Лорел Гамильтон - Поцелуй теней

Я улыбнулась Джереми и сделала то, что он хотел: посмотрела так, будто оценила изящный потенциал его тела под безупречным костюмом. Для людей это выглядело бы как заигрывание, но для феи или фейри – любого рода – это даже близко не было к флирту.

– Спасибо, Джереми. Но ты ведь сюда пришел не хвалить мой наряд.

Он отошел от двери, ухоженными пальцами провел по краю моего стола.

– У меня там две женщины в офисе, – сказал он. – Хотят быть клиентками.

– Хотят? – переспросила я.

Он повернулся, оперся на стол, скрестив руки на груди. Точно так встал, как я у окна, – бессознательно или намеренно, хотя я не знаю, зачем бы.

– Обычно мы разводами не занимаемся, – сказал Джереми.

Я сделала большие глаза и отодвинулась от окна:

– Вводная лекция для нового работника, Джереми: "Детективное агентство Грея никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах не занимается разводами".

– Да знаю, знаю, – отозвался он.

Отойдя от стола, он подошел ко мне и тоже уставился за окно, в туман. И выглядел тоже не слишком радостным.

Я прислонилась спиной к стеклу, чтобы лучше видеть его лицо.

– Так зачем ты нарушаешь свое главное правило, Джереми? Он мотнул головой, не глядя на меня.

– Пойди посмотри на них, Мерри. Доверяю тебе судить. Если ты скажешь, что мы этим заниматься не будем, то мы не будем. Только я думаю, у тебя будет то же чувство, что у меня.

Я взяла его за плечо:

– И какое же у тебя чувство, начальник? Кроме тревоги?

Я провела ладонью вниз по его руке, и он посмотрел на меня.

Глаза его стали темно-серыми от злости, как сгоревшие угли.

– Пойди посмотри на них, Мерри. Если ты разозлишься, как я, то мы этого гада прищучим.

Я сжала пальцы на его руке:

– Джереми, спокойнее. Обычное разводное дело.

– А если я тебе скажу, что это покушение на убийство?

Голос звучал очень спокойно, по-деловому и никак не гармонировал с пристальностью взгляда, с напряженной дрожью руки.

Я отодвинулась:

– Покушение на убийство? Что ты имеешь в виду?

– Мерзейшее из всех смертельных заклинаний, что бывали в моем кабинете.

– Муж пытается ее убить?

– Кто-то пытается, и жена говорит, что это муж. Любовница с ней согласна.

Я заморгала:

– То есть ты хочешь сказать, что у тебя в кабинете сидят и жена, и любовница?

Он кивнул и даже, несмотря на обуревавший его гнев, не мог не улыбнуться.

Я улыбнулась в ответ:

– М-да, нечто совсем новое.

Он взял меня за руку:

– Это было бы новое, даже если бы мы занимались разводами.

Большим пальцем он поглаживал мои пальцы. Нервничал, иначе бы так надолго мою руку не задержал. Успокоительная гимнастика, вроде как что-то вертеть в руках. Потом поднес мою руку к губам и обозначил на ней поцелуй. Наверное, заметил, что проявляет нервозность. Он полыхнул белой улыбкой – лучшие коронки, которые можно купить за деньги, – и повернулся к двери.

– Сперва ответь мне на один вопрос, Джереми.

Он оправил костюм – чуть одернул пиджак, будто тот и так не сидел безупречно.

– Всегда готов.

– Почему ты так этого испугался?

Улыбка медленно погасла, лицо стало серьезным.

– Какое-то нехорошее чувство насчет всего этого, Мерри. Пророчество – не мой дар, но тут пахнет паленым.

– Так не берись. Мы не копы. Мы работаем за очень хорошие деньги, а не ради клятвы служить и защищать.

– Ты их сейчас увидишь. Если ты после этого честно скажешь, что мы остаемся в стороне, так тому и быть.

– А откуда вдруг у меня президентское вето? На вывеске у нас написано "Грей", а не "Джентри".

– Тереза – настолько эмпат, что никому не может отказать. Роан слишком мягкосердечен, чтобы прогнать плачущих женщин. – Он оправил сизовато-серый галстук, погладил бриллиантовую булавку. – Остальные – отличные работники, но решения принимать им не по зубам. Остаешься ты.

Я всмотрелась в его глаза, стараясь проникнуть за пелену гнева и тревоги, прочесть, что там у него в голове.

– Ты – не эмпат, не мягкосердечный и отлично умеешь принимать решения. Что мешает тебе принять и это?

– То, что, если мы их отправим, им идти больше некуда. Не получат помощи в нашем офисе – обе они покойницы.

Я смотрела на него, наконец-то поняв.

– Ты знаешь, что нам надо держаться в стороне, но не можешь заставить себя сказать это им. Не можешь заставить себя осудить их на смерть.

– Да, – кивнул он.

– И почему ты думаешь, что смогу я, если не можешь ты?

– Надеюсь, что хоть у одного из нас хватит здравого смысла не быть таким дураком.

– Я не допущу, чтобы вы все погибли ради чужих, Джереми, так что будь готов оставаться в стороне.

Даже я сама услышала, как холодно и жестко звучит мой голос.

Он снова улыбнулся:

– Узнаю нашу маленькую хладнокровную стерву.

Я пошла к двери, покачав головой.

– Вот поэтому ты меня и любишь, Джереми. За то, что можешь рассчитывать: я не дрогну.

И я вышла в коридор в полной уверенности, что сейчас этих баб сплавлю. Послужу стеной, защищающей нас от благих намерений Джереми. Видит Богиня, случалось мне ошибаться, но редко когда так крупно, как предстояло сейчас.

Глава 2

Почему-то я думала, что сразу пойму, кто из них жена, а кто – любовница, с первого взгляда. Но с этого самого первого взгляда я увидела двух симпатичных женщин, одетых неформально, как две подружки, собравшиеся пошляться по магазинам и позавтракать в ресторане. Одна была маленькая, хотя на несколько дюймов выше меня или Джереми. Светлые волосы до плеч, небрежные кудряшки явно натуральные – она ничего особенного с ними сегодня не делала. Обыкновенная симпатичная девица, только большую часть лица занимали необычайно синие глаза. Густые черные брови дугой, бахрома темных ресниц очень эффектно обрамляет глаза, хотя цвет бровей вызывает сомнение в натуральности цвета волос. Косметики на ней не было, но как-то ей удавалось выглядеть очень хорошенькой – эфирно и притом весьма естественно. Чуть косметики и трудов – будет сногсшибательная женщина. Да нет, косметики и более подходящей одежды будет мало.

Она сжалась в кресле для клиентов, ссутулила плечи, будто ждала удара. Прекрасные глаза смотрели на меня, не мигая, как у оленя в свете фар, будто ей было не под силу предотвратить то, что сейчас случится, а случится что-то очень плохое.

Вторая была высокой, пять футов восемь дюймов или даже больше, стройная, с длинными блестящими светло-каштановыми волосами, свисавшими до талии. На первый взгляд ей было чуть за двадцать. Потом я встретилась с ней взглядом и по выражению этой карей глубины добавила еще лет десять. Так смотреть до тридцати не получается. Она выглядела уверенней блондинки, но какая-то дрожь была в ее глазах, напряжение в плечах, будто она подавляла какую-то глубокую боль. И казалось, что кости у нее под кожей сделаны из чего-то более хрупкого, чем обычная кость. Только одно может придать столь высокой, повелительной женщине хрупкий вид: кровь сидхе. Ну конечно, это было много поколений назад, совсем не то что мое родство с двором, но наверняка какая-то прапрапрабабушка полежала не с человеком и понесла дитя. Кровь фейри любого рода отмечает семью, но кровь сидхе остается навсегда. Если она есть, она уже не уйдет.