Сергей Мельник - Барон Ульрих. Война

  - Ладно, пойдем к затоне. - Согласился я с ним.

  Вскоре дошли до места, заросшему водорослями водному карману, широким полукругом врезанному в берег и со всех сторон скрытому камышом. Шуметь не пришлось, здесь у нас уже были две вытоптанные до этого прогалинки рядышком, где мы после небольшой суеты и замерли каждый наедине со своими мыслями.

  Наверно вот именно за это я и полюбил когда-то давно рыбалку. За тишину и возможность вот так вот среди суеты и круговерти жизненных перипетий и суматохи будней, сесть и подумать, собравшись с мыслями, подобрав в кулак расхлебанные чувства и обстоятельно так помолчать, о главном в своей жизни.

  Барон Ульрих фон Рингмар, хех, по сути, девятилетний мальчишка, а на деле кто? Да, уже сейчас мне есть чем похвастаться. Дела в баронстве под моим недремлющим оком творились с размахом. Касприв город на реке и негласная столица Рингмарского баронства, напоминал муравейник своей кипучей активностью и суетой живущих в нем. Народ строился, народ торговал, народ благодаря моим начинанием оживал, приобретая некий лоск и оттягивая свои карманы звонкой монетой. Фабрики и заводики коптили небо, сам город строился и перестраивался, жизнь набирала обороты, выходя на новый уровень, на новое развитие.

  Самым радостным лично для меня событием стали сплошным потоком идущие торговые обозы из соседних земель, а так же из столицы. Казалось бы, мелочный товар, выпущенный мной в этот дикий мир, шел нарасхват, что называется практически сходу с конвейера. Мыловарни в Касприве уже было три, а меж тем товар с них уже продан на три месяца вперед, стекольное производство пока не расширялось, хотя было, чуть ли не самым рентабельным из производств. Казалось бы, зеркало, что может быть проще? А вот меж тем, в этом мире и времени, чем-то напоминающим прошлое моего мира, ориентировочно средневековье, это был товар, за который отдавали баснословные деньги! С одной стороны моя жадность говорила мне, выкидывая по максимуму товар, срывай барыши, а с другой стороны разум говорил, что и цена упадет и, ты завязнешь на одном, упуская то, что есть возможность поэкспериментировать, выпуская в серию и другие товары.

  К примеру, листовое стекло на окна. Практика уже есть, в том же Лисьем, с моей подачи практически полностью заменены оконные рамы, да и в городе в некоторых домах было это чудо. Стекло, правда, по моему представлению, было еще немного мутновато, да и толщина листа была от десяти миллиметров ориентировочно. Тоньше пока не могли делать, проблема возникла с "прокалом" похоже, слишком хрупкое оно становилось при меньшей толщине, рассыпалось буквально на руках. Но зато, посуда первой партией ушла в массы, причем похоже оцененная народом по достоинству. Простые кружки, вазы и блюдца, неожиданно востребованы, стали кувшины и бутыли. При том же заводе шла керамика, где первым делом я истосковавшийся по комфорту наладил сан узлы и раковины, но здесь мое видение мира в чистоте, столкнулось с непросвещенностью народа, товар этот практически не покупался. Зато уходила облицовочная плитка, буквально тоннами уходя в лет из печей.

  Деньги вроде бы у меня были, а вроде бы и нет. Натура видимо у меня такая, вроде бы сиди да ложи копеечку к копеечке, да в ус не дуй, но нет, я строю, причем с помпой и размахом. Новый замок, новые кварталы в городе, что-то на дороги, что-то на небольшой торговый флот, бегающий по речке, уходит денежка, ну да я не в претензии. Это мои мысли и мое виденье, того, как должно быть. Не могу я так, воспитан плохо, наверное, люди по пояс в нечистотах, грязи барахтаются, а мне не все равно. Люди тут людьми торгуют, а я дурак вроде как против.

  Власть имущие, живут, поплевывая в потолок, да войнушки затевают, а я вот и тут недоволен. Ну не дурак ли, затаить обиду за то, что солдаты вырезали какую-то деревеньку где-то в лесу? Подумаешь, крестьяне какие-то, бароны то договорятся. Ага, договоритесь вы у меня еще. Остро кольнуло сердце при воспоминании о старике Охте и моей, так сказать новой мамы, бедной не в чем неповинной женщины, погибшей так страшно и так глупо.

  Это страшно, просто страшно, когда безнаказанность постулат реальной жизни. Нет, я не судья и не собираюсь выносить приговор, тебе жить, а тебе умереть, но прощать всем и все не собираюсь.

  Для этого и набиваю кулаки, в частности немного беспринципно, использую заключенных, осужденных на смертную казнь как будущий костяк своей армии. Вот такой вот я "крендибобер", скромный, тихий и мирный полководец.

  Впрочем, за это мне еще аукнется, сэр Дако смотритель и так сказать по роду службы страж замка, уже получил из столицы ряд бумаг предписывающих ему всесторонне изучить мою деятельность в этом плане. Вопрос большой политики, с этим все ясно, есть король, власть в последней инстанции и есть мы местечковые царьки, графы, бароны, герцоги. Власть на местах, облеченная и подкрепленная в той или иной мере силой оружия. В этом то и корень зла. Кто может дать гарантию, что кто-то из местячковых не соберет достаточное количество войск, чтобы приобрести легитимность своих претензий на все королевство? Отсюда и родился закон, по которому король строго регламентирует количество войск у отдельно взятого своего вассала.

  По имеющимся бумагам еще от Каливара, предыдущего барона и по совместительству моего отца, мне надлежало иметь личную гвардию, общим числом включая рыцарей и офицеров не более сотни. На данный момент в подчинении капитана Гарича, начальника моей стражи выходило что-то около восьмидесяти человек. Ну а дальше начинались тонкости юриспруденции, которой пользовались до этого бароны Рингмара.

  Поскольку во владении был более или менее крупный город, в нем указом создавался магистрат, где на службе внутреннего охранения было порядка ста человек, так сказать внутренние войска, формально вроде, как и не мои, а реально подчиняющиеся мне целиком и полностью, так как бюджет то в моих руках. Здесь же от магистрата по подобной же системе отчужденности был полк внешнего охранения. Стража в разъездах по дорогам, гоняют разбойников, собирают кое-какую мзду с крестьян, в общем и целом теми или иными окольными путями за все про все выходило, документировано оправданно перед короной что-то около четырехсот человек.

  А вот оправдание для создаваемого мною легиона, нужно было еще написать. Уже к середине лета я без ложной скромности набрал сто двадцать человек, расквартированных в палаточном городке возле строящегося учебного корпуса легиона. Контингент там был бедовым просто жуть. Все убийцы и душегубы, как с баронских земель, так и отловленные залетные разбойничьи ватаги. Народ мутный, злой и темный, но пока сдерживаемый мной как это бы не звучало странно, лаской и добротой.