Барб Хенди - Дампир

Оборванец с вилами, щурясь, сквозь дождь неуверенно вглядывался в Магьер, рассматривая ее кожаную куртку, обшитую бляшками, кол, который она сжимала в руке. Страх, написанный на его лице, постепенно сменялся робкой надеждой.

– Ты – охотница? – спросил он.

Магьер чуть заметно кивнула:

– У вас кто-нибудь еще умер?

Крестьяне разом облегченно выдохнули и неуклюже шагнули к ней:

– Нет… никто пока, только сын зупана совсем плох. – Второй крестьянин охнул, затем махнул рукой. – Идем скорее!

С этими словами они развернулись и опрометью помчались по деревенской улице.

Магьер последовала за ними и остановилась у двери с небольшой вывеской, на которой за давностью лет невозможно было что-либо прочесть. Это жалкое строение и служило, как видно, общинным домом, потому что деревня была слишком далеко от торговых путей, чтобы содержать гостиницу для заезжих путников. Зупаном в этих местах называли деревенского старосту. Сейчас вместе со своими односельчанами он дожидается в общинном доме ее, Магьер.

Девушка коротко вздохнула, гадая, каким человеком окажется местный зупан. Хорошо бы – упрямым и неуступчивым. Отвратительней всего были те, кто всячески ей льстил и угождал в надежде, что она не оберет деревню дочиста. Куда легче было, когда они сопротивлялись до тех пор, пока Магьер не докажет, что у них не остается иного выхода, как только уплатить требуемую ею цену, – либо дожидаться смерти. Самыми опасными были внешне сговорчивые тихони. По окончании дела Магьер приходилось посматривать, не затаились ли в кустах недавние клиенты с косой либо ножом для стрижки овец, чтобы отобрать у нее законную плату.

– Эй, откройте! – крикнул один из ее спутников. – Мы привели охотницу!

Дверь со скрипом отворилась. В проем хлынул оранжевый свет, а с ним непереносимая вонь – смесь пота и чеснока. Магьер оказалась лицом к лицу с пожилой женщиной, сгорбившейся под тяжестью прожитых лет. Женщина зябко куталась в грязную шаль, лицо ее потемнело, осунулось – она явно провела без сна не одну ночь. При виде Магьер запавшие глаза женщины вспыхнули безумной надеждой. Магьер часто доводилось видеть такое – даже слишком часто.

– Хвала духам-хранителям! – прошептала женщина. – Мы слыхали, что ты скоро придешь, но я… – Голос ее задрожал, сорвался. – Заходи, заходи! Я принесу тебе попить горячего.

Магьер шагнула в жаркую духоту общинного дома. Что она больше всего ненавидела в своей профессии, так это путешествовать в дождь и холод. В крохотной комнатушке теснились восемь мужчин и три женщины. У стены на столе лежал мальчик. Он был без сознания. Двое крестьян находились при нем неотлучно, чтобы не упустить той минуты, когда он умрет.

Крестьяне, суеверные души, верили, что злые духи вселяются в тела только что умерших и, используя их, пьют кровь живых. Считалось, что легче всего злому духу войти в мертвеца в первые полтора суток после смерти. Магьер досыта наслушалась местных легенд, преданий и страшных сказок; это суеверие было весьма распространено среди крестьян. Иные полагали, что вампиризм передается от человека к человеку, как болезнь, или же что вампиры – обыкновенные злодеи, судьбой обреченные стать живыми мертвецами. Разное рассказывали крестьяне, а итог всегда был один: долгими ночами они дрожали не от холода, а от страха, ожидая, когда явится герой и их спасет.

Кряжистый, темноволосый мужчина с седеющей бородой стоял у стола, не сводя взгляда с закрытых глаз мальчика. Не сразу он повернул голову и взглянул на Магьер.

Одет он был ничем не лучше прочих, разве что поопрятней, – судя по тому, как он держался, это и был местный зупан. Растолкав теснившихся в комнате крестьян, он остановился перед Магьер.

– Я – Петер Иванко, – сказал он. Голос у него оказался неожиданно тихим и мягким. – А это, – указал он на женщину, которая встретила Магьер в дверях, – моя жена, Анна.

Магьер вежливо кивнула, но своего имени не назвала. Таинственность была необходима для придания убедительности ее роли.

Зупан Петер с минуту помолчал, оценивающе разглядывая Магьер. Что ж, пускай оценивает: свой внешний вид Магьер давным-давно продумала до мелочей.

Кожаный доспех говорил о том, что в бою она предпочтет безопасности свободу движений. Под просторным длинным плащом она могла скрыть что угодно. Ее густые волосы, черные с рыжеватыми искрами, были заплетены в тугую косу: весьма удобная и непритязательная прическа. На шее у Магьер висели два причудливых амулета никому не известного назначения; обычно Магьер прятала их под одеждой и выставляла напоказ, только когда приходила в очередную деревню. В руке у нее был короткий заостренный кол с обшитой кожей рукоятью.

Магьер сдернула с плеча дорожный мешок, опустила на пол, как бы случайно откинув клапан. Зупан Петер уставился на содержимое мешка – бесчисленные горшочки, склянки, запечатанные бутыли, мешочки с загадочными травами, порошками и снадобьями. Именно так в представлении крестьян должен быть снаряжен охотник за нежитью.

– Рада познакомиться, зупан Петер, – сказала Магьер. – Ваше послание дошло до меня еще две недели назад. Сожалею, что так долго добиралась к вам, но нас, охотников, немного, а нуждаются в нашей помощи очень многие.

Угрюмое лицо зупана просветлело.

– Ты не извиняйся, – благодарно отозвался он. – Глянь на моего сына, ладно? Он умирает.

– Я не целитель, – быстро возразила Магьер. – Я могу избавить вас от вампиров, но не в силах исправить причиненный ими вред.

Анна осторожно дернула ее за полу плаща.

– Да ты только погляди на него, ну что тебе стоит? Может, и заметишь то, что нам не углядеть.

Магьер шагнула к столу и посмотрела на мальчика. Крестьяне поспешно расступились, давая ей дорогу. Она никогда не упускала случая напомнить, что и ей не все по силам, – чтобы никто потом не мог обвинить ее во лжи. Мальчик был необычайно бледен и едва дышал, но чем дольше Магьер разглядывала его, тем больше удивлялась. Она не видела ни явных ран, ни лихорадки, ни иных признаков болезни.

– И давно он в таком состоянии?

– Вот уже два дня, – шепотом ответила Анна. – Точь-в-точь как другие.

– Тоже мальчики?

– Нет, один мужчина, нестарый еще, и две девушки. Ничего общего.

Магьер пристальнее вгляделась в мальчика и обернулась к Анне.

– Снимите с него рубашку.

Она дождалась, пока Анна выполнит ее просьбу, и тогда подвергла осмотру торс, плечи и руки мальчика. Затем внимательно осмотрела подмышки и сгибы локтей. Нигде ни ран, ни язвочек, но кожа такая бледная, что даже в янтарном свете пламени отливает голубизной. Магьер приподняла голову мальчика. Глаза ее чуть заметно сузились при виде двух кровоточащих ранок за левым ухом… но бесстрастное лицо не дрогнуло.