Анатолий Патман - Обретение

И тут мощное дуновение ветра кинуло здоровенную полосу дождя прямо под навес.

— Э, милостивый Юнус–джан, я быстро, сейчас же натаскаю мусор туда, куда вы указали.

— Давай, Махмад, выполняй. И этого гнилого щенка степного шигала возьми с собой.

Обычно малоразговорчивый и исполнительный Махмад удивился, когда он все же осмелился молвить слово вожаку. Раньше он этого не делал. Но все же ему стало жалко Расула. Ведь этот поклонник шамана мог и жизни лишиться. Юнус–джан не только муалдин храма Неполного светила и Великолепия благословенного Валиха, но и племянник вождя, и сам знатный воин.

«Шиктан проклятый! Надо быть поосторожнее, иначе могу и не вернуться с этой поездки. И на кого оставлю свою ласточку Эрдэнэт…»

При воспоминании о красавице–рабыне с южных краев у него сладко заныло в паху. «Но может быть, мальчик и мне достанется, если буду хорошо работать!»

И степняк резво побежал собирать всякий мусор, занесенный ветрами в эти проклятые развалины. Следом за ним, размазывая кровь по своему лицу, поплелся и Расул, получивший нагоняй за свой длинный язык.

Довольный собой, вожак посмотрел им вслед.

— Валнис, Хасайн! Вам, что, особого приглашения надо! Ну‑ка живо разбирайте вещи! Я пока отолью, потом немного прилягу. Когда еда будет готова, скажете!

Старший степняк шагнул чуть в сторону вдоль стены. Здесь недалеко под куском навеса также было ровное место, куда не доставали дождь и ветер. Мужчина развязал веревку, придерживающие кожаные штаны, и присел. Сделав свое дело, он вернулся к вещам и разлегся среди вьюков. Другая парочка его спутников завозились среди кучи поклажи, видимо, доставая еду и необходимые вещи.

Наконец прибежал расторопный подчиненный.

— Милостивый Юнус–джан! Все, дрова собраны!

Задремавший вожак приподнялся, и, не говоря ни слова, откуда‑то из‑под одежды достал большущий драгоценный камень в изящной оправе, с такой же красивой длинной сдвоенной цепью. Взяв его в руки, направил открытой стороной в сторону здоровой кучи мусора. Тонкий ярко–красный лучик вырвался из одной из граней, и сразу же в яме заполыхало сильное пламя.

— Когда подогреете пищу, позовете, — и он так же, как и раньше, застыл среди вещей.

Быстро наполнив дождевой водой котел, шустрые степняки подвесили его на длинной металлической палке между двумя валунами по краям ямы. Когда вода вскипела, часть сразу же перелили в другую, меньшую по размерам емкость и закинули туда несколько пучков, похоже, разных степных трав. А в котел полетели несколько кусков чего‑то, наверно, мяса, и сыпучая крупа, также разные приправы. И все это они проделали молча. Видимо, когда вожак отдыхал, беспокоить его было опасно из‑за всяких неприятностей, на которых тот степного шигала съел.

— Милостивый Юнус–джан! Все, еда готова!

Племянник вождя моментально вскочил на ноги. На кожаной накидке уже стояли небольшие чащи с дымящейся кашей и отваром трав. Отдельно лежали куски мяса и сухие лепешки. В сторонке у небольшого коврика стояла такая же чашка несколько более красивая, с рисунком, с непонятным содержимым, которая сразу же перекочевала в руки вожака.

— Так, помолимся нашему господу богу, благословенному Валиху! Велико твое имя, господи. Пусть и дальше страшатся враги наши твоего могущества! Прими от нас в дар этот жертвенный напиток из святого храма Неполного светила и Великолепия благословенного Валиха. Благодарим тебя, боже, за пищу нашу. О, милость господня, благословенный Валих! Да святится имя твое! Валих велик, могуч и страшен! Все, можно приступить к трапезе. После, кто хочет, может поразвлечься с мальчиком!

— Благодарим, милостивый Юнус–джан! — ответил многоголосый хор.

Мужчины расположились вокруг накидки прямо на земле, полулежа, кому как удобно. Только вожак скрестил ноги и опустился на коврик. Сразу же откуда‑то появились широкие тонкие полоски длиной в пару ладоней. Сложенные попарно, они позволяли быстро подхватывать густую кашу и отправлять в рот. Не прошло много времени, как чашки опустели.

И тут неожиданно длинный тюк с мальчишкой зашевелился. Быстро была откинута ткань, и тощая фигура поднялась на ноги. Безумный взгляд с расширенными от страха глазами не оставляли сомнения в том, что же он задумал. Видать, очень уж страшными казались ему эти степняки. Похоже, мальчик немного понимал язык своих мучителей, и, услышав последние слова вождя, решился на что‑то. И он, мгновенно схватив один из ножен, в небрежности брошенный буквально рядом с ним, прыгнул в сторону полукруглого камня, рассчитывая, видимо, в дальнейшем затеряться среди валунов на той стороне. Тем более, не желавший останавливаться дождь надежно скрыл бы его, если бы удалось отбежать хоть на десяток шагов. И мальчик сделал один шаг, второй, третий… Но вожак не растерялся. Все‑таки он был опытным воином. Встать на ноги племянник вождя не успевал, но у него были свои способы остановить хоть кого на расстоянии. Один взмах руки, и из широкого рукава вылетели пару небольших ножиков. Первый попал в левую ногу чуть выше колен, а второй — прямо справа в спину мальчика. И пленник распластался прямо на середине разбитого круга.

— О, Шиктан проклятый, неудачно попал! Хасайн, проверь!

— О, милостивый, повреждены внутренности. Смертельно! Не выживет!

— Вытаскивай кинжал, помой под дождем и подай мне!

Мальчик истекал кровью. Красная кровь небольшой струйкой выплескивался из неприкрытой ничем раны на спине там, где обычно у человека располагаются почки и другие жизненно важные органы. Рваные лохмотья лишь кусками прикрывали худощавое тело, и все прекрасно видели, что беглецу жить осталось совсем недолго. Молодой охотник чуть приподнял голову и, напрягая последние силы, выдавил из себя:

— Сарракш! Пусть Тангра сожжет вас священным огнем! Пусть ваших костей никто и никогда не найдет!

Это было ругательство, которого не стерпел бы ни один правоверный, поклонявшийся Великому и могучему благословенному Валиху, повелителю жизни и судеб благоверных степных тараков и других неразумных варваров. Мало того, что мальчишка обозвал их грязным животным, так он еще и проклял их ненавистным заклятьем, обрекающим даже не на вечные мучения, а на вечное забвение. А ведь степняки верили, что после всех их праведных дел они попадут в благое место, и где их встретят красивые и страстные саккабы и где вдоволь будет еды и разных вкусных напитков.

— Проклятье! Прими же кровь презренного, о, благословенный Валих!

И вожак с яростью степной араси вскочил на ноги, в несколько прыжков достиг камня, на ходу достал свой кривой меч и страшной силой рубанул по худой шее мальчика. Острое заточенное лезвие хорошей стали, не встречая препятствия, достигло ровной поверхности, лишив мальчика жизни.