который я призвал как раз перед тем как ткнуть лезвием в ладонь, болевые ощущения блокировал не полностью, и потому сейчас я ощущал некий дискомфорт. Слабый. Примерно как после сильного укола булавкой. Кровь не текла, а края раны смыкались друг с другом так, словно у меня вместо кожи был нагретый пластилин. Следующим пунктом в исследованиях стояло исцеление другого существа от смертельных ран. На рынке мною был куплен прекрасный образец карпа, который, перед тем как продавец, периодически кричавший на весь базар: «Живая рыба! Настоящая живая рыба!», закинул его ко мне в пакет, успел хлестануть хвостом по любопытному носу волшебника-самоучки, склонившемуся над будущим пациентом.

Месть моя была ужасной. Я обернул жабры наглой рыбы мокрой тканью и уволок ее домой, где в течении почти часа боролся за жизнь своего первого подопытного. Хотя карп, определенно, мечтал умереть намного раньше. Но кто же ему даст? Во всяком случае, не я. Холод, наполняющий мои пальцы, заставлял прирастать на место счищенную минутой ранее чешую, закрывал разрезы от кухонного ножа и даже, вроде бы, заставил остановившееся, было сердце снова биться. А может, это было и не сердце. В рыбьих внутренностях я разбираюсь плохо. Но в любом случае если бы зеленые увидели то, как я измываюсь над несчастной рыбой, то открыли бы на меня сезон охоты.

— Кажется, я все-таки целитель, — пробормотал я, оглядывая распотрошенную, не бывшую в воде уже очень долго, но все еще живую рыбу, которая, наконец, бросила попытки вырваться из импровизированных тисков, в которых я ее зажал, чтобы не мешала и теперь жадно глотала воздух. Интересно, а что-нибудь еще кроме как заживлять раны я умею?

Не умел. Как я не старался, но сдвинуть взглядом или взмахом руки даже обычный лист бумаги у меня не получалось. И гореть он тоже не желал. И даже замораживаться. А я ведь всерьез рассчитывал на то, что получится, как ни как были предпосылки в виде ощущений, возникающих при целительстве. Но — полный ноль. Молнии между ладонями не возникали. Опустевшие батарейки, правда, после того как я их мял снова начинали работать какое-то время, но этот способ работает в руках абсолютно любого человека. Управление эмоциями окружающих мне не было доступно. Телепатия тоже. А вот мои взгляды, кажется, обычные люди стали чувствовать намного лучше, чем раньше. Во всяком случае, стоило мне мысленно облизнуться на стройные ножки или высокую грудь какой-нибудь девушки, как она немедленно начинала поправлять одежду. Немного поколебавшись, я счел это скорее отрицательным, чем положительным результатом, потому что просто поглазеть на проходящих мимо красоток теперь толком не получалось. Они чаще всего старались как можно быстрее от меня удалиться. Иногда почти бегом. Знакомые тоже отметили, что что-то со мной не то, но точную характеристику дать не смогли, сказали только, что вид у меня какой-то угрюмый. Еще бы он не был угрюмым, когда хочешь колдовать, можешь колдовать, но колдовать, почему-то не получается!