Аленький носочек, или Рандеву с монстром во вторник - Риска Волкова
— Толкать! — фыркнула она. — Не сахарная, не развалишься! Или, думаешь, за порчу с тебя не спросится? Считай, это аванс!
— Порчу? — удивленно переспросила я.
Мне и в голову не приходило такое.
— Тут все только за тем, чтобы на бывших порчу наслать. Разве не знаешь? В этом Кариночка лучшая! Я вот уже третий раз здесь, — хмыкнула она.
— И как? Помогло? — наивно похлопала я глазами.
— Еще бы! После первого раза Степчик ногу себе сломал. В четырех местах! Фотки из больницы на страничке выкладывал. Я, не удержалась, лайкнула ему.
Я поежилась.
— А во второй?
— Во второй все было ку-у-уда серьезнее, детка! У него сестра умерла. А они очень дружны были. Вечно, пока мы встречались, о ней трепался. Какая она бедная, какая несчастная, как нуждается в заботе и любви! А я будто бы и не нуждалась. Тварь, ненавижу! — выплюнула она. — Меня, кстати, Кира зовут.
— Вика, — ответила я. — Рада знакомству.
Хотя, если честно, от знакомства радости не прибавилось.
— Эй, куда! Куда лезешь без очереди?! — вдруг я услышала крики.
Толпа, которая стояла здесь уже добрых сорок минут, разбушевалась. Вперед, опираясь на старую трость, шла сухонькая старушонка. Маленькая, седоволосая, сморщенная, словно печеное яблоко. Но вот глаза ее были удивительно чистые, светлые такие. Глаза доброго человека, не знаю, как по-другому назвать.
Тетка, что руководила процессом очереди, вылезла вперед.
— Женщина, вернитесь и встаньте в конец очереди!
— Тяжело мне стоять, дочка, — чуть сиплым голосом ответила старушка. — Может, у вас льготы есть пенсионерам?
— Тут у нас привилегированных нет! Что-то не нравится если, уходите!
— Да я за сына попросить! Сынок у меня в опасности большой…
— Тут у всех свои проблемы, женщина! — нетерпеливо высказалась распорядительница. — Вернитесь в конец очереди.
— Мне не достоять… — вздохнула старушка. — Пойду, спрошу у вашей главной ведьмы, может, ее сердце не такое черствое? Примет она меня?
Она продолжила идти вперед, и это было фатальным.
— Нет, ну ты глянь, какая борзая! — девица, вроде Киры, с которой я познакомилась, выпрыгнула ей навстречу, словно черт из табакерки. — Совсем берега попутала, старуха?! Я тут два с половиной часа отстояла! Не нравится стоять — тащи складной стул и сиди, читай газетку!
Но бабуля, как заведенная, повторяла: «Да мне только за сыночка попросить…”.
— Пошла отсюда! Попрошу Карину заодно тебя проклянуть, старая! — рявкнула девица и толкнула ее.
Я кинулась к бабушке, наплевав на все, и еще твердо решив, что точно отсюда уйду. Помогла подняться.
— Вы в порядке? Не ушиблись? Пойдемте, не нужно тут стоять. Тут вам точно не помогут, — сказала я, а после оглянулась на очередь.
— Ишь, сердобольная! — захохотала одна из девиц, а другие ее поддержали.
Я поморщилась. Было ощущение, что я попала в какую-то дыру, в которой не осталось ничего человеческого.
— Пойдемте, меня Вика зовут. Выйдем на улицу, расскажете про своего сына…
— Спасибо, дочка. Да, я уж и сама думаю, нечего мне тут делать… — скрипучим голосом ответил она. — Да и нашла я то, что искала. Вернее, ту.
— Кого вы нашли?
К этому времени мы уже вышли на улицу. Я помогла бабуле застегнуть верхние пуговицы ее старенького серого пальто. Сама обмоталась шарфом и зачпокнула на кнопки свою дутую куртку.
Декабрь. Уже было морозно, улицы были украшены цветными гирляндами к новому году, а я вот тут. Совсем не думаю о празднике. Да и не с кем мне теперь отмечать, после того, как с Игорем мы развелись. А родители… Их и не было никогда.
— Я — Георгина Афанасьевна, — улыбнулась бабушка и с улыбкой посмотрела на меня. — Чего, дуреха, пошла в такое место? Думаешь, ребеночка тебе бы помогли здесь здорового зачать?
Я от удивления даже забыла, как дышать. Я никому об этом не говорила…
— Как вы узнали? Вам… Игорь как-то сказал, что я…
— Да куча навозная этот твой Игорь! — махнула рукой бабка. — Ишь, такую девочку светлую пустоцветом обозвал! Да он еще не представляет, какие детки у него вырастут от Светки-то его! Нахлебается!
— Откуда вы все это знаете? — прошептала я.
— А мне вообще много известно, но я не со всеми делюсь, — легко ответила бабуля.
— А зачем сюда пошли, если сами все знаете?
Старушка лукаво заулыбалась и, вдруг резво подхватив меня под локоть куда-то потащила.
— Сюда, вот зайдем на чай. Сын-то у меня совсем один-оденешенек, как и ты, золотоко. Помоги уж мне, старой, весточку ему передать.
— Какую весточку?
— Да зайдем со мной на чай, я недалеко живу. Вот в этом доме.
Сама не знаю, как оказалась дома у этой старушки. Старая пятиэтажка, а в квартире светло и чисто. На полочках много икон, а на подоконниках ухоженные цветы. Она провела меня на кухню, усадив за стол. Сама засуетилась с чайником, напрочь отвергая мою помощь. Очень скоро мы оказались друг напротив друга, попивая вкусный чай.
— Что произошло с вашим сыном? — спросила я какое-то время спустя, после разговоров о прошлом Георгины Афанасьевны, оказалось, она была врачом когда-то, работала в больнице, но несколько лет назад ушла на пенсию.
— Видишь ли, он живет далеко от меня, — сказала женщина. — А я, благодаря своему дару, точно знаю, что он в беде. Квендри очень скоро обвинят в преступлении, которого он не совершал. Но это можно предотвратить!
В глазах женщины появился какой-то огонек.
— Но как?
— Ты предупредишь его! Скажешь, чтобы он не ходил в то место, где все произойдет! — с воодушевлением сказала она.
— А вы сами не можете ему позвонить, например?
Старушка покачала головой.
— Увы. Мы не общаемся. Он даже не знает о моем существовании. И, к тому же, он далеко.
Я улыбнулась.
— А далеко, это где?
Я думала, что сейчас Георгина Афанасьевна скажет, что сын за границей, или в Америке, ну, в Африке, на худой конец, но ответ был шокирующим.
— Он в другом мире, — сказала женщина, чуть понизив голос.
Ну вот. Другой мир. Конечно же! Чего я еще могла ожидать от пожилой женщины? Конечно же она не в себе!
— А адрес у него? — все же нужно было попытать счастья, вдруг она вспомнит что-то, и я смогу съездить к нему.
— Три тысячи сто семьдесят пятый год. Государство Радасс, город Элагер, улица Треку, дом пять.
Я так и открыла рот. Вот это фантазия!
Но старушка, вдруг нахмурилась и звонко ударила по столу ладонью.
— Да ты не веришь мне!
— Почему же, я… — попыталась оправдаться я, но Георгина Афанасьевна не спешила менять гнев на милость.
— Не веришь! — сказала
