Виталий Башун - Сэр Троглодит

О том, насколько сложно пройти этот коридор, свидетельствует пример королевского гвардейца, сопровождавшего некоего чиновника, прибывшего в поселок с визитом. Услышав про лабиринт, этот опытный и умелый воин, приняв на грудь кувшинчик крепкого вина, громогласно заявил, что деревяшки с железками воину не противники. Он-де пройдет его с закрытыми глазами и оставит за собой развалины. Как ни отговаривали, гвардеец уперся и даже чиновника попросил походатайствовать. Отказать тому не смогли, и наутро трезвый как стеклышко, собранный и вооруженный воин все же вошел в коридор смерти. Надо отдать ему должное, прошел он больше половины пути и не так уж сильно покалечился.

Следующие за лабиринтом испытания уже сложнее: стрельба из лука, арбалета, пистоля, фитильного и кремневого ружья; метание острых и тупых предметов в цель; бои с оружием, без оружия, с подручными средствами и голыми руками против ветеранов под пристальными взглядами наставников. Здесь, конечно, никто не ждет победы новичка. Анализируются его техника и допущенные ошибки. Если количество промахов в пределах допустимого, то испытание считается пройденным.

Очередное испытание – недельный поход через лес. Из снаряжения кандидат имеет только охотничий нож. Задача – добраться до определенного места и постараться как можно ближе подкрасться к группе бывалых охотников-барсов. Оценивается, успел ли новичок к сроку и насколько близко сумел подобраться, пока его не заметили.

Ну и, наконец, экзамены по философии, математике, травоведению и целительству.

До пятнадцати лет я был как все мои сверстники. Не лучшим, но и не худшим. Крепким середнячком. Единственное, что меня выделяло из всех,– это, мягко говоря, нестандартная для нашего клана внешность. Барсы в основном – красивые, высокие, голубоглазые блондины, я же на полголовы ниже всех, шире в плечах, черноглазый, коренастый, мускулистый и длиннорукий тип. Низкий лоб, черные прямые волосы, маленькие, широко посаженные глаза и тяжелая челюсть делали меня похожим на наших очень далеких предков, которых, как говорил наставник по философии, называли троглодитами. Почему у красивой пары типичных барсов родилось подобное чудо, неизвестно, а подозрениями мою мать никто обидеть не посмел. Отец, один из искуснейших воинов, при первом же намеке вырвал бы сплетнику язык. Матери он доверял всецело, а она никогда не давала повода усомниться в своей верности мужу. Тем более до моего рождения она больше года не покидала поселок, и гостей с внешностью, похожей на мою, в наших краях в это время не было. Старшины говорили, что подобное редко, но случается. Всё в руках Создателя.

Разумеется, с такой внешностью рассчитывать на внимание девушек не приходится. Большинство моих сверстников на сегодняшний день уже обзавелись постоянными подругами, обещавшими дождаться их после трехлетней обязательной практики на службе у сильных мира сего. Я же оставался один и изгонял тоску дополнительными изматывающими тренировками или упражнениями в концентрации. Правда, известный трепач Скром сказал как-то, честно глядя в глаза, что мною живо интересуется Лусия, дочка владельца кабака, в прошлом знатного воина, но я этому не верил. Соврет – недорого возьмет. Вообще-то барсы вполне терпимо относятся к неказистой внешности. Больше ценились качества личностные и воинские, нежели смазливая физиономия и роскошная шевелюра.

Однако один философ, справедливо, на мой взгляд, отметил, что женщина подсознательно ищет себе в пару сильного и красивого мужчину, заранее представляя, какие от него будут дети. Теперь представьте, что может уродиться от меня. Трогло-дети! Ночной кошмар под вой бесноватой метели.

Таким образом, сухая логика не оставляла места для надежд.

Как я уже говорил, мне было пятнадцать лет, когда на одном из занятий наставник выставил против меня сразу четверых сильнейших бойцов нашей группы. В тот момент я подумал, что он либо решил сбить с меня спесь, но вроде я и не хвастал своими достижениями, либо за что-то наказать. За что, я тоже не мог взять в толк, хотя, понятное дело, как и все, был далеко не безгрешен. Впрочем, наставнику виднее, и мы начали учебный бой.

Парни грамотно окружили меня и атаковали. Вскоре, как и следовало ожидать, я пропустил несколько чувствительных ударов и готовился получить еще десяток. С моим уровнем подготовки противостоять каждому из парней в отдельности было почти невозможным делом, а уж против четверых – и вовсе безнадежным. Дежурный целитель уже приподнялся со скамьи, готовясь приводить мое тело в чувство, как вдруг...

Барсы не сдаются. Эту истину мы с помощью добрых наставников познали, даже и не помню когда. Она казалась настолько очевидной и неоспоримой, что и в голову не приходило думать иначе. Поэтому, несмотря на неминуемость поражения, я выкладывался до конца, до самого донышка и даже больше. Вот уже вроде все. Не могу продолжать. Не хватает скорости. Не хватает мастерства. Нет сил. Сейчас один из тренировочных специально затупленных мечей рубанет меня по ноге. Второй – по ребрам. Третий и четвертый я успешно блокирую, но не успеваю к первым двум. Напрягая все силы в отчаянном усилии уйти, отразить, не дать себя достать, я, видимо, перешел за некую грань, и волна жуткой стужи прошлась снизу вверх по моему телу. Она смыла все чувства, оставив кристальную ясность сознания и замороженное время вне меня. Мозг с неимоверной быстротой стал обрабатывать сигналы и просчитывать варианты, выбирая наиболее эффективную для данной ситуации стратегию и тактику боя. Противники, словно сонные мухи, замедлились настолько, что я холодно и спокойно отбил удары третьего и четвертого и прыгнул вперед между ними. В прыжке рубанул мечом по шее четвертого и одновременно с разворота попал пяткой в лоб третьему. Используя инерцию вращения, из низкой стойки подбил ноги первому и, пока тот падал, успел воткнуть меч в живот второму.

Потом мне рассказали, что со стороны мое тело как бы размылось, растворилось в воздухе. Всех, кто стоял рядом и наблюдал, обдало морозным холодом, и через секунду моих противников будто ураганом разметало в стороны. Ребят спасло то, что оружие было не боевое, но лечиться им после этого пришлось довольно долго. К своему ужасу я осознал: в тот момент боя они были для меня не соплеменниками и друзьями, а бездушными целями, которые следовало уничтожить максимально быстро и с минимальными затратами энергии. И только сидящее где-то глубоко в подсознании внушаемое с младенчества требование не допускать смерти в учебных поединках позволило мне вовремя остановиться. Вероятно, мой разум посчитал задачу выполненной.

Полуоглушенный, я стоял с тренировочным мечом в руках и сам толком не понимал, что произошло. Мастер, по-видимому, ничуть не удивился. Возможно, он даже рассчитывал на такой результат. Позже я узнал, что был прав в своих подозрениях. Только таким рискованным способом, доведя до предела физическую и психологическую нагрузку, можно было пробудить в ученике эти способности. Или в реальном бою.