Легенды Оромеры. Великий Орёл. - Александр Игнатьев
Пока бабка прихорашивалась, выбирая платок («И в церкву зайду!»), он завёл машину и, положив руки на руль, вздрогнул.
На безымянном пальце золотинкой блестело тонкое колечко...
Потерев виски, он вспомнил странный сон, и, разозлившись, посигналил «моднице в платочке», а та, довольно резво вскарабкавшись в кабину, бодро махнула рукой и скомандовала: «Поехали!».
***
«Газельку» болтало по старой дороге, совершенно раскисшей по весне. Константин пытался не попадать в колею, но грузовичок всё время соскальзывал.
Косте приходилось то резко тормозить, то жать на газ. Когда они добрались до поворота к кладбищу, в голове у водителя уже бил набат, а перед глазами то и дело мелькали чёрные точки. И тут прямо перед ними возникла глубокая промоина. Она вылезла на дорогу с талой весенней водой, размыв редкий гравий, превратив глубокую колею в мелкий апрельский пруд. Пытаясь выровнять грузовичок, парень резко вывернул руль, но лёгкая «Газелька» только наклонилась.
Перед ними из лужи вырастал огромный грязный водяной пузырь.
Их снесло. Дно машины заскрежетало на камнях, в радиатор плеснуло водой. Мотор начал чихать, и Константин, ужасаясь возможным размерам трагедии, резко повернул замок зажигания, ударяя по тормозам.
Золотой ободок на пальце приобрёл багровый оттенок. Руку заломило, как от ожога. Парень вскрикнул, пытаясь стряхнуть огонь с горящей плоти. Водяной пузырь на дороге лопнул с громким хлопком. Грузовик стремительно въехал в него, ещё раз чихнул и, наконец, остановился.
***
Их окружал хвойный лес.
— Костенька, а мы-то где? — тихо спросила оторопевшая бабка.
— В лесу... — только и смог ответить он.
___________________________________________________________________
В тексте использованы два куплета песни «Москва майская», в варианте 1959 года. Автор: Василий Лебедев-Кумач.
Глава 2. ЭМИЛИЯ (автор Оксана Лысенкова) Курица, курица...
Розоватые лучи утреннего солнца бесшумно прокрались мимо неплотно задернутых тяжелых штор и коснулись пестрой взлохмаченной макушки, торчащей из-под покрывала. Макушка недовольно пошевелилась и глубже уползла в плотно свернутый кокон, зато с обратной стороны выползла розовая девичья пятка. Лучи с удвоенной силой принялись ее щекотать, так, что обладательница конечности завозилась, распутываясь и села в кровати, сонно потягиваясь.
С минуту посидела, постепенно просыпаясь и болтая в воздухе ногами, не достающими до пола, потом сползла с кровати, попутно утащив за собой покрывало, так, что оно одним концом легло на ковер, как будто кидаясь следом в попытке вернуть и оставить человека себе. Загребая босыми ногами длинный ворс, а пальцами распутывая волосы, девушка поплелась в прилегающую к спальне ванную. В умывальник была уже налита теплая вода, и свежее мягкое полотенце уже висело на чуть задранном клювике бронзовой птички. Девушка набрала воду в ладони и поплескала себе в лицо, вытерлась полотенцем и замерла, прижав к себе скомканную ткань – то ли задумавшись, то ли досыпая.
Из комнаты послышалось всхлопывание расправляемого покрывала и голосок горничной:
- Госпожа Эмилия, доброе утро, госпожа Луиза ожидает вас в малой столовой к завтраку.
Остальные утренние процедуры Эмилии пришлось доделывать в спешке – мама ждать не будет, умчится, поминай, как звали, а вечером устроит нехилую выволочку.
«Владелице столь обширных угодий не пристало залеживаться в постели, словно актрисе столичного театра, надлежит подниматься с первыми лучами солнца и крепко держать бразды правления в своих нежных ручках», - влезая в платье, пробурчала девушка себе под нос, передразнивая мамины слова. Влезла, застегнула маленькие круглые пуговички, и по винтовой лестнице направилась вниз, скользя ладонью по золотистым перилам. В доме и во дворе уже шла повседневная работа – горничные тащили стопки белья, за окнами перекрикивались конюхи, издалека доносилось мычание бредущего на пастбище стада.
Мама встретила девушку одобрительным взглядом из-под смоляной челки:
- Дорогая, доброе утро, топленое молоко и шоколад весьма тебе идут.
Эмилия покосилась на свое бежевое с коричневыми кружевами платье и молча плюхнулась на привычное место – сбоку от матери, так, чтобы краем глаза можно было косить в окно. Потянула к себе чашку с травяным отваром, принюхалась: яблоко, кипрей, вишневый лист. Пойдет. Открыв обширным бедром дверь, кухарка внесла большой поднос с завтраком. Теплый еще багет, ветчина, сыр, пряная зелень, оладьи с медом. Их-то Эмилия немедленно и нагребла себе на тарелку. Мама укоризненно нахмурила изящные брови:
- Милочка, детка, а как же белок в начале дня?
- Паом, - отозвалась девушка сквозь набитый рот.
- Изволь прожевать, проглотить и ответить как полагается. И не заглатывай еду, как крокодил, за тобой никто не гонится, ешь аккуратно, - сама Луиза элегантно разделывала ломтик ветчины ножом и вилкой, отправляя в рот нарезанные ромбиками кусочки.
- Да, мама, хорошо, мама, - Эмилия выпрямилась, подобрала локти, переложила вилку в левую руку и вооружилась ножом, - так пойдет?
- Конечно. Так гораздо симпатичнее.
- Только невкусно.
Луиза не обратила на бурчание дочери никакого внимания, спор этот происходил не в первый раз и был, наверняка, не последним.
- Так что с белком для растущего организма?
- Я компенсирую его в течение дня, например, устроив перекус, скажем, незадолго до полудня.
- Хорошо. В таком случае рекомендую взять с собой вот этого чудного сыра и употребить его сразу после занятий с господином Амбюшюром, который будет ожидать тебя в малом бальном зале уже через тридцать четыре минуты. После занятий не забудь переодеться.
Эмилия наморщила нос – преподаватель танцев Анри Амбюшюр никак не входил в число ее любимых. Он не ругался непонятными словами, как преподаватель естествознания, не стучал карандашом по пальцам, как преподаватель музыки, но умел так посмотреть, что юная и, в общем-то неплохо двигающаяся девушка сразу начинала себя чувствовать коровой. Да-да, той самой, товарки которой только что мычали за окном. Мама между тем продолжала:
- Следом у тебя урок с господином Барнсом. Подберите букет в большую столовую, что-нибудь попышнее. После обеда поможешь отцу с конторскими книгами, вечером ожидаем визит Патрика и Леопольда.
Эта новость Эмилию одновременно и обрадовала и огорчила: она настолько же любила веселого и забавного дядю со стороны отца Патрика, насколько терпеть не могла чванливого третьего их брата Леопольда. Три сына длинноногой красавицы Матильды, в более чем солидном возрасте еще сохраняющей ясность ума и крепость тела настолько, что пару раз в год выезжала на верховую охоту, были все разные и по характеру, и по внешности.
Окончив завтрак, Эмилия все-таки направилась в малый бальный зал, где два часа подряд совершенно честно пыталась запомнить, с какой же ноги,
