Вадим Леднев - Волк в собачьей стае

Прошла зима, они с Сашкой окончили школу. Выпускные, потом вступительные экзамены: её в университет, а Славкины в военно-морское училище. После поступления гражданская жизнь ушла в "прекрасное далеко". Первый курс самый тяжелый, что называется: "Приказано выжить" — учеба, практические занятия, муштра. Дрючили не по-детски, и старшекурсники и офицеры, стараясь, чтоб карасям-первокурсникам служба медом не показалась. Свободного времени практически не оставалось. Короче, жизнь, превратившись в службу, текла своим чередом.

И вдруг как гром среди ясного неба — тетя Софья умерла.

При весьма странных и жутких обстоятельствах.

Соседки рассказывали, что первой ее нашла баба Тося — увидела рано утром, что дверь на веранду открыта, зашла, окликнула хозяйку и на самом пороге упала в обморок. Шептались, что в доме был страшный разгром, и как, мол, повезло, что Сашки дома не оказалось (она в это время была в городской квартире).

Хоронили тетю в закрытом гробу. Даже на кладбище не дали проститься.

Преступников так и не поймали. Рассказывали о каких-то бродягах, что, мол, шатались по округе, и, видать, позарились на хороший дом. Этих бродяг не нашли. Вернее нашли, но, как позже выяснилось, не тех и не там. К тому же, несмотря на разгром, из дома ничего не пропало. Даже все украшения остались на месте. Короче, это странное уголовное дело так и заглохло.

Порядок навели не сразу. Даже поминки устраивали у соседей. Словно ни у кого смелости не хватало находиться в доме. И потом еще долго твердили, что в доме было что-то такое — нехорошее. Приглашали даже священника из соседней церкви — освятить дом. Но и после этого, еще долгое время боялись в нем жить.

Дом стоял запертым целый год, пока кому-то из родственников не пришла в голову светлая мысль, приехать туда на шашлыки. Так и пошло. Долго никто не жил — приезжали на неделю, на две, отдохнуть на природе. Потом уезжали. Ни у кого в голове не возникало мысли его делить — стоит дом и стоит.

Правда к вещам это не относилось — все, что было в доме ценного, разобрали и увезли. Дядька всю жизнь проработал в какой-то суперсекретной лаборатории, а на досуге увлекался холодным оружием — у него имелась приличная коллекция. Тетка была специалистом по древним и мертвым языкам — в доме хранилась огромная библиотека. Да и другие вещи — мебель, картины, теткины украшения, даже старая "волга" в конце концов, все нашло своих новых хозяев. Только дом так и стоял ничей и общий. Единственная прямая наследница Александра не проявляла к своей собственности никакого интереса.

И вот теперь, спустя десять лет та же самая баба Тося звонит и говорит, что в доме опять "нехорошо". К чему бы это? Ладно, — решил Слава, — утро вечера мудренее, завтра посмотрим, что там и как.

*****

Спал он в ту ночь неважно. Вспоминалась Светка, думал о Сашкиных заморочках, служба лезла в голову. Уснуть удалось только часам к четырем ночи. А в семь уже зазвенел будильник. Нет, Слава к утренним побудкам человек, конечно, привычный — на корабле вообще подъем в шесть утра. Но то ли акклиматизация, то ли недосып, то ли еще чего, но настроение и самочувствие были не очень, и совершенно не хотелось никуда ехать. Тем не менее, расслабляться организму он не дал. Памятуя, что набор привычных действий влечет за собой привычный же результат, Слава вскочил с дивана, сделал энергичную зарядку, принял душ, побрился и с первым глотком кофе почувствовал себя совершенно другим человеком.

Сборы были недолгими. Слава проверил, выключил ли свет в ванной, сунул руки в рукава куртки, а ноги в туфли, захлопнул за собой дверь, подергал для надежности и, вприпрыжку, сбежал по лестнице.

*****

Автобус миновал Амосово.

Теперь уже скоро. Откинувшись на сидении, Слава разглядывал и вспоминал знакомые пейзажи, один за другим выплывающие из рассветного тумана. Одна деревня сменялась следующей, такой же. За окном мелькали унылые осенние поля, мрачный, исхлестанный дождями лес. Канавы полные воды. По воде плавали осенние листья. Зуевское лесничество. Ключи. Сюда они с Сашкой ездили на велосипедах за водой. Далеко, километров пятнадцать. Но вода с этого родника считалась самой вкусной в округе.

Дорога повернула, пошла под уклон. А потом плавно начала подниматься. Скробцево — приехали!

Сама деревня стояла на высоком холме. Внизу у холма текла река Межа. На противоположном берегу — темная стена леса.

У калитки своего дома его встретила баба Тося. Разохалась, разахалась — какой Слава молодец, что приехал.

— …Хорошо хоть до Шурки дозвонилась! — выговаривала она ему. — Нельзя же дом так надолго бросать. Мало ли кто забраться может! Ведь с лета никого не было. И вы, молодые, носу не кажете! Раньше ведь все лето тут были, а как Марк и Соня умерли, царствие им небесное, так и все, забросили дом. Совсем не смотрите за ним. Так и до беды недалеко!

— Да какой беды-то? — перебил ее Слава. — Бомжи что ли залезли?

— У нас, чай, не дачный поселок, с бомжами мужики быстро бы разобрались!

— А кто тогда?

— А я знаю? — голос у бабы Тоси стал заговорщицким. — Не пойми кто шастает по дому, а хозяевам и дела нет. Без хозяев-то, ясное дело, влезут. И будут хозяйничать!

— Как они выглядят-то, эти "не пойми кто"? Может, вам показалось?

— Ты уж совсем меня за старую идиотку держишь! — обиделась баба Тося. — Ну, не видела я их… но точно знаю — шастает кто-то! Когда мимо проходила, на станцию шла, в город ехать — глянула на дом, аж сердце захолонуло, нехорошо так на душе стало. Ты бы, глянул, что тут к чему, а? Делать-то что-то надо!

— Гляну, гляну, Баб Тося… — Слава несколько секунд помолчал, подбирая слова, — но все же, по каким приметам вы определили, что в доме кто-то есть? Видеть никого не видели… слышать никого не слышали… Ну?

— А ты не нукай! Я и говорю — не пойми кто! Вроде и замки на месте, и ставни закрыты, и собаки соседские молчат, а только так вот слышно — то стекло звякнет, то половица скрипнет, а то и вздохнет кто-то за дверью. Ты бы посмотрел, что к чему? — завела она старую песню. — Плохо же дом бросать! Ладно ты — племянник, а Шурка-то — дочь родная! Выросли тут, считай, и носа не кажете с самых похорон! Грех это, как хотите, а грех! Ну ладно, — спохватилась она, — что я на тебя напала дура старая? Пойдем, ключи дам.

*****

Дом стоял притихший — окна плотно закрыты ставнями. Ворота заперты. В палисаднике разрослись кусты смородины и сирени.

Дужка замка на воротах отскочила с легким щелчком. Створки бесшумно повернулись на петлях. Замок на веранде, дверь, все ставни на окнах — все выглядело целым и надежным. Пусто, тихо, ни намека на чье-либо постороннее присутствие.