Павел Молитвин - Путь Эвриха

Путь Эвриха

(роман)

Боже, всех тех, кто мечтою, нуждоюСорван с насиженных мест,Оборони! На воде, под землеюГрешников — так же, как чистых невест.Летом ли знойным, лютой зимоюТех, кто напуган, продрог,Огороди от несчастий стеною,Лучшую им подскажи из дорог.

О Милосердный Творец, пред тобоюДуши открыты, открыты сердца,Даришь покоем, лишаешь покояЮношу, деву, глупца, мудреца.Так поддержи своей мощной рукоюТех, кто моря бороздят,Тех, кому ночью глухой, штормовоюРифы клыкастые, мели грозят.

О Созидатель, гордый собою,Мир твой к скитальцам жесток!Будь же заступником тех, кто с бедоюВ тяжкой борьбе изнемог.Стань им щитом и прости, что пороюВ поисках тщетных маячных огней,В вечном метанье меж светом и тьмою,Жалость забыв, загоняют коней.

Вечный Отец! К слабаку и герою,К странникам и домоседам равно,К любящим негу и рвущимся к боюБудь милосерден. Коль нам суждено,Близких теряя, сражаясь с судьбою,Ноги стерев до колеи, одолетьПуть от рожденья до смерти — звездоюВспыхни, чтоб души надеждой согреть.

1

Брат Хономер отложил стило, отодвинул от себя свиток с перечислением товаров, подготовленных для отправки в Тар-Айван, и поднял глаза на переминающегося с ноги на ногу Ташлака.

— Ты уже разузнал что-нибудь о новом Наставнике и его друге?

— Они пришли из страны итигулов. Завели осла на постоялый двор Ретилла и остановились в корчме Айр-Донна. Вельх оказался старым знакомцем венна, но вытянуть из него удалось не много. Человек, сопровождавший нового Наставника, замеченный караульщиками со стен крепости, — ученый аррант лет двадцати — двадцати пяти…

— Погоди, — остановил Хономер соглядатая. — Аррант — кудрявый, золотоволосый, хорош собой?

— Зеленоглазый. Писаный красавец, — подтвердил Ташлак не без зависти. Маленькое остроносое личико, серый плащ, опущенные плечи и вся манера держаться, включая привычку не смотреть в глаза собеседнику, придавали ему сходство с невзрачным вездесущим мышонком. Заметить его в толпе, а тем более запомнить, было не просто, и это способствовало успешному выполнению им самых щекотливых поручений Избранного Ученика, что ничуть не мешало ему сетовать на несправедливость Богов-Близнецов, наделивших верного их слугу столь заурядной и малопривлекательной внешностью.

— Встречал я этого зеленоглазого, Эврихом его звать, — промолвил Хономер, обладавший превосходной памятью и уже после разговора с дозорными, видевшими, как варвар венн обнимался с каким-то аррантом перед тем, как войти в крепость, заподозривший, что Прославленные в трех мирах Близнецы в третий раз сводят его с самоуверенным юнцом, успевшим некогда доставить ему немало неприятностей. — Зачем ты приплел сюда Ретилла и почему счел нужным упомянуть об осле?

— С ослом этим связана весьма любопытная история. Жители порубежной с итигулами деревни взяли за него деньги с Эвриха и нового Наставника, уговорившись, что те, добравшись до Тин-Видены, оставят осла у Ретилла. Но тот, не в добрый для себя час, решил погреть руки на чужеземцах и потребовал с них плату за осла, несмотря на переданное ему письмо, удостоверяющее, что деньги хозяевами уже получены. Не настоящее, конечно, письмо, а знаешь, такая палочка с зарубками и закорючками, в которых сам Предвечный ничего не разберет…

— Знаю! — нетерпеливо бросил Хономер и, поднявшись из-за стола, прошелся по кабинету.

— Чужаки — делать нечего — заплатили за вшивого осла второй раз, упредив Ретилла, что жадность не доведет его до добра. Тот разобиделся и велел своим мордоворотам поучить наглых пришлецов вежливости, однако у вышибал достало зоркости разглядеть в венне великого воителя.

— Ташлак, ты зануда! Допускаю, что разумность Ретилловых слуг могла произвести на тебя неизгладимое впечатление: наличие мозгов у трактирных вышибал — явление действительно редкостное. Но я велел разузнать и рассказать вовсе не о Ретилле и его костоломах!

— Ты сам увидишь, что упомянул я о них не зря, — заверил соглядатай Избранного Ученика Богов-Близнецов и продолжал: — Наверно, тебе будет интересно узнать, что не прошло и суток, как люди Муштага притащили Ретилла в корчму Айр-Донна и заставили отдать чужеземцам незаконно стребованную с них плату за осла.

— Ax вот оно что! Значит, младшая семья Сонмора покровительствует этим бродягам… Ну что ж, история про осла в самом деле исполнена смысла и рассказана тобой не зря. — Хономер нахмурился и подошел к окну, из которого открывался вид на широкий полумесяц залива, по которому стылый осенний ветер гнал длинные черные волны, увенчанные белыми барашками пены.

Понудить Кан-Кендарат обучать воинов искусству безоружного боя было далеко не просто. Ни золото, ни ссылки на волю Богов-Близнецов, ни угрозы бросить до конца жизни в сырое и темное узилище не заставили бывшую Наставницу раскрыть секреты своего дивного мастерства, и лишь обещание сжигать у нее на глазах по человеку в день сделало старую каргу сговорчивой. Но не зря говорится — насильно мил не будешь, и хотя Кан-Кендарат обучила обитателей крепости кое-каким приемам, бродяга венн быстро сумел доказать, что против такого, как он, искусника вся их выучка мало чего стоит.

Менее прозорливый человек на месте Хономера млел бы от счастья, заполучив нового Наставника для Воинствующих Братьев, однако Избранный Ученик к тридцати двум годам твердо усвоил, что древо удачи приносит щедрые плоды тем, кто его холит и лелеет, а обстоятельства чаще всего благоприятствуют успеху, если подготовлены они предварительно чьими-то заботливыми руками. Счастливый же случай — штука во всех отношениях подозрительная: попробуй-ка отыскать на базарной площади втоптанный в пыль медяк — глаза проглядишь. Зато в собачье дерьмо вляпаться — это запросто, за такими случайностями дело не станет.

Исходя из этого, столь удачное появление искусного венна в крепости не столько радовало, сколько настораживало. брата Хономера, особенно если учесть, что притворяться дикарь совершенно не умел и к предложенному за обучение Воинствующих Братьев вознаграждению проявил полнейшее равнодушие. Не появилось у него в глазах алчного блеска, и это тревожило и огорчало Избранного Ученика Богов-Близнецов несравнимо больше, чем ушибленное в поединке с венном плечо. Искусник варвар пришел неведомо откуда, неведомо зачем, и если взбредет ему в голову, при его-то ловкости, уйдет неведомо куда, как только приставленные к нему стражи утратят бдительность. А в том, что рано или поздно они ее утратят, не было у Хономера ни малейшего сомнения.