Бронзовый грифон - Русанов Владислав Адольфович
– Не молчи же! Гово’и! – Вензольо, как обычно, проглатывал звук «р». Вначале над ним смеялись, потом привыкли. Ну, что поделаешь? В Камате, славящейся лучшими в мире виноградниками и самым душистым табаком, все немного картавят.
Антоло развел руками:
– Честно?
– А как еще? – прищурился, словно прицеливаясь из лука, Бохтан.
– Если честно, то не знаю.
– Как так? – опешил Емсиль.
– Что ст’яслось-то?
– Опять Гусю моча в голову ударила? – презрительно скривился Летгольм.
– Моча? Да его башка битком набита отборным свинячим навозом! – Антоло взмахнул кулаком. – «Молодой человек, вы меня разочаровали! Столь откровенный бред…» – Сварливые интонации профессора удались табальцу столь похоже, что студенты взорвались громовым хохотом. Смеялись даже те, кто стоял в отдалении и слов Антоло слышать не мог.
– Что ж ты написал такого? – удивился т’Гуран. – Или задание…
– Да задание плевое! – Антоло оглянулся на дверь в аудиторию. – Составить гороскоп на самого себя. Подробный, по годам, на будущее…
– И у меня то же было! – воскликнул Летгольм. – Подумаешь, сложность! Ерундовей не придумаешь!
– А мне нужно было на декана гороскоп составить, – пробасил Емсиль. – То-то я струхнул… Он-то, небось, сам на себя едва ль не каждый месяц составляет.
– Да погодите вы! – остановил друзей Бохтан. – Растрещались, как сороки! Антоло, что ты не так сделал? Что им не понравилось?
– Да откуда мне знать, что им не понравилось? Я все по правилам делал. Все звезды в Вороне определил, влияние Солнца, Большой Луны, Малой, будь она неладна, ненавижу заразу! – Студенты сочувственно закивали – небесный путь Малой Луны и вправду отличался излишней прихотливостью, которая доставляла немало пренеприятных мгновений изучающим астрологию, а многим стоил седых волос. Прямо не светило небесное, а рыбацкая лодка, возвращающаяся в порт против ветра, – в один год она так идет, в другой эдак!
– Дальше, дальше что? – теребил друга Бохтан. Он умел вцепляться насмерть – и в собеседника, и в бока необъезженного коня.
– А дальше выходит такое, что ни в какие ворота не лезет! Будто не мой гороскоп!
– Солнце в асценденте п’авильно вычислил? – встрял Вензьоло.
– Я пять раз перепроверил! И Гольбрайн говорит – ошибка не больше четверти градуса…
– А что значит – не твой гороскоп? – задумчиво проговорил т’Гуран. – Кто знает – твой, не твой?
– Да понимаешь! – Антоло развел руками. – Если бы я на генерала какого-то составлял… Сила воли! Твердость характера! Решительность…
Мэтр Носельм стукнул кулаком по столу. Удар получился слабый и жалкий, но профессор, тем не менее, скривился, словно от нестерпимой боли.
– Это невозможно! Я вообще склоняюсь к мнению, что в наше время подобные личности перевелись! Вы только послушайте! – Он схватил бумажный листок и зачитал вслух, делая излишне драматические паузы, как плохой актер: – Средний рост. Самоуверенность. Желание властвовать…
– Что тут удивительного? – пожал плечами Гольбрайн. – Желание, присущее девяти людям из десяти опрошенных.
– Вы слушайте дальше! Сила воли и воля к победе! Твердость характера, умение рискнуть всем и победить!
– Ну, право же, коллега! – улыбнулся декан. – Не приходит ли вам в голову, что речь идет об игре в кости или карты? Зачастую гороскопу допускают двоякое толкование…
– А то и троякое, – заметил Гольбрайн, теребя нижнюю губу.
– А это? Как вам понравилось? Честолюбив и добьется желаемого. Одержит три великие победы на поле брани. Двух королей низложит и одного возведет на престол.
– Ну… – замялся мэтр Тригольм, а Гольбрайн только вздохнул.
– Что, уважаемые коллеги, нечем крыть?
– Оставьте ваш жаргон для портовых притонов, – с неожиданной злостью ответил мэтр Гольбрайн.
– Вы, кажется, забываетесь! – Гусь принял позу записного фехтовальщика.
– Ну, что вы мне сделаете? – насупился Гольбрайн и развернул плечи. Носельм хоть и был лет на десять моложе, невольно попятился – сложением его коллега-астролог ничуть не уступал лесорубу. – На дуэль вызовете?
– Мэтр Тригольм, я попросил бы призвать к порядку…
– Коллеги, не будем ссориться! – Декан примирительно воздел руки. – Случай действительно весьма запутанный. Но налицо желание фра Антоло перепроверить им же полученный результат…
– Значит, сам чувствует, что глупость получилась! – горячо воскликнул Носельм. – Сила воли и воля к победе! Упрямство, как у итунийского быка, – в это я еще поверю! Но воля к победе…
– Мэтр Тригольм, – вмешался Гольбрайн. – Я заявляю как человек, все зубы проевший на составлении гороскопов, ошибка если и есть, то столь мизерная, что не в состоянии повлиять на конечный результат. Я сам не понимаю, как такое может получиться, но ведь получилось! Поразительно, неправдоподобно, но, похоже, правда.
– Да что вы такое говорите! Заступаетесь за богатенького хлыща! Чем прославился этот… Как его?
– Фра Антоло.
– Да, именно, Антоло! Чем он прославился за семь лет учебы? Пьянками? Поножовщинами? Походами по сомнительным домам?
– Вы его там встречали? – усмехнулся Гольбрайн.
– Вам не уязвить моего самолюбия! – Гусь вздернул подбородок. – Это общеизвестно! Провинциал, разбогатевший на торговле шерстью!
– Положим, не он, а его отец… Или, пожалуй, дед, – глубокомысленно изрек декан. – А ведь и правда, как я об этом не подумал. Фра Антоло один из немногих студентов, ни разу не имевший задолженности по оплате учебы…
– Это не дает ему права составлять фальшивый гороскоп, пропитанный пустым бахвальством и неуважением к более образованным и повидавшим жизнь людям!
Гольбрайн покачал головой, но никак не прокомментировал последнее высказывание коллеги. Вместо него высказался декан:
– Прошу запомнить, мэтр Носельм, что мне одинаково дороги все студенты – и уроженцы Аксамалы, и самые захудалые провинциалы. И поверьте мне, Табала – это еще цветочки по сравнению с Окраиной. Я готов учить хоть великана из Гронда или дроу из северных гор, если они покажут соответствующее прилежание и будут исправно вносить оплату за обучение.
– Деньги, деньги, деньги… Как много они решают в наше время… – картинно прижал пальцы к вискам Носельм.
– Да! Деньги! – отрезал Тригольм. Несмотря на пухлые щечки и объемистое, «уютное» брюшко, он умел быть тверже лучшего клинка, когда возникала необходимость. – Прошу заметить, мэтр Носельм, ваше жалование ровно наполовину финансируется из этих денег и лишь наполовину – из императорской казны.
– Мальчик всегда показывал отменное прилежание на лекциях и практических занятиях, – добавил Гольбрайн. – А его похождения после занятий… Это не наша забота, а городской стражи.
– Такие, как он, порочат высокое имя Императорского аксамалианского университета!
– Такие, как он, прославят его имя, если гороскоп оправдается хотя бы на треть.
– Коллеги, коллеги! Хватит препираться! Нам надлежит принять решение по экзаменационной работе фра Антоло, а не предопределять его дальнейшую судьбу.
– Тем паче что он сам ее определил! – Гусь брезгливо отбросил пергамент.
– Пусть так. Прошу, тем не менее, высказываться. Мэтр Гольбрайн.
Профессор вздохнул, подергал себя за нижнюю губу.
– В целом я бы оценил работу на «хорошо». Наличие ряда незначительных неточностей, должен признаться, ухудшает впечатление от выполненной работы. «Хорошо»!
– Мэтр Носельм.
– «Неудовлетворительно»! Эти, с позволения сказать, неточности способны так исказить истину… Мне думается, речь следует вести не о неточностях, а о грубейших ошибках, выдающих полнейшую несостоятельность экзаменуемого!
– Спасибо, мэтр Носельм, – декан кивнул. – Ну, а теперь скажу я. Я доверяю вашему наметанному глазу, коллега… – Поклон мэтру Гольбрайну. – И охотно разделил бы ваш праведный гнев, коллега… – Поклон Носельму. – Увы, слишком часто в последнее время мы выпускаем студентов, не вполне соответствующих высоким требованиям, предъявляемым Империей Сасандры. Увы… Но в данном случае, мне кажется, выпустив фра Антоло, мы ничем не ущемим интересов державы. Мальчик показал себя прекрасным геометром и арифметиком… Да, низкий результат в музыке. Но, должен признаться, не каждому это дано – все в руках Триединого. Что же касается астрономии – даже сомнительный результат свидетельствует об определенных познаниях фра Антоло. Что, собственно, подтверждает и мэтр Гольбрайн. Думаю, его работу можно оценить на «удовлетворительно» и поздравить мальчика с окончанием подготовительного факультета. Будут еще возражения?
