Александра Лисина - Белые ночи

Мельком покосившись на небо, удовлетворенно киваю: хорошая сегодня ночь, правильная, как раз то, что надо. Еще час-два, и облака полностью разойдутся (если, конечно, Рум не ошибся), а луна станет полной. И значит, до этого времени мне кровь из носу надо пересечь Верхний Город, добраться до нужного места и там затаиться, дожидаясь удобного момента. При этом не попасться никому на глаза, не всполошить злобных псов по ту сторону заборов, не засветиться перед магическими охранниками, вроде сторожевых призраков и чутких до живого тела крысодлаков. Каким-то чудом избежать встречи с Верхней Стражей, взявшей за моду патрулировать тихие улочки каждые полчаса. Да потом еще и вскарабкаться на высоту почти четырех человеческих ростов, не нашумев, не сорвавшись и не попавшись на горячем. После чего терпеливо ждать назначенного часа и надеяться, что мы все просчитали точно.

Мысленно отсчитывая секунды, я серой тенью пронеслась под каменными заборами, хоронясь в окружающей темноте, как в объятиях любимого. Прокралась к заранее примеченному дереву, дикой кошкой вскарабкалась наверх, стараясь не потревожить нитей охранного заклятия. После чего позволила себе перевести дух и замерла, мерно отстукивая ногтем по согнутому бедру.

Двадцать две секунды… двадцать три… двадцать пять… успела.

А, вот и они, голубчики, точно по графику: бело-голубые мундиры патрульных мелькнули в конце длинной и прямой, как логика дурака, улицы, слегка задержались возле одного из домов, а затем начали размеренно приближаться к моему временному убежищу. Неотвратимой поступью рока они ступали по мостовой, равномерно оставляли четкие следы на каменных плитах, завезенных сюда за бешеные деньги аж из владений горных гномов. Плавно шли, четко, чуть ли не строем. Шаг, два, пять, десять… я немного напряглась, потому что это был один из самых неприятных моментов — в Верхней Страже, помимо обычных патрульных, традиционно сбитых в крепкие десятки, последние два года стали использовать специально обученных и натасканных собак, способных доставить немало неприятных минут любому домушнику. Угольно черные или серые с черными подпалинами, ростом с упитанного теленка, эти злобные, агрессивные и абсолютно невменяемые зверюги способны разорвать неудачливого вора на месте. Или же загнать на ближайшее дерево, чутко сторожа добычу до прибытия патруля. Причем лаять им было категорически запрещено, чтобы не тревожить сон уважаемых людей, поселившихся в здешнем раю на земле, зато с поводков их спускать разрешалось. Собственно, их и спускали каждую ночь, потому что бла-а-га-родные господа никогда не ходят по ночам пешком, а если и гуляют по своим темным делишкам, то мудро делают это в экипаже, в сопровождении внушительной охраны и опытного мага. Так что им в любом случае ничего не грозит, а вот незваным гостям придется не сладко, если доведется в темноте наткнуться на ласковый оскал в добрую сотню зубов. Учитывая вес, нрав и длину клыков, которые без всякого предупреждения вцепляются вам в глотку… в общем, скажу только, что из-за этих милых песиках погорело немало нашего народу.

Но я не зря так долго готовилась и целых три года носила невзрачную, надоевшую до безобразия личину, чтобы не вымерить все до последнего штриха. И не зря последние месяцы каждый день оставляла под разными кустами на этой самой улочке вкусные гостинцы. Вместе со своим запахом, разумеется. Так, чтобы тупые псины накрепко запомнили: там, где я, скоро будет вкусно и сытно. А там, где меня нет, всегда скучно и неинтересно.

Как ни странно, выгорело. Долго, трудно и дико нудно было сидеть часами под городской стеной и еженощно караулить своих «питомцев», временами срываясь вниз и подкладывая свои «подарочки». Но зато теперь я совершенно точно знала расписание местных патрулей, их смену, полный состав и даже научилась различать мохнатых гадов по шороху лап и производимому ими рыку. А они, в свою очередь, научились не фыркать, чуя мой слабый запах, и охотно слизывали подаяние, жадно оглядываясь в поисках добавки. Желая в этом убедиться, пару дней назад я даже пробную вылазку сделала в этот роскошный райончик. Правда, недалеко и ненадолго, чтобы не искушать судьбу и не ломать свои грандиозные планы, до исполнения которых оставалось лишь несколько часов. Но все прошло благополучно. Для меня, разумеется. А вот Верхняя Стража до сих пор не возьмет в толк, отчего натасканные звери временами стали убегать в сторону, после чего в самых разных местах начинали довольно урчать и рыть носом землю. Но я специально разрезала мясо крохотными кусочками, чтобы им было на один зуб — и аппетит раздразнить, и чтобы Стража ничего не успела заметить.

Остается надеяться, что этого хватит.

Патруль неторопливо приблизился, мерно чеканя шаг и бдительно посматривая по сторонам. Здоровенные, накачанные, плечистые и недобрые парни, с которыми мне ох, как не хотелось бы встречаться в темном переулке. У каждого на поясе висит добротный меч, обязательная пара ножей, форменные белые плащи на фоне голубой ливреи с золотой отделкой… нефункционально, конечно, зато красиво. Спору нет. Но красота эта не просто так: любой из патрульных способен в одиночку расправиться даже со спаренной двойкой зиггских наемников, что само по себе говорит о многом. Сама пару раз видела. Впечатлилась. Восхитилась. А потом призадумалась. Потому что суровые они ребята, жесткие, неподкупные, к моему огромному сожалению. Вообще-то, в нашем продажном мире это огромная редкость, но в Верхней Страже, увы, лентяев испокон веков не держали — невыгодно. А чтобы привлечь народ, платили хорошо, даже очень, но и отбирали кандидатов дюже придирчиво. А потом тщательно следили за выполнением инструкций, да и требовали за полновесные золотые по полной программе. Говорят, их начальник головой поклялся перед нашим дражайшим Величеством в том, что лично удавит опозорившего его честь. А слыл он человеком слова и всегда выполнял то, что обещал. И об этом в Ларессе знал даже самый распоследний нищий. Поэтому приближающийся патруль был весьма серьезной силой для таких, как я и пара моих недалеких знакомых.

Ага. Кажется, сегодня это будет старый ворчун Додж со своим крепко сбитым десятком. Что, кстати, не есть хорошо, так как у него в любимчиках ходит одна невероятно злобная псина. Громадная, отвратно гладкошерстная, с обрубленными ушами и куцым хвостом; свирепая и неподкупная тварь, которая почти всегда начинает порыкивать, когда находит в кустах мои вкусные «подарочки». По первости даже нос воротила, скотина, будто ей не мясо, а жженую подошву от ботинка предлагают. И лишь в последние две недели слегка подуспокоилась. Терпеть ее не могу. Да и Додж, надо сказать, тот еще вояка, своему чудовищу под стать. Слегка лысоватый, но еще полный сил, матерый и ругастый, как сто грузчиков вместе взятых, он в каждый свой обход (а было их за смену целых пять) неизменно обшаривал каждый мало-мальски темный уголок. Зануда исполнительная! В то время как его слюнявый кобель успевал пометить любой пригодный для этого мокрого дела столб.