Сергей Алексеев - Сокровища Валькирии: Звёздные раны

Стучали наверняка они, и хотя за расстоянием было не разглядеть лица, Насадному показалось, что этот парень уже приходил однажды. Академик задержался на балконе, выждал, пока пара войдёт в подъезд. Через полминуты — время, чтобы подняться к двери его квартиры — стук возобновился.

Насадный пообедал, вымыл посуду и сел в кабинете за работу — парень, на сей раз с кейсом в руке, всё стучал, методично, через короткие промежутки. Обычно терпения у посетителей хватало на четверть часа, не более, чаще всего уходили, оставшись неизвестными, или бросали записку в почтовый ящик. Этот проявлял чудеса выдержки, в общей сложности пробыв под дверью около четырёх часов, и всё это время работа у академика не клеилась — отчего-то хандрил компьютер, зависала графическая программа, с помощью которой он составлял из кусочков будущее каменное полотно. Машина была старая, слабосильная для современных программ, однако удивительно чувствительная и давала сбои, когда Насадный был не в настроении или злился. И сейчас у него вдруг слетел файл, где он почти уже выложил мозаику из полусотни разрозненных деталей. Как только незваные гости ушли, он обрёл душевное равновесие, и всё поправилось.

На другой день он попал в осаду с самого утра. В очередной раз, когда стук прекратился на перекур, у подъезда опять гуляла та же парочка, и парень сегодня показался более хмурым и решительным. Тогда Святослав Людвигович снял дверь с запоров и чуть приоткрыл. Гость занёс было руку и от неожиданности застыл.

— Чем обязан? — недружелюбно спросил Насадный. — Нужна рецензия?

На полутёмной и гулкой лестничной площадке старого питерского дома каждый звук усиливался, и потому голос прозвучал будто из динамика.

— Нет, мне не нужна рецензия, — ответил пришедший, крепко держа подругу за руку. — Мы пришли… Мы хотели поговорить с академиком Насадным.

— Я слушаю.

— Моя фамилия — Зимогор, — представился незнакомец. — Олег Павлович Зимогор. А это моя жена!

— Понимаю, — буркнул академик. — Что вам нужно?

— У вас сейчас включена какая-нибудь электроника? Ну, телевизор, видик, радиоприёмник…

Как всегда в подготовительный к собиранию панно период, с утра до вечера работал компьютер…

— А что? Вы ходячий вирус?

— В какой-то степени… Прошу вас, выключите, тогда мы войдём.

— Если впущу!

— Впустите, пожалуйста, мы же достучались…

Насадный сходил в кабинет, выключил компьютер и впустил гостей. Они сняли плащи, со скрытым любопытством озирая необычное наполнение квартиры, с удовольствием восприняли, что здесь можно не снимать обуви, и прошли за хозяином в кабинет.

— Выкладывайте, — холодно проронил академик, знаком указывая на старый диванчик-канапе.

— Простите, что так упорно прорывался в ваш дом, — сказал Зимогор, кося глаз на шкафы. — У меня нет другого выхода… Я ваш коллега, работал главным геологом, теперь… начальником экспедиции. Специальной экспедиции в системе военно-инженерных войск. Недавно назначили…

— Поздравляю, — ухмыльнулся академик. — Ближе к делу.

Гость вызывал чувства неоднозначные: глубокое внутреннее упрямство соседствовало в нём с некоторой интеллигентской растерянностью и несобранностью — качествами, которые Насадный терпеть не мог. Но жена его была мила. Она отстраненно рассматривала полотна академика на стенах и, кажется, ничего не слышала.

— Мне известно, вы занимались астроблемами, — сказал гость извиняющимся тоном. — В сегодняшней литературе практически ничего нет по этому вопросу, серьёзного ничего нет. А закрытые источники почему-то так… закрыты, что не подойти даже через Министерство обороны.

— Что вас интересует конкретно? — поторопил академик, не любивший долгих прелюдий.

— Балганский метеоритный кратер на Таймыре.

— Я больше не занимаюсь кратерами. Материалы по Таймыру находятся в Министерстве геологии и Минфине, — отчеканил Насадный. — Ищите там.

— Искал… Но того, что нужно мне, там нет и никогда не было. Меня интересуют ваши работы по поиску прародины человечества.

Святослав Людвигович взглянул на него иными глазами и вместо скрытого упрямства увидел нечто иное. Это не имело ничего общего с душевной болезнью; такой свинцовый отблеск появляется в глазах у совершенно здоровых людей и называется одержимостью.

— Откуда вам стало известно о моих работах? — жёстко спросил он.

— От своего приятеля, как говорят, из неофициальных источников.

— Кто ваш приятель?

— Слава… Станислав Конырев. Он тоже геолог по образованию, но сейчас торгует бензином, строит автозаправки по Московской области.

— А он откуда знает?

— Конырев знает всё… За счёт своих связей. Вернее, знал. Теперь у него большие проблемы, его Эксперт… в общем, тяжело заболел. Впрочем, и сам Шейх больше не нуждается в информации…

Академик понял, что толку не добиться, да и в общем-то было не особенно важно, каким образом этот одержимый Зимогор узнал о его давнем и почти тайном увлечении. Несколько месяцев назад у него побывал ещё один одержимый — волею судьбы журналист Сергей Опарин, который тоже пришёл спросить о родине человечества. И можно было сделать двоякий вывод: либо созрела ситуация, если совершенно разные люди вдруг бросились искать эту родину, либо он сам становится центром притяжения определённого сорта людей, которых нельзя назвать больными, но и нормальными не назовёшь с точки зрения сегодняшнего меркантильного рыночного времени.

Он сам был таким, однако в отличие от других, умудрённый возрастом, осознавал своё состояние.

— Зачем вам родина человечества, молодой человек? — спросил он точно так же, как спрашивал журналиста.

— Мне?.. Мне она, если откровенно, не очень-то и нужна. Нет, конечно, всё это любопытно, только я никогда не ставил задачи, не занимался… Её искали вы. А я случайно… или не случайно, открыл, вернее, обнаружил эту родину.

— Ездили в Балганский кратер? Или там работаете?

— Нет, не ездил, и на Таймыре никогда не бывал. А что, вы считаете, родина человечества там?

Академик посмотрел на него, как на обнаглевшего студента.

— А вы с этим не согласны?

Зимогор смутился, почувствовав жёсткость собеседника, и, вероятно, от этого только усугубил положение.

— Я исхожу из фактов… Из реальных фактов, имевших место. Вы открыли на Таймыре алмазы космического происхождения, уникальное, богатейшее месторождение. Построили там город… Ведь это ещё не доказательство, что именно в этом кратере возникла разумная жизнь. Алмазы — да, их можно пощупать руками… Но даже они возникли… образовались из земного материала, из графитосодержащих гнейсов. Там нет ничего такого, что бы указывало на возникновение разумной жизни.